Хизер Диксон - Сплетение (ЛП)
— Что? — удивилась Азалия.
Но он уже направил лошадь легким галопом, разбрызгивая позади гравий. Азалия изумленно смотрела на удаляющийся силуэт, затем уставилась на платок. Кровь отлила от лица — в уголке красовались небрежно вышитые инициалы Б.Е.В.
— Брэмбл! — воскликнула она. Еще со Святок он уверен, что она Брэмбл!
Подняв глаза, она увидела, как возле ворот он сбавляет ход. Поймав ее взгляд, он, не останавливаясь, улыбнулся, отсалютовал и исчез в ночи.
Азалия обхватила себя руками, размышляя над тем, что ей придется всё исправить при следующей встрече. Если, конечно, таковая состоится.
— Доброй ночи, — пожелала она вслед.
ГЛАВА 14
Всю неделю Азалия обучала сестер сплетению — замысловатому танцу вроде вальса с элементами соперничества, в котором партнеры крепко держали края длинного пояса-кушака. Мужчина пытался как бы поймать женщину, обмотать кушак вокруг ее запястий и притянуть к себе, обходя ее со всех сторон и набрасывая путы снизу, тогда как дама вальсировала, выскальзывая из его объятий, не давая шарфу обвиться вокруг нее.
Два года назад Матушка пригласила для Азалии опытного танцмейстера, чтобы поупражняться в сплетении. Он двигался быстро и умело, но Азалия проворно увиливала от него, и через три минуты оба обессилели. Улыбаясь, танцмейстер с восхищением и уважением поклонился девушке. С тех самых пор, танцуя сплетение, Азалии каждый раз казалось, что в груди у нее звучат захватывающие напевы маленькой флейты, а ноги вот-вот оторвутся от земли.
Брэмбл повязала на рукаве платок и изображала джентльмена, хриплым голосом бросая замечания и подражая мужским манерам — да так, что девочки покатывались со смеху.
— Судааааарыняааа. — Брэмбл отвесила Азалии глубокий поклон. Девочки громко захихикали, а Азалия вздохнула. Показывать парные танцы оказалось весьма непросто.
— Сударыня, — послышался другой голос, и повернувшись, девочки увидели у входа мистера Хранителя. Не отводя от них темных глаз, он усмехнулся, и скулы на его лице заострились.
Азалия попятилась. Внутри нее флейта уже неистово исполняла глиссандо. Девушка сглотнула, стараясь незаметно вытереть о платье ладони. Его глаза будто заглядывали ей в душу.
— Прошу меня простить, — обратился он, беззвучно подойдя ближе. — Не смог удержаться. Может ли так случиться, что мне позволят пригласить вас на этот танец?
Девочки как по команде затихли. Азалия представила себя в объятьях мистера Хранителя, и трель в ее груди перешла на писк, который различили бы лишь самые маленькие птички. Если он танцует так же как и двигается — плавно, волнообразно — значит он непременно искусный танцор.
— Насколько я помню, вы говорили, что не умеете, — заметила Ева.
— Сударыня, я говорил, что не танцую. Сие вовсе не означает, что я не умею.
— А вы хоть знаете сплетение? — с сомнением спросила Флора.
Мистер Хранитель зашагал к Азалии, впиваясь в нее своими темными глазами. Позади него буйно раздувался плащ.
— Сударыня, — отвечал мистер Хранитель, но взгляд его оставался прикован к Азалии. — Этот танец придумал я.
Отточенным движением Хранитель протянул руку Азалии поверх своей и повел девушку в центр танцевальной площадки. Мягко и нежно. Не успела Азалия моргнуть, как Хранитель развернул ее в открытую танцевальную позицию. Она сглотнула. Будет нелегко.
— У нас есть только это, — сказала Азалия, доставая платок Матушки. — Хотя боюсь, что он коротковат.
В бледном свете сверкнуло серебро. Хранитель содрогнулся.
— Так не годится, — заключил он. — Но, взгляните! Вот то, что надо.
Мистер Хранитель взмахнул рукой, и из воздуха появился длинный шарф. Одним щелчком Хранитель развернул его. На серебристо-белом фоне кушак вспыхнул ярко-красным. Теперь вздрогнула Азалия.
Брэмбл назначили ответственной за часы мистера Брэдфорда, установленные на десертном столе для отсчета времени. Сплетение длится ровно три минуты. Незримый оркестр заиграл медленный вальс, и девочки в легком головокружении от предвкушения не спускали с пары восторженных глаз.
Азалия лихорадочно подалась назад, когда мистер Хранитель вступил, обвивая кушак вокруг нее. Танцевал он с той же элегантностью, с какой передвигался и разговаривал. Нечеловеческая грациозность.
— Сударыня скользит подобно лебедю, — промолвил он, подбрасывая шарф вверх, заманивая ее поближе. — Вы лучшая из моих партнерш. А я, сударыня, танцевал со многими.
Он притянул кушак поближе, и Азалия уловила его взгляд — тот же алчный блеск она подметила, когда он держал часы мистера Брэдфорда.
Азалия судорожно выпустила кушак.
Это означало немедленную дисквалификацию. Оркестр замолк.
— Только сорок пять секунд, — разочарованно глядя на часы сообщила Ева.
— Понимаете, мистер Хранитель, — начала Азалия. — Мы так и не были подобающе представлены друг другу. Матушка всегда говорила, что...
— Ах, ваша матушка, — перебил Хранитель. В его черных глазах читалось полное равнодушие. — Полагаю, у вашей матери всегда были наготове слащавые фразочки, типа "ты принцесса только тогда, когда ведешь себя должным образом" и прочий вздор.
— А разве это не правда? — краснея, спросила Азалия.
Хранитель ответил с неприятной холодной усмешкой.
— Никак не иначе.
— Если задуматься, Азалия попала в точку, — сказала Брэмбл, собирая вместе с Кловией засыпающих детей. — Мы знать о вас ничего не знаем. Где вы научились так танцевать?
Неприятная усмешка Хранителя сделалась ледяной.
— Знавал я одну леди, — произнес он, — которая танцевала сплетение почти так же хорошо, как ваша сестра.
Дельфиния, поднимавшая Айви, оживилась. Она больше всех любила читать сентиментальные истории и рисовала в своем альбоме воздушные бальные платья; Азалия не сомневалась, Дельфиния не успокоится, пока не вывернет душу мистера Хранителя наизнанку, выясняя подробности романа.
— Вы были влюблены? — спросила она. — Ах, расскажите нам всё. Мы наслышаны лишь о скверностях того времени, обо всяких там революциях. Мне необходима романтика.
— Дельфиния, — одернула ее Азалия.
Хранитель жестом успокоил ее.
— Всё в порядке, — сказал он и повернулся к Дельфинии, по мрамору шуршали полы его плаща.
Девочки, уселись на ступеньках, опасаясь вздохнуть, чтобы шелест розовых кустов не заглушил слова мистера Хранителя, который неподвижно стоял на танцевальной площадке.
— Давным-давно, — промолвил он. Его голос струился словно шелковые нити, — жил Его Величество Король, больше всего на свете жаждущий убить генерал-капитана, поднявшего против него восстание. Это обернулось навязчивой идеей. Желание убить генерал-капитана пропитало его насквозь, и каждый вздох, каждый шаг его был направлен на уничтожение генерал-капитана.
