Джейн Гуджер - Идеальная жена
Алекс и Генри сидели в Клубе в окружении множества мужчин, сбежавших с Пуловского пикника от своих жен, продолжавших наслаждаться экстравагантностью и роскошью празднества. Большинство разговоров вертелось вокруг того, что неплохо бы утереть нос этому Пулу и как можно это устроить, поскольку мужья точно знали, что жены непременно потребуют от них чего-нибудь подобного. Алекс растянулся в кресле, сложив руки на своем плоском животе. Генри сидел, опершись локтями о маленький столик, разделявший друзей, запустив пальцы в свои густые волосы.
— Я не хочу, чтобы Энн пала к моим ногам, — сказал Генри, обращаясь к столу. — Я хочу, чтобы она поняла, почему я так поступил.
Алекс с мученическим видом закатил глаза.
— И что ты ей скажешь? Покажешь пальцем на «Морской Утес» — вот, мол, причина, по которой я разрушил твою жизнь? Откровенно говоря, Генри, если бы я оказался на ее месте, я бы не знал, убить тебя или посмеяться над тобой. И почему это у тебя вдруг возникло странное желание — во что бы то ни стало вырвать у нее прощение?
— Хотел бы я знать, — усмехнулся Генри, потирая лоб. Потом он обхватил ладонями свой бокал с недопитым бренди и задумался.
Почему он не может оставить Энн в покое? Почему она или, скорее, то, что он сделал с ней, так беспокоит его теперь? На протяжении двух лет он обманывал себя, думая, что развод уладил все проблемы. Для него все прошло практически безболезненно, особенно учитывая тот грандиозный факт, что «Морской Утес» был спасен. Он получил такое богатство, о котором многие и мечтать не могут, он снова обрел свободу и пользовался успехом у самых красивых на всем восточном побережье женщин, занимающих высокое положение в обществе. Чего, казалось бы, можно еще желать?
Возвращение Энн разбередило ему душу гораздо сильнее, чем Генри хотелось бы признать, и заставило осознать, что он вовсе не такой хладнокровный мерзавец, каковым привык себя считать.
Алекс побарабанил пальцами по жилету.
— Знаешь, Генри, я позволил событиям зайти так далеко, потому что думал, что это поможет тебе избавиться от чувства вины, — сказал он таким тоном, что Генри сразу понял, насколько сама идея существования такого чувства чужда Алексу. — Но, если ты будешь продолжать нести себя подобным образом, ты сделаешь из себя посмешище. Перестань ухаживать за ней.
— Я за ней не ухаживаю, — твердо сказал Генри.
— В таком случае, тебе не трудно будет убедить меня, что петухи несут яйца. Я видел, как ты на нее смотришь.
— Все мужчины так смотрят на нее. Она — красива.
— И когда-то была твоей. Не в этом ли все дело? Она была твоей, и ты ее потерял, а теперь она стала недостижима для тебя, поэтому ты из кожи вон лезешь?
— Заткнись, Алекс, — потребовал Генри далеко не так добродушно, как собирался. Алекс начинал действовать ему на нервы, возможно, потому, что бил не в бровь, а в глаз. — Если я не ошибаюсь, то именно ты пытаешься ухаживать за ней.
— Ты лучше меня знаешь, что я выступил с этой идеей только, чтобы понять твое отношение к ней. Похоже, Я уже получил ответ на свой вопрос.
— Ты совершенно безнравственный тип.
Алекс пожал плечами и улыбнулся.
— У меня есть еще один вопрос. Почему она ответила согласием на твое приглашение поехать в «Морской Утес»? Подумай об этом. Ведь она — женщина, на которой ты женился из меркантильных соображений и мгновенно развелся. Она должна ненавидеть тебя. Любая на ее месте испытывала бы к тебе только ненависть. Так нет, она охотно соглашается посмотреть на тот самый дом, который и стал причиной всех ее несчастий. Я нахожу это весьма странным.
