Лиза Клейпас - Нам не жить друг без друга
Бенедикт встал, лицо его побледнело.
– Я хотел бы увидеть его.
– Боюсь, что не смогу этого позволить, – сказал Макс, поднимаясь. Над невысоким лейтенантом он возвышался словно башня. – Филипп пока еще слишком слаб и не может ни с кем видеться.
– Но мне необходимо убедиться, что…
– Через некоторое время, – прервал его Макс, и в глазах его мелькнул опасный огонек. Вид у него был такой угрожающий, что молодой человек инстинктивно сделал шаг назад. – Возможно, через несколько дней, когда он немного окрепнет…
– Я обязан увидеть его сейчас. Возможно, он сообщит что-нибудь важное о пиратском острове и о людях, захвативших его в плен.
– Сейчас Филипп не в состоянии разговаривать ни с кем. Он уже несколько дней без сознания. К тому же у него повреждены глаза. Пока неизвестно, будет ли он вообще видеть. Ему нужен покой, полный покой.
– Я не буду задавать ему никаких вопросов. Но я настаиваю на том, чтобы вы мне позволили убедиться, что…
– Это мой дом. Здесь вы не имеете права ни на чем настаивать, лейтенант. Мой сын слишком много перенес, чтобы я показывал его словно диковинку, потакая вашему любопытству. Я не позволю, чтобы кто-нибудь увидел его в таком состоянии.
– Месье Волеран, – сказал Бенедикт, – я знаю, как высоко вы, креолы, цените честь. Готовы ли вы дать слово чести, что человек, находящийся наверху в вашем доме, действительно является Филиппом Волераном?
Макс холодно взглянул на него:
– Ваше недоверие оскорбительно.
Лейтенант вдруг оцепенел, осознав, что оскорбил самого известного дуэлянта во всей Луизиане. Дуэли хотя и не одобрялись, но в этих местах по-прежнему являлись самым распространенным способом разрешения споров. Для горячих креолов не было лучшего способа ответить на оскорбление, чем с помощью сабли или пистолета.
– Я не хотел оскорбить вас, месье. Простите меня.
Макс небрежно кивнул:
– Если уж вам так хочется, то я даю вам слово чести, что человек, находящийся у меня в доме, – мой сын Филипп.
Бенедикт шумно вздохнул:
– Невероятно! Почему вы до сих пор держали это в секрете?
На сей раз ответила Лизетта, все еще обнимавшая Селию за плечи. Селии хотелось стряхнуть с себя ее руку, но она не осмелилась это сделать, заметив, что лейтенант пристально следит за каждым ее движением.
– Мы думали только о том, как будет лучше для Филиппа, – сказала Лизетта. – Нам не хотелось, чтобы в дом хлынули толпы посетителей. Нам пришлось бы принимать их, по сто раз рассказывать о том, что случилось. А у нас сейчас одна забота – выходить Филиппа.
– Доктора к нему вызывали? – спросил Бенедикт.
– Он получает самое лучшее лечение и уход, – заверила его Лизетта.
Бенедикт перевел взгляд с любезного лица Лизетты на непроницаемое лицо Макса, потом посмотрел на опущенную головку Селии.
– Я должен немедленно сообщить обо всем капитану Мэтьюзу, – сказал он. – Он, несомненно, потребует, чтобы Филиппа как можно скорее допросили.
– Не раньше чем позволит состояние здоровья моего сына, – заметил Макс.
– Извините, я должен идти.
– Я провожу вас до дверей.
Когда мужчины вышли из гостиной, Селия подняла голову и пристально посмотрела на Лизетту. Лизетта убрала руку с ее плеч.
– Я тебе говорила, Макс обязательно что-нибудь придумает. – Она старалась говорить убедительно, но у нее это не очень хорошо получалось.
Селия была на грани истерики. Она прикрыла рот рукой, но не могла удержаться от нервного смеха.
– О Господи! – наконец сказала она, вытирая выступившие слезы. – Я знала, что потеряла разум, но до этого момента думала: это произошло только со мной. Неужели Макс на самом деле сказал… нет, не может быть, мне, наверное, все это снится!
– Тебе это не снится, – послышался насмешливый голос Макса.
Лизетта вопросительно взглянула на мужа, вошедшего в гостиную:
– Макс, что теперь будет?
– Они с нас глаз теперь не спустят. Будут следить за каждым нашим шагом. Сделают все возможное, чтобы Жюстин не ускользнул от них. – Он подошел к камину и, положив обе руки на каминную доску, уставился в пустой очаг. – Я не смогу тайно вывезти его куда-нибудь, меня сразу же поймают. Но даже если бы мне удалось это сделать, то куда его везти? Не знаю. Пусть лучше остается здесь. Придется ему изображать Филиппа, пока я не найду выход. – Макс оглянулся через плечо на Селию:
– Ты должна некоторое время потерпеть, Селия.
– Изображать Филиппа, – хрипло сказала Селия таким саркастическим тоном, что едва узнала свой голос. – Изображать моего мужа… доктора… джентльмена? Едва ли Жюстину удалось бы убедить кого-нибудь даже в том, что он человек, а не животное! А как вы намерены оградить его от посторонних взглядов? Самый большой просчет этого… этого нелепого плана заключается в том, что Жюстин и Филипп, хотя и близнецы, совсем не похожи друг на друга!
Макс снова зашагал из угла в угол.
– Стал не похож, потому что зарос бородой и отрастил длинные волосы. Но раньше Жюстин и Филипп были похожи как две капли воды.
– Неужели? – воскликнула пораженная Селия. Она взглянула на Лизетту, и та едва заметно кивнула. – Ну что ж, предположим. А что делать с их голосами, манерами, привычками?
– Мы постараемся, чтобы Жюстина не разглядывали слишком пристально, – ответил Макс.
– В Новом Орлеане все знали Филиппа, – сказала Селия. – Он помог многим людям, у него повсюду были друзья. Неужели вы действительно надеетесь, что нам удастся одурачить их всех?
– На короткое время удастся. – Макс подошел к дивану и присел рядом с ней. Хотя глаза у него были не синие, а золотистые, он напоминал ей Филиппа. Филипп тоже умел смотреть на человека так, словно видел его насквозь. – Селия, – тихо сказал Макс, – без твоей помощи у нас ничего не получится. Никто не поверит, что это Филипп, если ты убедительно не сыграешь роль его жены.
– С моей помощью тоже ничего не получится, – ответила Селия. – Я не смогу вести себя так, будто он мой муж. Не смогу относиться к этому… к этому презренному пирату с обожанием преданной супруги, тем более что…
– Селия, – Макс взял ее за руку, – я редко прошу кого-нибудь об одолжении. – Его проникновенный голос завораживал. – Я не из тех людей, которые любят просить. Но я сделаю что угодно ради моих близких. Жюстин такой же мой сын, как и Филипп. В прошлом я вел себя непростительно, и от этого страдали они оба. В детстве Жюстин не желал принимать ничьей помощи, даже если отчаянно в ней нуждался. И сейчас я не оставлю его в беде. Будь жив Филипп, он бы, я уверен, попросил тебя помочь брату. Я прошу тебя от имени Филиппа. Помоги Жюстину не ради него, а ради меня.
