Мэй Макголдрик - Обещание
– Что значат все эти вопросы? Почему вы думаете, что она жива? И если даже это правда, мне что за дело?
Некоторое время гость сверлил ее взглядом. Зря он сюда пришел. Дженни Грин не изменилась, она поглощена только собой.
– Я установлю за вашим домом наблюдение, мадам. Сообщите, если она к вам наведается.
В дверях появилась служанка, и Дженни велела ей принести спиртное.
Он направился к двери.
– Она для меня ничего не значит и никогда не значила. – Ее слова заставили его остановиться. – Но скажите, что вам известно. Я помогала вам раньше, помогу и теперь.
– Очень хорошо. Кто-то наводил справки о некой Ребекке Форд. Мои люди подозревают, что объект их поисков – не кто иной, как ваша давно пропавшая дочь, Ребекка Невилл. Мы не позволим ей снова исчезнуть. – Он замолчал, уставившись на Дженни. – На этот раз я непременно ее найду.
Глава 18
Экипаж катил по дорожкам, окаймленным с обеих сторон высокими буками, узловатыми дубами и каштанами. Стенмор показал Ребекке видневшиеся за деревней фермы. Она расспросила его об урожае и работниках. Он не без гордости рассказал о достигнутом ими за последние годы прогрессе, не преминув упомянуть о том, что значит для его людей сам Солгрейв.
Ее ум и любознательность удивили графа, но еще больше поразила его ее способность поддерживать разговор на столь нейтральную тему. Она не задавала вопросов личного плана, в том числе и о Луизе Нисдейл и ее отношениях со Стенмором.
В отличие от других дам, с которыми Стенмору доводилось проводить время, Ребекка Форд интересовалась вопросами, не касающимися его личной жизни.
Свернув с аллеи, он остановил лошадей в защищенном со всех сторон месте у бегущего ручья, где солнечный свет заливал землю и на траве лежали листья старого бука, теплые и сухие. Стенмор спрыгнул на землю, помог Ребекке выйти из экипажа, после чего взял корзину.
– Кстати, вернувшись в Солгрейв, я заглянул к мистеру Кларку, так что вам нет нужды переживать и спешить назад.
– Если помните, лорд Стенмор, я обещала не беспокоиться о Джеймсе.
– Я полагаю, вы просто обещали скрывать свое беспокойство.
– Как вам будет угодно, милорд.
С улыбкой, озарившей ее лицо, Ребекка достала из-под сиденья фаэтона одеяло и расстелила на траве.
Стенмор велел груму перегнать экипаж вверх по аллее, где за следующей излучиной ручья раскинулось поле, затем обратился к Ребекке.
– Мистер Кларк планирует сегодня провести с Джеймсом чуть больше времени, – объявил он. – Когда парень справится с уроками, Дэниел велит одному из грумов проводить мальчика на конюшни, чтобы он мог выбрать себе пони. Если он пожелает, то, возможно, уже сегодня ему дадут первый урок верховой езды.
Обращенный к нему взгляд Ребекки исполнился нежности, и Стенмор в который раз удивился силе зависимости ее эмоций от благополучия Джеймса. Еще одно проявление бескорыстия, столь несвойственного людям его круга. Благородство, коренившееся в чистоте помыслов, а не генеалогической линии.
– Джейми... Джеймс будет рад этому, милорд. Лошади всегда приводили его в восторг, но в Филадельфии у него не было возможности научиться сидеть в седле.
Стенмор поставил корзинку на одеяло, и Ребекка, опустившись на одеяло, сняла с нее салфетку.
– Вы всегда жили в Филадельфии? Он тоже сел на одеяло.
– Большую часть жизни, – пробормотала она, заглянув в корзинку.
– А где еще?
– Некоторое время в Нью-Йорке.
Стенмор сознавал, что не проявляет по отношению к Ребекке обходительности, какую демонстрировала она, избегая расспрашивать его о прошлом. Но ее скрытность еще сильнее разжигала его любопытство.
– А ваш муж тоже был родом из Филадельфии?
– Нет.
Слишком поспешный ответ удивил графа, и он увидел, что Ребекка залилась румянцем.
– Откуда он был родом?
Ребекка выложила на одеяло салфетки, столовое серебро и тарелки.
– Джон Форд был родом из Англии.
Она сняла шляпку и положила рядом с собой.
– Из Англии?
– Вы не могли его знать, милорд. Он был простолюдином. К тому же совершенно одиноким. Такое часто случается. Многие вынуждены уезжать в чужие края, чтобы хоть чего-то добиться в этом мире.
Печаль, отразившаяся на ее лице, поразила Стенмора в самое сердце. Он взял Ребекку за подбородок.
– Некоторые люди ценны сами по себе, независимо от того, какое занимают положение.
Стенмор провел губами по ее губам и поразился силе нежности, которую испытывал к ней в этот момент. И тотчас же отстранился.
Ребекка отвела глаза. Ошеломленная, она некоторое время сидела в неподвижности, затем поднесла руку к губам. Стенмор невольно подумал, как давно эти губы целовал другой мужчина.
– Нам лучше приступить к еде, иначе я могу потерять над собой контроль, – промолвил граф.
Быстро овладев собой, Ребекка улыбнулась и запустила руку в корзинку. Достав кусочки жареной курятины, фрукты, печенье и пирожки, аккуратно завернутые в салфетку, Ребекка разложила снедь на одеяле.
– Чувствуется рука вашего повара Гарри, – заметила Ребекка. – Такого количества съестного хватит на неделю.
– И какую чудную неделю могли бы мы провести здесь вдвоем на берегу ручья.
Развернув курятину, она откусила кусочек.
– Миссис Трент и Дэниел утверждают, что у вас нет ни минутки свободной. Вряд ли вы согласились бы провести в праздности столько времени.
– Иногда я это себе позволяю. Вот и сейчас решил провести две недели в Солгрейве.
– Но ваше пребывание здесь – своего рода дело. И весьма важное! – Она промокнула салфеткой уголок рта. – Вы общаетесь с сыном.
Пусть думает что хочет, решил Стенмор, наблюдая, как ветер играет ее волосами. Он снял и отложил в сторону сюртук.
– Я отношусь к своим обязанностям более ответственно, чем большинство людей моего положения, но порой мне хочется исчезнуть, бросить все. Уйти прочь от тех, кто меня знает, туда, где нет установленных норм и правил, где нет обязательств, которые не дают мне покоя ни днем, ни ночью.
– А есть такое место, куда бы вы хотели сбежать?
– Есть! – Он улыбнулся. – Я езжу туда на месяц каждую осень. Вы когда-нибудь были в Шотландии, Ребекка?
Она покачала головой.
– Говорят, очень красивая страна.
Убрав с одеяла корзинку, он вытянулся, положив руку под голову.
– Дикий край, обиталище неукротимых богов, где под голубыми, не защищенными от ветра небесами сквозь черные скалы пробиваются горные потоки и рассекают загроможденные камнями долины, заросшие дубами и соснами. На каменистых кручах, куда не ступала нога человека, вереск и папоротник-орляк бьются за место под солнцем. Над бездонными озерами сверкают покрытые льдом горные вершины, чтобы в следующий миг исчезнуть за грозовыми тучами.