— Я думал об этом. Но она согласилась только потому, что я сумел ее уговорить.
Алекс недоверчиво изогнул бровь.
— Неужели? — Его интонация красноречиво выразила сомнения в способностях друга убедить кого-либо в чем-то.
— Ладно, — нехотя признал Генри. — У нее могут быть скрытые мотивы для этой поездки. Ну, и каковы же они, на твой взгляд?
Алекс выпрямился в своем кресле.
— Деньги, мой дорогой друг. Посмотри вокруг — этот город помешан на деньгах, а у нее их не так уж много. И перспективы получить больше — ничтожны, если она не выйдет замуж, что в ее положении разведенной женщины вряд ли возможно. Не думаю, что ее устраивает содержание, которое ты назначил ей после развода.
— Мне казалось, что, во всяком случае, в этом вопросе я поступил с ней честно, — пожал плечами Генри и сам услышал сомнение в своем голосе. — Все равно, Энн не производит впечатления корыстного человека.
— Ты разрушил ее мир, Генри. С чего бы ей быть столь дружелюбной с тобой?
— Я не стал бы характеризовать отношение ко мне Энн как дружелюбное.
Алекс допил свой бренди одним глотком и посмотрел на Генри сквозь стекло бокала.
— Я еще не во всем разобрался, Генри, но эта девушка и ее подружка что-то замышляют. Поверь мне на слово.
Глава Х
Горничная так сильно стянула корсет, что Энн чуть не задохнулась.
— Прощу прощения, мадам, — весело щебетала девушка, — немножко перестаралась, пытаясь довести вашу талию до сорока восьми сантиметров.
Энн промолчала, но почувствовала внезапный укол страха. Неужели она начинает поправляться? Когда горничная вышла из комнаты, Энн подбежала к зеркалу и принялась внимательно рассматривать свое лицо. Не стало ли оно опять пухлым? Она резко опустила подбородок, прижав его к груди так, что под ним появилась складка кожи — ложный второй подбородок, напоминание о ее прежнем лице. С тем лицом она прожила почти всю свою жизнь. Иногда оно ей даже нравилось, и тогда Энн улыбалась своему отражению. Теперь оно вызывало у нее отвращение. Ни за что на свете она не хотела снова превратиться в ту толстуху, которая могла привлечь внимание разве что охотника за приданым. Она вспомнила слова своей матери, сказанные сразу же после того, как Генри попросил ее руки.
«Я так боялась за тебя, Энн, — призналась Франсин. — Ньюпорт, похоже, собрал всех мужчин Америки, интересующихся только тем, сколько денег они получат от будущей жены, а не ею самой. Но тебе удалось привлечь внимание такого человека, как мистер Оуэн, со всеми его миллионами… Должна признаться, я никак не ожидала для тебя такого брака. Даже не смела надеяться».
Тогда Энн казалось, что мать хвалит ее, и в глубине души она гордилась ее словами. Теперь воспоминания об этом вызвали у нее жгучий стыд. Как же одинока и наивна была она тогда, как отчаянно нуждалась пусть даже в намеке на похвалу со стороны матери! Она никогда не шла ни в какое сравнение со своими прелестными, удачно вышедшими замуж старшими сестрами, Теперь же, став «темным пятном» на репутации всей семьи, она стала красивой. Теперь она может выбрать любого мужчину, которого захочет. Любого — женатого или пользующегося дурной славой. Энн знала, что если она снова наберет все те килограммы, от которых ей удалось так неожиданно избавиться, предложения от мужчин, во множестве получаемые ею в последнее время, пусть даже и безнравственные, с ее точки зрения, моментально прекратятся. У нее хватало честности, чтобы признаться себе, что, несмотря на отвращение, которое вызывали у нее все эти предложения, она испытывала также и некоторое удовольствие. Впервые в своей жизни она чувствовала себя желанной.
