Клаудиа Дэйн - Секрет ее счастья
Энн бросила взгляд на Софию, которая неподалеку смеялась и шутила о чем-то с Даттоном, который выглядел чрезвычайно импозантно, независимо от того, страдал он или нет. А Даттон, в свою очередь, посмотрел на нее. София, черноволосая, с кожей цвета слоновой кости, со светящимися, будто полированный оникс, глазами, стала ей ближе, чем ее собственная мать. Энн была перед ней в долгу и каждый день с удовольствием платила любовью и благодарностью. София не ждала от нее ничего, но обоюдное глубокое понимание и преданность друг другу были бесценны.
Если бы София Далби попросила Энн пройти сквозь огонь, Энн, без сомнения, попыталась бы это сделать. Поэтому София не настаивала на том, чтобы Энн вышла замуж за Ставертона. Нет, она хотела, чтобы Энн приняла решение сама, а она лишь поддержала бы ее.
Это был правильный выбор. Кэролайн, опекаемая Софией дочь и лучшая подруга Энн, не могла этого понять. Кэролайн всегда была любима и обласкана обществом. Ей не понять мудрость поступка Энн, чистейший дар, которым можно считать замужество с дорогим Ставертоном.
Ставертон, очаровательный и прекрасный, был ее спасением.
Энн снова посмотрела на Амелию Кавершем. Немного обеспокоенный взгляд Амелии будто говорил, что она ждет поддержки, но ни Кэлборн, ни Айвстон не собирались прийти к ней на помощь. Энн не имела обычая геройствовать, но тут она решила повести себя героически по отношению к Амелии. Бедняжка вот-вот готова была расплакаться.
А мужчинам, казалось, не было до этого дела.
Мужчинами, какими бы животными они ни были в худших ситуациях, нужно аккуратно управлять, по мнению Софии. У Энн не было причин с ней не согласиться.
— Значит, мы нашли решение? — сказала Энн, заставляя мужчин смотреть на нее. — Впредь поощряться будут желания леди?
— Весь к вашим услугам, миссис Уоррен, — любезно отозвался Айвстон. — Какое поощрение вам хотелось бы получить? Вино? Еда?
— Погашение ваших долгов? — лукаво спросил Кэлборн.
Герцог Кэлборн был особо пленителен, когда изображал коварство, и, несомненно, он знал это. Невероятный, неугомонный человек; его поведение выдавало, что он уже был женат. Он чувствовал себя абсолютно свободно рядом с женщинами. Хотя то же самое можно было, как она предполагала, сказать и о ней; побывав замужем, Энн совершенно свободно чувствовала себя рядом с мужчинами и спокойно воспринимала их странные подшучивания и переменчивое настроение. Они часто вели себя, как большие дети, и лучше откликались, если вести себя твердо, но доброжелательно. Некоторая ограниченность была одним из их свойств, и с этим стоило считаться.
— Я выиграла пари о том слове, ваша светлость, если вы помните, — сказала Энн. — Мистер Грей уверен, что подобного слова нет.
— Слова «межполый»? — уточнил Кэлборн, лукаво улыбаясь ей.
Он был почти как тот бесенок, о котором она читала в детских рассказах, улыбающееся чудище, которое, смеясь, утаскивает в лес. Кэлборн не собирался ее никуда затаскивать.
— Именно, — поджав губы, сказала Энн. — Такого слова нет, и я выигрываю пари. И не мне пить до головокружения.
— Жаль! — усмехнулся Кэлборн.
Как он умудрялся выглядеть так шаловливо, будучи сам размером с быка?
— А каковы ваши взгляды на поощрение? — спросила Энн, пытаясь насильно втянуть Амелию в разговор.
Амелия, казалось, всей душой стремилась к этому, но не знала, с чего начать.
Девственница.
Что ж, у каждого свои недостатки.
— У вас есть какие-нибудь идеи, леди Амелия? Я имею в виду, что нашим капризам давно пора уже осуществиться, вы согласны?
— Согласна, — сказала Амелия голосом, похожим на мягкий белый бархат.
Мужчины, как правило, не особо интересуются белым бархатом: слишком сложно ухаживать.
— Среди предложенного, — начал Айвстон, старательно избегая взглядом Амелию, — как я сказал, еда, напитки…
— И другие чрезвычайно популярные, широко распространенные формы поощрения, — вмешался Кэлборн.
Вот уж она-то хорошо понимала, к чему клонит Кэлборн, и решила пресечь попытку увести беседу и их нежные женские умы в эту сторону.
Бесенок.
— Все это относится к разряду мужских интересов, — произнесла Энн, прерывая Кэлборна и нисколько не извиняясь.
Она должна была защитить Амелию, не так ли? При всем том она не собиралась давать повод для сплетен, которые расстроят Ставертона. Он не заслужил этого.
— Исключительно мужской подход. Это мужчин нужно баловать едой и напитками, но у женщин другие, более утонченные вкусы. Правда ведь, леди Амелия?
В самом деле, что касается спасения ситуации, едва ли можно сделать больше. Энн удалось вовлечь Амелию в безобидно двусмысленную беседу с несколькими знатными джентльменами. Девушка, даже самая неопытная, могла бы, по крайней мере, изобразить некоторый интерес.
— Я того же мнения, — сказала Амелия чуть окрепшим голосом.
Белый бархат сменился розовым дамастом. Ладно, это уже что-то.
— У вас есть какие-нибудь особые пожелания по этому поводу, леди Амелия? — радушно спросил Айвстон.
Энн послала ему одобрительную улыбку. Кэлборн ухмыльнулся. Такая реакция вполне естественна для мужчин.
— Какой стыд, — пробурчала леди Джордан в чашку с пуншем.
Тетя, сопровождающая Амелию, в конечном счете, была права. Эта беседа слишком быстро начала… начала доставлять удовольствие. Энн с затаенной усмешкой подумала об этом и была поддержана хихиканьем Кэлборна.
Ведь только бесенята и маленькие дети хихикают?
Именно. Кэлборн сам это доказал.
— Быть единственным предметом интереса двух очень приятных мужчин — само по себе большое удовольствие, — сказала Энн, глядя только на Айвстона. Она была уверена, что Кэлборн поймет это. И он понял, судя по его ухмылке. — Пожалуй, мы могли бы больше ни о чем не просить.
— Да, пожалуй, — сказала Амелия, и в ее голубых глазах показалась искорка живого интереса. Это получилось весьма очаровательно и удивительно привлекательно в первый раз за весь вечер. — Мы, наверное, можем позволить себе, чтобы наши прихоти были более… более расчетливыми.
— Расчетливая прихоть? — сказал Кэлборн. — Это не против логики?
— Против мужской, пожалуй, — тут же парировала Энн, — и поэтому мы не учитываем ее в данных обстоятельствах.
— Это становится смертельно опасным, — сказал Айвстон. — Можно, я не буду доставать свой меч? Это так неудобно, ведь он хранится в футляре на третьем этаже в скверно расположенном шкафу. Но я должен защищаться от таких нападок. Кэлборн, естественно, сможет защитить себя сам, а я, защищаясь, сделаю все, что мне позволит честь.
