Патриция Поттер - Молния
Адриан всегда держал в комнате запас фруктов и галет для Сократа, и теперь он успокоил обезьяну тем и другим, а сам стал бриться и одеваться. Сегодня у него было много работы, а для этого ему нужна была ясная голова.
Ясная голова?
Ему казалось, что сейчас его голова похожа на мешок с гнилыми яблоками. Со стоном он поклялся, что никогда больше не будет столько пить. Он в последний раз бросил взгляд в зеркало на свои все еще красные глаза, снова выругался и большими шагами направился из комнаты вниз по лестнице в вестибюль отеля. Как и следовало ожидать, Сократ держался рядом с ним. Хотя иногда обезьяна и забегала вперед, рассматривая что-то или кого-то, она никогда не позволяла Адриану удаляться слишком далеко от себя. Адриану не нужен был поводок для Сократа — во всяком случае, для того, чтобы держать его поблизости. Время от времени ему приходилось с помощью денег регулировать другие проблемы: украденное яблоко, перевернутая тележка, а однажды даже украденные из кармана часы.
Обычно шалости Сократа забавляли его, но сейчас Адриан думал только о том, как пережить этот день.
Он заглянул в госпиталь, уверяя себя, что с Терренсом все будет в порядке, как и предполагалось. Но губы Терренса были сжаты от боли, а глаза часто смотрели на пустое место, где прежде была его нога. Однако он пытался шутить, и Адриан считал, что он поправится.
Потом Адриан отправился к агенту конфедератов — этот визит он должен был нанести вчера.
— Как я понимаю, я должен везти особый груз, — сказал он агенту, которого звали Джонс.
Джонс кивнул. Двумя днями раньше он получил записку. Пока Адриан ждал в Чарльстоне, сообщение было передано по телеграфу из Чарльстона в Ричмонд, оттуда его отправили на север с курьером, который купил билет на первый же рейс до Нассау. Нужно было приготовить пушку для «Призрака».
— Груз прибыл?
— Вчера, — ответил Джонс. — Это самый подходящий момент.
— Сколько места займет груз?
— Примерно четверть вашего трюма. Я… мы надеялись, что вы возьмете и немного лекарств.
Адриан кивнул. Он ненадолго задумался над иронией судьбы, посылающей ему такой груз. Получая от агента габариты груза, он желал, чтобы голова его была более ясной. Мужчина кивком поблагодарил его.
Половина пространства, отведенного под груз, все еще оставалась пустой. Адриан провел утро в доках, осматривая поступающие товары, выбирая из них те, что принесут максимальную прибыль. В результате получилась фантастическая и очень практичная комбинация: шампанское, французский бренди, шелка, гвозди для гробов, иглы, корсеты и соль, которую он приобрел у купца из Новой Англии.
Пока он покончил со всеми сделками, прошла большая часть дня. Хлопок, который он привез из Чарльстона, был разгружен. Скоро будет принят на борт новый груз, и «Призрак» отойдет от причала, станет на рейде вместе с другими капитанами, совершающими рейсы сквозь блокаду, и будет дожидаться, пока луна немного умерит свою яркость.
В течение четырех дней дел будет немного.
Словно движимый неодолимой силой, он направился к магазину Джереми.
Лорен там не было, но Джереми был на месте.
— Лорен?
Джереми колебался.
— Она отдыхает.
Все еще болевшая голова Адриана с трудом впитала эти слова. Он почувствовал, что все сильнее нервничает.
— Что-нибудь неладно?
Джереми несколько секунд мрачно смотрел на него.
— Думаю, что она скучает по дому, по семье. Минувшей ночью ей снились кошмары.
— В таком случае, мне, видимо, лучше уйти. — Слова прозвучали неуверенно. Ему не хотелось уходить. Он вспомнил ее улыбку и глаза, вопросительно смотревшие на него, и ему до боли захотелось ее увидеть. Это было незнакомое ему чувство, чувство тесной духовной близости с другим человеком.
Он упорно стремился избегать всяких привязанностей и преуспел в этом. Будучи нелюбим своей семьей, он не мог по-настоящему понять горя Лорен. Но он видел боль в ее глазах, когда она говорила об отце и брате, и теперь ему всегда хотелось заставить ее улыбнуться, прогнать тяжелые воспоминания.
— Я спрошу ее, — сказал Джереми.
Он улыбался, но Адриан заметил, что глаза его были серьезны. Занятно, он никогда не обращал на это внимания. Обычно Адриан легко понимал людей, но теперь он почувствовал в Джереми нечто странное, какое-то колебание, словно…
Но Джереми уже ушел, и Адриан решил, что все это ему только показалось, что это результат его собственного болезненного состояния.
Сократ бродил по магазину. Он нашел лакричную палочку и угощал себя, громко причмокивая до тех пор, пока Адриан невольно не улыбнулся. Лакрица была слабостью Сократа, и обычно он в конце концов весь ею вымазывался, но сейчас обезьяна ухмылялась с чрезвычайно довольным видом, и Адриан почувствовал, что может немного расслабиться. Он взял еще несколько лакричных палочек про запас и положил на прилавок монету в уплату за них.
На лестнице послышались шаги, и он обернулся, но реакция у него была медленнее, чем у Сократа. Обезьяна бросилась к лестнице и кинулась в объятия Лорен. Адриан услышал смех, услышал, как она приветствует Сократа, и сморщился, зная, что за этим последует.
Послышалось чмоканье. Адриан взглянул на Лорен и увидел, как ее щека стала черной от лакрицы. Руки ее были такими же, и Адриан ждал, что она, самое малое, ужаснется.
— Сократ! — проревел он и получил в ответ негодующий взгляд обезьяны.
На мгновение он в отчаянии закрыл глаза и услышал тихий смех Лорен. Он подумал, что никогда не слышал такого заразительного смеха.
— Не браните его, — попросила Лорен. — Я тоже люблю лакрицу.
Соскальзывая на пол, Сократ радостно ухмылялся Адриану, продолжая держать Лорен за руку.
Адриан вынул носовой платок.
— Вы похожи на трубочиста, — мрачно заметил он. — И вам не следует его прощать.
Лорен взглянула на него. Глаза ее смеялись.
— У меня никогда не было домашних животных, — сказала она. — Мне всегда хотелось их иметь, но отец говорил, что в доме, где лечат людей, не должно быть животных. Он…
Неожиданно на лицо ее набежала тень, потому что она вспомнила, как они с Ларри просили отца и как в конце концов пришли к соглашению, что у них будет пони, общий с одним из друзей Ларри. Ларри тоже любил животных…
Словно чувствуя, что у Лорен изменилось настроение, Сократ дернул ее за руку, и Лорен вынуждена была улыбнуться.
— Он чудесный, — сказала она.
— Только вы одна так думаете, — сказал Адриан, чувствуя, что его головная боль начала проходить.
— Разве?
Адриан перевел взгляд с покрытых лакрицей лап Сократа на его глаза-бусинки, которые теперь с обожанием глядели на Лорен.
