Элизабет Бэйли - Китти, любовь моя!
Китти разразилась бурными рыданиями. Ее слова потрясли Клода. Теперь он не знал, что ему делать. Вспомнив слова отца, Клод почувствовал угрызения совести. Он взглянул на Китти, на ее растрепанные волосы, на осунувшееся от горя лицо и, не отдавая себе отчета, что делает, заключил ее в свои объятия, покрывая поцелуями ее лицо, шею, плечи...
Китти перестала рыдать, ее слезы высохли сами собой. Поцелуи Клода словно пробудили в ней неведомые до сих пор желания. Его руки, ласкавшие каждый изгиб ее стройного тела, заставляли дрожать ее от нестерпимого удовольствия. Ее бросило в жар, голова была как в тумане и слегка кружилась. Не отдавая отчета, что делает, Китти положила руки ему на грудь, почувствовав упругость его мышц под тканью ночной сорочки. Клод откинулся назад, и она поймала пристальный взгляд его голубых сверкающих глаз. Их губы слились в поцелуе, и Китти охватило неведомое прежде неизъяснимое блаженство.
На мгновение высвободившись из ее объятий, Клод сбросил одежду, и Китти тут же последовала его примеру. Клод опрокинул ее на спину и стал страстно целовать ее лицо, шею и грудь. Китти обвила его шею руками и всем телом прижалась к нему.
Она плохо понимала, что происходит, целиком отдаваясь новому для себя чувству. Где-то в глубинах ее подсознания забрезжила было тревога, но горячие поцелуи и страстные объятия Клода заглушили и эту тревогу, и страхи, мучившие Китти последнее время. Клод овладел ею, когда она была на вершине блаженства и забыла обо всем на свете.
— Свершилось, свершилось, свершилось! — повторял он, ликуя. — Все прошло как нельзя лучше.
Его слова вернули Китти к действительности.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила она и схватила его за руку.
— Китти, я должен идти, — сказал он, начиная раздражаться.
Она обвила его шею руками, сгорая от желания все начать снова, но он мягко разжал ее руки и поднялся, собираясь уйти.
— Все свершилось, Китти. Мне вас больше незачем беспокоить, — вынес свой приговор Клод, к великому разочарованию Китти.
От Шиллингфорда до Брайтвилла рукой подать. Как хорошо вскочить на коня и мчаться навстречу ветру! После той ночи бездействие все больше раздражало Клода, хотя, выполнив задуманное, он лишал графиню возможности осуществить ее коварный план. Однако возникло неожиданное осложнение: почему-то эта девчонка запала ему в душу. Он и представить себе не мог, что такое возможно.
Он не отказался от соблазна предположить, как бы развивались события первой брачной ночи, женись он на Кейт. Должно быть, точно так же, как с Китти, поскольку они похожи как две капли воды. Разница была бы в том, что Кейт ему бы не пришлось так долго уговаривать... Наутро ему было неловко показываться на глаза Китти, и он с радостью ухватился за первое, что пришло в голову: как можно скорее уехал из дома.
По давней традиции Клод вошел в гостиную, освещенную ярким летним солнцем, без сопровождения дворецкого, лишь узнав у него, что тетя Сильвия дома. Он действительно увидел ее, неподвижно лежавшую на диване, обитом вишневым шелком, и Кейт, сидевшую у ее изголовья.
Направляясь к тете, Клод надел темно-зеленый фрак вместо привычного для сельской местности длиннополого сюртука и старался выглядеть покорным и предупредительным. Но тетя встретила его довольно невежливо:
— О господи! Это Дивиник! Что ему нужно? Кейт, ты же знаешь, что доктор запретил мне волноваться! Умоляю тебя, прогони его!
— Клод, может, нам пойти в другую комнату? — извиняющимся тоном проговорила Кейт.
— Нет, — решительно возразил Клод. — Тетя Сильвия, не гоните меня!
Тетя застонала и отвернулась к стене. Кейт бросилась к Клоду.
— Умоляю, не спорь, Клод! — тихо сказала она. — Ты не представляешь, какую истерику мама может закатить! Так что не осложняй и без того тяжелое положение.
— Ралф дома? — осведомился Клод.
— Да, он в библиотеке, и ушел туда уже довольно...
— Кейт, что ты ему там рассказываешь? Боже, хоть бы кто-нибудь пощадил мои нервы! — перебила леди Ротли голосом умирающей.
— Прошу меня извинить, мэм, но я действительно хочу знать всю правду о моей жене. Почему бы вам не рассказать мне все как есть?
Тетя закричала на него не своим голосом и даже немного приподнялась, откинувшись на подушку.
— Ты что, с ума сошел, Дивиник? Раз Лидия тебе ничего не сказала, ты решил, что это сделаю я? Оставь меня в покое! Нет, определенно меня эти семейные дела сведут в могилу!
С этими словами она упала навзничь и зарыдала, захлебываясь слезами. Ошеломленный Клод попятился, освободив место для Кейт, которая тут же бросилась к матери. Оставив осуждающий взгляд кузины без внимания, Клод быстро вышел из гостиной, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Черт бы побрал эту графиню! Ясно, что от тети Сильвии он ничего не узнает. Вне себя от гнева, Клод быстро шагал по широкому коридору в сторону библиотеки. Кузена он нашел в удобном кожаном кресле в самом дальнем углу комнаты.
— Ну что ты от меня хочешь? нетерпеливо проговорил Ралф, с сожалением откладывая книгу, которую увлеченно читал. — И не заставляй меня расспрашивать мою больную мать об этой тайне!
— Не волнуйся, я здесь не за этим, — сказал Клод, прислонившись к книжной полке.
— А зачем тогда?
— Я хотел бы взглянуть на ваш семейный архив.
Они вместе достали коробки с бумагами покойного барона Ротли.
— Право же, не знаю, что тут можно найти? — ворчал Ралф. — Здесь почти ничего нет, но письма и счета, пожалуй, сохранились.
— Письма? Вот с них и начнем, — сгорая от нетерпения, заявил Клод.
Письма и счета были сложены вперемешку, и братьям приходилось просматривать каждый пожелтевший лист бумаги. Ралф позвонил в колокольчик Тафтону, чтобы тот принес вино и закуски в комнату, которую Ралф называл своим кабинетом.
Два молодых человека перелистывали пожелтевшие страницы с выцветшими чернилами, и чем выше становилась кипа просмотренных документов и писем, тем меньше мадеры оставалось в графине. Просмотр бумаг ничего не дал, и Клода это очень огорчило. В конце концов они обнаружили несколько адресатов, о которых Ралф почти ничего не знал.
— Как бы там ни было, я возьму эти адреса, — сказал Клод. — Я напишу им.
— Предоставь это мне, — возразил кузен, перегнувшись через стол. — Я найду какой-нибудь повод и напишу им письма. Когда завяжется переписка, я спрошу у них о Мерриках. Если они были знакомы с ними, мы наверняка сможем кое-что узнать.
Клод поблагодарил кузена и стал расспрашивать его о дяде Хевершеме, которого тоже решил навестить.
Когда Клод вернулся в Шиллингфорд-Мейнор, он подробно рассказал обо всем Китти и был удивлен, что она не задала ни одного вопроса. Она только сказала, что когда-нибудь эта тайна будет раскрыта, раньше или позже — как уж получится. Клод заметил, что Китти была подчеркнуто сдержанна и молчалива.
