Виктория Холт - Черный лебедь
— Ты еще не готова? Правда, здорово? Тебе нравится твоя комната? Она похожа на мою.
— Видимо, большинство комнат похожи друг на Друга.
— Мне не терпится осмотреть замок, а тебе?
— Да, конечно.
— Все это так захватывающе. Тебе очень повезло, Люси.
— Неужели?
— Ax, бедная Люси! — Она бросилась ко мне и обняла, словно желая защитить. — Я опять что-то ляпнула, да? Но ты должна постараться забыть обо всем. Жизнь продолжается. Отец говорит, что мы обязаны помочь тебе это понять. Мы приложим все усилия, чтобы ты была здесь счастлива. Он так сказал.
— Он очень добр.
— Да, он и в самом деле хороший. О, я знаю, иногда он бывает несколько циничен, но он знает жизнь, Люси, он много пережил. Это вовсе не значит, что в нем нет доброты. Он часто говорит о тебе. Он говорит, что ты должна наслаждаться жизнью, поскольку жизнь одарила тебя многим.
— Очень любезно с его стороны уделять так много внимания моим делам.
— Ты ему нравишься. Он не пригласил бы тебя сюда, если бы ты ему не нравилась.
— О, это только чтобы сделать приятное тебе.
— Ну нет… хотя мне это, конечно, приятно. Он первый предложил это.
— Что ж, вот я и здесь.
— И теперь мы будем чудесно проводить время. Я заставлю тебя вновь полюбить жизнь.
— Спасибо, Белинда.
— Давай быстренько заканчивай и пойдем вниз. Интересно, отец уже встал?
— А где твоя комната, Белинда?
— В другом крыле замка. — Она подошла к окну. — Оттуда совсем другой вид. Я видела озеро. Ну, во всяком случае, что-то, похожее на озеро. Там есть какой-то проток — наверное, ответвление реки, и он впадает прямо в озеро. На озере есть два лебедя, причем оба — черные. Черных я прежде никогда не видела. Это что-то сказочное.
— Значит, мы живем далеко друг от друга.
— Ну, это ведь большой замок.
— Твой отец говорил, что он среднего размера.
— Он сравнивая его с королевскими — Лувр, Блуа и тому подобными. Это дворянский замок, а не королевский.
— Я понимаю.
— Поспеши же. Я буду внизу, в холле. Ты найдешь дорогу?
— Надеюсь.
— Не задерживайся.
Всю первую половину дня мы изучали замок.
— Это совершенно необходимо, в противном случае вы безнадежно заблудитесь, — объяснил Жан-Паскаль. — Я выведу вас наружу, и вы войдете в замок так, будто только что приехали.
— Вчера было слишком темно для того, чтобы что-то разглядеть, сказала Белинда.
— Я хочу, чтобы вам обеим понравился замок. Он очень важен для нашей семьи.
— И все-таки вы его покинули, — заметила я.
— Ах, Люси, со щемящей болью. Но в нашей стране тогда царило смятение. Мы не знали, что делать.
До сих пор у французов еще живы воспоминания о Великой революции, которая произошла всего сотню лет назад. Когда император с императрицей были изгнаны, вы даже представить себе не можете, чем это было для страны. Мы решили, что все начинается заново. К счастью, события развивались не столь трагично, не с той интенсивностью, как в первый раз, когда наша родина так пострадала.
— Но вы сумели сохранить замок, — сказала я, — и он до сих пор принадлежит вам.
— Да, и я здесь частенько бываю. В общем-то, наверное, большую часть времени я провожу именно здесь. Виноделие — это ведь нечто вроде страстного увлечения. Я хотел бы убедить свою матушку вернуться сюда, но она предпочитает оставаться возле императрицы. Возможно, в один прекрасный день все изменится.
— Селеста никогда сюда не приезжает, — сказала я.
— Селеста… ах, бедная Селеста! Брак оторвал ее от родины и сделал женой политика.
— Возможно, сейчас она захочет вернуться?
Жан-Паскаль пожал плечами:
— Она не говорит о своих желаниях. Она знает, что здесь ее дом, наше родовое гнездо. Если ей захочется вернуться, она всегда может это сделать.
— Быть может, так и случится. Селеста не слишком счастлива в Лондоне.
— Да. Но не будем говорить здесь о печальных вещах. Мы должны приятно проводить время, я настаиваю на этом. Верно, Белинда?
— Да, я тоже настаиваю. Перестань хмуриться, Люси. Ты должна всему радоваться.
— Вот видите, — сказал Жан-Паскаль, — это приказ. Теперь давайте подойдем к замку так, словно вступаем в него.
Мы поднялись по внушительной мраморной лестнице, у подножия которой стояли две огромные мраморные вазы с зелеными кустами, склонявшими ветви до земли.
Оглянувшись, мы увидели, что подъездная аллея выходит на лужайку, расположенную прямо перед домом.
Жан-Паскаль велел нам повернуться к замку.
— Вы видите, что над зданием возвышается башня, — сказал он, — В старину ее называли сторожевой башней. В тревожные дни там, наверху, сидел человек, чьим долгом было следить за приближающимися и предупреждать обитателей замка обо всех подозрительных. Обычно дозорные проводили там время, распевая песни или играя на флейте. На этот пост всегда ставили какого-нибудь музыканта, поскольку он мог там практиковаться в своем искусстве. Я помню, как там выставляли пост в семидесятые годы, когда все ожидали неприятностей. Пока люди слышали пение или игру на флейте, они знали, что все в порядке.
У нас был свой дозорный. Эти песни так и назывались: «песнями дозорного», многие из них сочинены прямо там, наверху. Вот видите, башня в центре, а чуть ниже — то, что называют дворцом, то есть та часть замка, где живет семья.
Он махнул рукой в сторону лужайки:
— А здесь устраивались рыцарские турниры.
В средние века замок был центром жизни всей округи.
Вы видите своды, поддерживающие лестницу, там собирались нищие и бродяги. В те времена им выносили объедки со стола. Теперь все, конечно, иначе.
Мы прошли в холл.
— В средние века здесь была главная гостиная, — продолжал свой рассказ Жан-Паскаль. — Взгляните наверх, и вы увидите отверстие в крыше, где когда-то была отдушина, через которую выходил дым. Но сто лет назад замок перестраивали, и теперь у нас здесь большой камин с трубой, через которую уходит дым. Присмотревшись повнимательней, вы можете заметить в центре холла место, где когда-то располагался очаг. Посмотрите на эти изразцы. Замок действительно изменился со времен средневековья, но мы гордимся прошлым, и наше семейство старалось по возможности сохранять все в первозданном виде. Однако если что-нибудь причиняло чрезмерные неудобства, тогда, конечно, мы приводили и это в соответствие с требованиями времени.
Он рассказывал, и я живо представляла себе картины былого. Я видела нищих под лестницей и гостей в роскошных костюмах, стоящих на ступенях той же лестницы в теплый летний вечер. Я думала о предыдущих поколениях Бурдонов, о том, какую они вели жизнь. Похоже, она у них шла неспешно… даже в разгар дня.
