Элоиза Джеймс - Однажды в замке
Эди, подумав, решила, что подражание кроликам всю ночь хоть и может быть неплохим началом, все же этого недостаточно, чтобы решить все насущные проблемы семейной жизни.
– К счастью, для тебя, – продолжала Лила, – я могу планировать свадьбу, даже если голова вот-вот расколется. Не говоря уже о походе по магазинам. Мы должны купить подарки для твоей маленькой дочери. Хотя на самом деле она твоя сводная золовка или что-то в этом роде.
Эди прикусила губу.
Взгляд Лилы смягчился.
– Ты будешь прекрасной матерью для этой бедняжки, Эди. Вот увидишь. Стоит тебе взглянуть на нее, и твое сердце растает.
Сердце самой Лилы таяло при виде любого ребенка. Она останавливалась у каждой детской коляски, воркуя и восхищаясь. Но Эди обычно и близко к ребенку не подходила. Дети такие маленькие и хрупкие, она просто не знала, что с ними делать. Что им сказать.
– Сегодня днем мы посетим «Эгбертз эмпориум», – решила Лила. – Для девочки лучший подарок, конечно, кукла. Можем купить и игрушечную ферму, и одну из новых разрезных карт Англии.
– Карта Шотландии более уместна, – вставила Эди.
– Англии, Шотландии. Какая разница! Несколько дней назад я видела очаровательную куклу. К ней полагаются три шляпки. Знай я про девочку, сразу бы все купила. Но твой отец не упоминал при мне о Сюзанне.
Эди прекрасно понимала, почему граф ничего не сказал жене. При мысли об осиротевшей малышке, глаза Лилы наполнялись слезами, а ее муж, очевидно, предпочел молчание трудному разговору.
Эди потянулась через стол и сжала руку мачехи.
– Ты приедешь ко мне? Пожалуйста.
– Конечно! Я буду самой доброй теткой, которая когда-либо была у ребенка. Предупреждаю, что намерена осыпать ее лентами, туфельками и всеми возможными подарками! Вместе мы восполним ей потерю матери.
В этот момент дверь открылась – и вошел отец Эди. В отличие от жены он, как всегда, выглядел безукоризненно. Эди не представляла отца одетым небрежно, хотя, конечно, ей было все равно.
Граф уселся. Подали первое блюдо.
– Я обдумал твою свадебную церемонию, Эдит, – объявил он.
Эди кивнула. Она решила, что откажется ждать еще четыре месяца.
– Герцог надеется поторопить меня, купив специальное разрешение. Хотя я это понимаю, все же отчасти сочувствую его нетерпению. Кроме того, слухи все равно пойдут, будем мы ждать четыре месяца или нет. Жаль, что леди Рансибл рассказали о требовании Кинросса.
Он бросил на жену неодобрительный взгляд, показавший Эди, что ее предположения оказались верны: никакие кроличьи игры не могут залатать образовавшуюся пропасть.
К счастью, Лила подперла голову рукой и не видела молчаливого упрека.
– Я решил, что позволю вам обвенчаться в самом ближайшем будущем, – продолжал граф. – Но приглашенных будет мало. Я попрошу епископа Рочестерского провести церемонию. Мы с ним вместе учились в школе.
Губы Эди расплывались в невольной улыбке.
– Однако я намерен настаивать, чтобы герцог либо остался в Лондоне на несколько месяцев, либо ездил в Шотландию и обратно, пока ты остаешься в городе. Необходимо, чтобы все увидели, что свадьба была поспешной не из-за нарушения правил пристойного поведения.
– Но что, если Эди забеременеет через неделю-другую? – спросила Лила, поднимая голову. – Тогда не будет никакой разницы в том, останется она здесь или уедет в Шотландию.
– Не забеременею. Уверена, такого не бывает, – поспешно проговорила Эди.
– Но случилось же с твоей матерью, – жестко отрезал отец, что было с его стороны непростительно жестоко. Но подбородок Лилы оставался высоко поднятым, что, по мнению Эди, было достойно восхищения.
– Герцог Кинросс показался мне чрезвычайно мужественным. Он настоящий мужчина, – заявила Лила.
– Не знаю, где мы будем жить в Лондоне, – пробормотала Эди с бешено колотящимся сердцем. Что будет с ними, когда она уедет? Она играла роль миротворца в этой семье.
– У герцога большой городской дом недалеко от нашего, – сообщил отец так же спокойно и холодно, как всегда. – Тебе нужно узнать, чем владеет твой муж. В Шотландии у него замок с землями и еще два поместья неподалеку от замка. Кроме того, у него есть дом в Шропшире и вышеуказанный городской дом в Лондоне. И кажется, кто-то упоминал о небольшом острове недалеко от побережья Италии.
– Это так романтично! – воскликнула Лила. – Пожалуйста, Эди, скажи, что пригласишь меня на остров!
После злобной реплики мужа она не смогла сохранять самообладание. Голос ее слегка дрожал.
– Конечно! – воскликнула Эди. – Если на острове есть дом, буду только рада принять тебя!
Ей стало немного не по себе. Похоже, она выходит замуж за богача. Не то чтобы она была этим недовольна, но и радости особой не испытывала. Она видела, сколько времени уделяет отец управлению собственными поместьями и различными домами. Если бы не эта тяжелая ответственность, граф мог бы стать одним из самых известных в мире музыкантов. Эдит ощутила укол грусти при этой мысли. Хотя сама выросла, зная, что у женщины нет шансов играть на публике, но у отца, несомненно, рано или поздно появился бы выбор.
Но сейчас, глядя на его сжатые челюсти, она вдруг поняла: на самом деле выбора и не было. Граф никогда бы не отвернулся от выполнения своего долга. Он был в плену своего титула… как Эдит – в плену своего пола.
Если бы Гауэйн не унаследовал многих обязанностей и большую ответственность, возможно, провел бы жизнь, выращивая пшеницу. Конечно, это не то что стать музыкантом мирового класса. Хотя тоже имеет определенное буколическое очарование.
– Сегодня днем я извещу герцога о своем решении касательно церемонии, – добавил отец.
– Поскольку у нас не будет времени сшить подвенечное платье, можешь надеть мое, – вставила Лила. – Мода не так сильно изменилась с тех пор. Мы подошьем его, и оно прекрасно тебе подойдет.
– О, Лила, это такое великодушное предложение!
Эди взяла мачеху за руку, от всей души жалея, что у нее нет детей. Лила хранила платье для своей дочери… но теперь, очевидно, отказалась от мечты.
Даже будучи неуклюжим подростком, Эди восхищалась подвенечным платьем мачехи – шелковым, вышитым крошечными блестками стекляруса, со складками, стекавшими, как вода, что придавало обладательнице неземной вид. Лила плыла в нем, ослепительно улыбаясь отцу Эди.
Теперь воспоминания казались невыносимо трогательными.
– Эдит наденет подвенечное платье своей матери, – отрезал граф.
Лила съежилась. Эди возмущенно уставилась на отца.
– Я не знала, что мама оставила платье.
– Ее платье и драгоценности будут переданы тебе перед свадьбой.
– Ясно.
Она крепко сжала руку Лилы под столом. Глаза мачехи подозрительно блестели. Она встала и просто сказала:
