Анна Грейси - Ловушка для невесты
Лейла бросила на него испытующий взгляд, и наклонила голову, соглашаясь. Бакстер вывел её на довольно обширный задний двор, небольшой участок которого занимали заброшенные грядки с травами.
Неодобрительно осмотревшись вокруг, Лейла спросила:
— Печи нет?
— Мой повар закупал весь хлеб у местного пекаря.
Лейла презрительно фыркнула. Бакстер показал ей квартиру повара — четыре скудно обставленные комнаты:
— Свои вещи повар забрал с собой, но если найдётся подходящий для этой работы человек, я, конечно, предоставлю всё необходимое.
Лейла пытливо на него посмотрела:
— Зачем вы мне это рассказываете?
Бакстер колебался, подыскивая нужные слова:
— Рэмси попросил меня купить от его имени дом в Александрии.
Лейла нахмурилась.
— Но я говорила ему, что Аиша должна уехать в Анг…
— Он сказал, маленький домик для одной женщины и мальчика, — прервал её Бакстер.
В изумлении Лейла раскрыла рот, а её рука метнулась к груди:
— Одной женщины и мальчика? Вы хотите сказать… для меня и Али?
Бакстер улыбнулся.
— Думаю, да. Он сказал, домик с двориком, где можно было бы сложить печь для женщины, которая печёт замечательный хлеб и пирожки, и хочет начать там своё дело.
— Дом… В Александрии… для меня и Али? — повторила Лейла шёпотом.
— Да. Но у меня есть другое предложение — станьте моим поваром, Лейла. Готовьте для меня, живите в этой квартире вместе с Али, и я построю печь для вашего собственного дела.
Лейла прищурилась:
— Вы позволите мне продавать мой хлеб и пирожки?
— Если только это не помешает вам готовить для меня и управлять моим хозяйством. Как вы говорите, мои слуги распустились. Если честно, домашние дела не составляют предмет моего интереса.
Лейла послала ему долгий внимательный взгляд.
— Вы именно это имеете в виду? Хотите, чтобы я на вас работала?
— Да, хочу.
Она ещё раз более тщательно обследовала жилище повара, а затем двор и кухню. Наконец, обернулась к Бакстеру.
— И сколько мне это будет стоить?
Его глаза заблестели:
— Квартира прилагается к должности — без арендной платы.
— А за это я должна готовить и убирать…
— Следить за уборкой, управлять слугами. Вам не придётся всё делать самой.
— И при этом я смогу заниматься своим делом.
— Да, и ещё получать жалование, — когда он назвал сумму, её брови исчезли под покрывалом.
— Вы мне ещё и платить будете?
— Конечно.
Прищурив глаза, Лейла подбоченилась:
— И чего ещё вы ожидаете от меня? Сразу говорю вам, я — порядочная женщина.
Бакстер улыбнулся.
— Знаю, и восхищаюсь этим. Точно такие же жалованье и условия были и у прежнего повара. Так вы берётесь за работу?
Последовало долгое молчание.
— Я хотела бы, — наконец сказала Лейла, — но я должна спросить у брата. Он глава семьи.
Бакстер ухмыльнулся.
— Отлично. Я поговорю с вашим братом, и, полагаю, нам удастся придти к соглашению. Итак, мы с вами заключили сделку, — он по-европейски протянул ей руку, и, вопреки своему обыкновению, Лейла тоже протянула свою для пожатия.
Бакстер удивил женщину, взяв её кисть обеими руками. Затем он медленно поднял её руку и поднёс к губам. Лейла уставилась на него, зачарованная, не зная, как поступить. Твёрдые тёплые губы прижались к тыльной стороне её ладони в неспешном поцелуе.
Ощутив его дыхание на своей коже, Лейла затрепетала. В волнении она отдёрнула руку.
Бакстер улыбнулся.
— Вы хороши на вкус, как свежий хлеб.
— Потому что я пекла хлеб сегодня утром, — отрывисто произнесла она. — Больше так не делайте. Это неприлично.
Чуть дрожащими руками она расправила своё покрывало.
Бакстер поклонился, но ничего не сказал. И не перестал улыбаться.
Лейла слегка коснулась его плеча.
— Пора идти, — сказала она сердито, — мы потратили достаточно времени. Остальные нас заждались.
Улыбка Бакстера стала шире. Если бы она действительно сердилась, то ни за что не стала бы до него дотрагиваться.
Рейф и Аиша сидели рядышком на мягкой низкой оттоманке и несколько минут после того, как вышли Бакстер с Лейлой и выбежал Али, хранили молчание.
Наконец, Рейф заговорил:
— Вы очень любите Лейлу, правда?
— Конечно, ведь мы с ней не просто подруги, она мне как мать.
— Лейла рассказывала мне, как вы встретились, — продолжил Рейф, — как она дала вам немного еды, а вы в ответ помогли ей с топливом для печи.
Немного помолчав, Аиша сказала:
— Она не просто дала мне поесть. Меня кормили и раньше. Лавочники на рынке иногда бросают беспризорникам испорченные фрукты и ломти чёрствого или поломавшегося хлеба. Они швыряют куски прямо в грязь и смотрят, как голодные дети подбирают их и запихивают в рот. Подобно крысам.
Рейф посмотрел на девушку в упор:
— Надеюсь, вы никогда не оказывались в столь отчаянном положении.
— Оказывалась. И часто. К тому моменту, как я встретила Лейлу, я не ела уже четыре дня, — проговорила Аиша лишённым красок голосом.
Руки Рейфа напряглись, костяшки пальцев побелели.
Аиша взглянула на него. Он всё ещё намеревается сделать из неё английскую леди. Ему следует многое о ней узнать.
— Мне было почти четырнадцать, я девять месяцев жила на улицах, — рассказывала она, — преимущественно воровством. Но за четыре дня до этого я увидела, как наказывают вора. Он выл по-звериному, когда ему отрубили руку, и я это слышала.
Тогда она в ужасе уставилась на культю, истекающую кровью. На руку, валяющуюся в грязи, с судорожно подергивающимися, как будто всё ещё живыми, пальцами.
Кто-то подобрал руку — Аиша не знала, отдали её стонущему вору или выбросили собакам. Она застыла, неспособная соображать от ужаса, что это её рука могла бы, подёргиваясь, лежать в пыли.
Яркие капельки крови собирали пыль и, прежде чем медленно впитаться, недолго покоились на земле.
— Говорят, кровь гуще, чем вода. И это правда.
— Я знаю, — жёстко произнёс Рейф. Какая-то нотка, прозвучавшая в его голосе, заставила Аишу посмотреть на него и вспомнить, что этот человек восемь лет провёл на войне.
Она вглядывалась в него, потрясённая. Ей довелось только раз увидеть случившееся с человеком несчастье, и она никогда этого не забудет. Но Рейф — на подобные ужасы ему приходилось смотреть снова и снова. Вероятно, он даже сам отрубал руки и убивал людей.
— Если вы были солдатом, вы, должно быть, видели такое много раз…
— Да, — резко перебил он, — но это ваша история, и я хочу её услышать.
