Елена Езерская - Возвращение
– Вы никак угрожаете, добрейшая Мария Алексеевна?
– Я с утра в лесок ходила, – расплылась в идиотской улыбке Долгорукая, – там цветов наросло – видимо-невидимо. А цветы-то все алые. Говорят, где такие цветы – там покойники в землю зарыты. И если те цветы собирать, то покойники за ними из земли восстанут. Потому что это и не цветы вовсе, а головы. Вот восстанут они и пойдут свои головы обратно вызволять.
– То-то я и вижу, что у вас по дому живые покойники разгуливают! – вскричал Забалуев.
– Чур меня, чур! – заголосила Долгорукая, бросая в него курительной трубкой князя, что всегда лежала на столе. Забалуев едва успел увернуться и выбежал из кабинет, чертыхаясь почем зря.
А вслед ему страшным хохотом надрывалась Долгорукая.
– Что здесь происходит?! – в кабинет, прихрамывая, вошел князь Петр. – Что такое, Маша?
– Маменька! Почему вы здесь? Вам лежать надо! – появился следом за ним взволнованный Андрей.
– Тараканы, Петруша! Тараканы! – Долгорукая бешено принялась вращать глазами и шарахаться от пустоты. – У нас в имении завелись тараканы! Я увидела одного и бросила твоей трубкой.
– Успокойся, я прикажу слугам, чтобы их потравили.
– Хорошо, что ты приехал. Хорошо. С тобой спокойней, – расплакалась княгиня. – А я сломала твою трубку!
– Не беда. Куплю другую.
– Да где же здесь в лесу трубку купить?
– А вот мы в Петербург поедем. Ты не хотела бы пожить там немного?
– Одна?
– Нет. Нет, что ты? Мы теперь всегда будем вместе. Будем ходить в театры, на званые вечера. Я хочу, чтобы ты опять стала прежней Машенькой. Веселой, счастливой. Чтобы ты не боялась тараканов, и чтобы ты снова полюбила меня.
– Я всегда.., тебя любила, – прошептала княгиня.
– Прости меня, прости, – князь Петр приблизил жену к себе и поцеловал ее локон, упавший на лоб.
– Андрюшенька, – вдруг заметила сына Долгорукая, – такая радость! Папа перевозит нас в Петербург! Иди, собери игрушки, и Лизе скажи, чтобы собиралась. И Сонечке, чтобы картины свои не забыла с красками.
– Вот и славно, – Долгорукий еще раз поцеловал ее, как маленькую, и кивнул Андрею. – Отведи маму в ее комнату. А я в кабинете осмотрюсь, я так давно здесь не сиживал…
Когда они ушли, князь Петр занял свое любимое кресло за столом и откинулся на спинку. Кожа привычно приняла очертания его тела, и он опять ощутил забытое чувство комфорта и ясности жизни. Как будто не было многих лет наваждения и прошедшего года душевных страданий.
Господи, что это было? Пожалуй, впервые за все это время Долгорукий задал себе этот вопрос и не смог быстро найти для него точного ответа. Долгое время он жил, как в тумане, считая дни до очередного свидания с Марфой. Его тянуло к ней, как будто он был неизлечимо болен, а она оказалась единственным лекарством, на время снимающим невыносимую боль. Боль отсутствия любви. Тоску неизрасходованной ласки. Жажду телесной гармонии. Она была отдохновением от быта и вдохновением для сердца, которое за годы брака стало подзабывать эту возбуждающую вибрацию в области солнечного сплетения. Сплетения линий жизни и точки смерти. Марфа! Что мы наделали с тобой?
– Отец, – в кабинет, постучавшись, вошла Лиза. – Андрей сказал мне, что мы отправляемся в Петербург?
– Там сейчас практикует известный психиатр Саблер, – кивнул князь Петр. – Я был с ним когда-то знаком.
– Это прекрасно, и мы будем рады помочь тебе. И наконец-то заживем, как прежде. Но сначала тебе надо отдохнуть. Я велела Татьяне, чтобы она подготовила твою комнату. Пойдем, я провожу тебя.
Лиза подошла к отцу и протянула ему руку. Долгорукий принял ее, оперся и поднялся с кресла.
– Все так и будет, Лизонька. Мы обязательно заживем, как прежде. Всенепременно!
Лиза проводила отца до его комнаты и хотела открыть дверь, но князь остановил ее.
– Тебе и самой следует отдохнуть. Здесь я уже справлюсь, ступай, родная, ступай.
Лиза ласково поцеловала отца и ушла. Князь Петр открыл дверь и замер на пороге – Андрей в его комнате обнимал с детства прислуживавшую в доме Татьяну. И они целовались.
– Андрей! Да как ты… – Долгорукий не решился завершить фразу.
Татьяна вырвалась из объятий Андрея и, закрывая лицо руками, выбежала из комнаты.
– Может быть, ты объяснишь мне, что здесь происходит?!
– Ничего, – пожал плечами Андрей, стараясь не смотреть отцу в глаза. – Татьяна готовила комнату к твоему приходу, а я зашел проверить, все ли в порядке.
– Андрей, это то, чего я боюсь, или ты просто балуешь со служанками?
– Надеюсь, ты не собираешься читать мне нотации? – с вызовом ответил ему Андрей. – Я давно уже не маленький, да и вы учитель никудышний.
– Не старайся наказать меня более, чем я уже наказан. Идешь по моим стопам?
– Я люблю ее.
– Мой мальчик, наши чувства, наши страсти надо держать на замке, чтобы не причинить никому боли.
– Зачем вы мне об этом говорите?
– Я говорю о том, через что прошел сам – любовь к простолюдинке не приведет тебя ни к чему хорошему.
– Но разве не ради такой любви вы бросили нас? И не смогли бросить ее!
– Это другая история.
– Вот именно – другая, маменька никогда вам не изменяла!
– О чем ты, Андрей?
– Моя невеста, ты помнишь, я был дружен с княжной Репниной, я даже сделал ей предложение, и мы обручились, – Андрей остановился на паузу, чтобы собраться с духом и признаться. – Боюсь, что жизнь при дворе не прошла для Наташи бесследно. Недавно я узнал, что у нее есть любовник. И этот любовник – наследник престола, Александр Николаевич.
– Ты в этом уверен? Возможно, это всего лишь слухи, цесаревич известен своей влюбчивостью.
– Я сам видел, как они целовались!
– Значит, ты делаешь это с Татьяной, чтобы наказать княжну? Видишь ли, сын…
– Оставьте меня в покое! Я не нуждаюсь в ваших наставлениях. Впрочем, и следовать вашему примеру я тоже не собираюсь. Чтобы не оказаться между двух огней, я намерен разорвать помолвку с Наташей. По-моему, это будет честнее, чем юлить, выкручиваться, скрываться, а потом ползать на коленях и молить о прощении.
– Как ты можешь быть таким жестоким?
– А вы?.. – Андрей махнул рукой и выбежал из комнаты отца, оставив его одного и с разбитым сердцем.
В коридоре к нему наперерез метнулся Забалуев.
– Андрей Петрович! Не проходите мимо.
– Что вам нужно, сударь?! – Андрей гневно обжег его взглядом с головы до ног.
– Фу, как мы стали сердиты, – Забалуев скривил губы и поморщился. – Вы так и не надумали оказать мне посильную финансовую помощь?
– Я надумал дать вам пинком под зад!
– Какая несдержанность! – покачал головой Забалуев, но на всякий случай чуть отодвинулся от него. – Тогда, быть может, вы выслушаете еще одно мое предложение? Весьма выгодное, смею вам сказать.
