Дон Мактавиш - Скандальная дуэль
Сердце Дженны неистово застучало, когда пальцы Саймона, скользнув по изгибу шеи, путешествовали по ее груди, и почти остановилось, когда его руки прошлись по ее животу и внутренней части бедер. Она затаила дыхание, когда он развел ее ноги, и напряглась. Что он подумает о ее экстравагантном поведении?
– Все в порядке, – пробормотал Саймон. – Расслабься, Дженна.
Она сделала, как он велел. Он исследовал мягкие влажные завитки между бедрами, которые она раскрыла навстречу его медленным ритмичным ласкам, отзывавшимся внутри болезненным жаром. Они становились интенсивнее, ритм ускорялся. Ее дыхание участилось, когда его пальцы проникли глубже, еще глубже! Его губы сомкнулись вокруг пика соска, дразня, его языком. Посасывая, Саймон слегка прижал твердый бутон зубами, и Дженна хрипло застонала. Звук был настолько чужой, что она едва узнавала собственный голос.
Потом была боль, но роскошная боль, когда его умелые пальцы скользили в ней, покрытые первой росой ее пробуждения. Так, значит, разговор шел об этом мучительном экстазе, который пронизывал ее тело восторженным блаженством, какого она и вообразить не могла?
Но нет!
Внезапно Саймон остановился и пристально посмотрел на нее, его грудь тяжело вздымалась, в затуманенных страстью глазах отражались тлеющие в камине угольки.
– Держи меня, Дженна, – задыхаясь, проговорил он.
Она притянула его ближе, и он вошел в нее. Дженна вскрикнула, но он заглушил звук поцелуем, сомкнув вокруг себя ее ноги.
Дженна дрожала от наслаждения и боли, он погрузился глубже, зажигая пожар в ее лоне. Она подстроилась под его ритм, и Саймон на мгновение замер, их сердца стучали в унисон. Но миг неподвижности был недолог. Они цеплялись друг за друга в безумии пьянящего забвения.
Ее руки, кажется, действующие по собственной воле, скользили по его влажной коже, лаская, благоговея, исследуя потаенные уголки мускулистого тела с бесстыдной откровенностью. Какой шокирующий пыл он пробудил в ней! Какую примитивную силу, с которой она не могла справиться в объятиях этого мужчины! Но что бы это ни было, это было завершением того, что она чувствовала с первой встречи с Саймоном в Мурхейвен-Мэноре. Все правильно. Это не только слияние тел, это слияние душ.
Когда она взяла его лицо в свои ладони, он откинул голову и сквозь зубы проговорил:
– Сейчас, Дженна… пожалуйста… Я прошу тебя… сейчас…
Дженна пробормотала его имя, и он со стоном двинулся глубже. Потом, содрогаясь в конвульсиях экстаза, наполнил ее своим семенем.
Застонав, Саймон уронил голову ей на плечо и, тяжело дыша, обнял.
Дженна больше не испытывала головокружения. Зрение стало почти четким, но все тело пульсировало. Прошло какое-то время, прежде чем его жаркий рот нашел ее губы, потом Саймон приподнялся на руках, не выходя из нее.
– Тебе хорошо? – пробормотал он.
Его теплое дыхание щекотало ей ухо, и она кивнула.
– Было очень больно?
– Немного, – ответила Дженна. Она испытала неземное блаженство, поэтому солгать ничего не стоило. – Но потом… ох, Саймон! – прошептала она. Как нежно он все это проделал!
Он снова обнял ее, потом мягко отстранился, хрипло вздохнув.
Дженна ласково, поглаживала его, но когда ее пальцы скользнули по его плечу, он напрягся. Ее рука коснулась какой-то неровности, еще чувствительной, судя по его реакции.
В комнате было почти темно. Только угольки еще тлели в камине, но и в их свете Дженна разглядела грубый шрам ниже ключицы. Рана была недавняя и глубокая.
– Саймон, что это? – выдохнула она.
– Пустяки, – ответил он. Сняв ее руку со шрама, он поднес ее к губам и поцеловал сначала ладонь, а потом пальцы, мягко лаская их.
Кровь застыла у нее в жилах. Время повернулось вспять. Аромат табака и вина вдруг завитал в воздухе, пробуждая память. Дженна смотрела в глаза, похожие на сине-черное пламя. Но она видела их не расширившимися, как сейчас, от страсти, а полными боли, сверкающими в прорезях черной шелковой полумаски. У нее ком застрял в горле.
– Когда это… случилось? – с трудом выговорила она.
– Несколько месяцев назад. До нашей встречи, – коротко ответил он.
– К-когда?
Саймон снова поцеловал ее. Накинув на нее одеяло, он прижал ее ближе.
– Это пустяки, Дженна, сущие пустяки. Накройся. Ты дрожишь.
– Саймон…
– Ш-ш, – прошептал, уткнувшись в ее шею. – Сегодня был долгий, трудный день. Спи, любимая.
Но Дженна не могла спать. Она с открытыми глазами лежала в объятиях Саймона, а он мирно спал после бурной ночи. Снаружи привидением-плакальщицей завывал ветер. Этот жалобный, печальный звук напоминал ей крик павлинов. Дождь стучал в окна, словно заблудшая душа, просящая приюта. Чувство вины заставило разыграться ее воображение, или действительно все обернулось хуже, чем в самом страшном ночном кошмаре?
И хотя Дженна пыталась отмахнуться от одолевавших ее вопросов, они не давали ей покоя. Почему Саймон так уклончиво ответил о ране? Он почти рассердился из-за ее настойчивости. Мысли Дженны неотступно возвращались к той ужасной ночи на Ламорна-роуд. Разбойник, кажется, двигался скованно. Он маскировал хромоту, как это частенько делал Саймон? Когда разбойник приблизился к ней, она почувствовала запах экзотического табака и вина. Поэтому табак Саймона показался ей знакомым? Дженна вспоминала, глаза мужчины, синим огнем горевшие в прорезях полумаски. Она упала в обморок на маскараде не потому, что Саймон олицетворял ее ночной кошмар, а скорее из-за того, что наяву увидела призрак, который совесть не позволяла забыть. Что Саймон ответил, когда она спросила его о маскарадном костюме? Что это протест против аристократии, так он выражает свое неодобрение. Саймон высказал, тогда свои убеждения. И проводит их в жизнь? Тот костюм был пощечиной пресыщенному свету? Как он осмелился на такую азартную игру? Почему решил, что никто не поймет, кто он на самом деле? Возможно, риска не было. Он явно знал, что связи не увидят, иначе не рисковал бы. Но похоже, риск – это его стихия. В лучшем случае он парадоксальный человек. Неудивительно, что он сторонится света. Он скрывается, пряча свое второе «я». Это возможно?
Тут же в памяти Дженны всплыли собственные слова «Длинные волосы можно причесать так, что они будут выглядеть короткими, а вот из коротких волос длинных не сделаешь». Саймон действительно революционер, как окрестила его Эвелин, или его необычная прическа – это хитрая уловка, чтобы отвести подозрение? Дженна голову сломала, пытаясь вспомнить, видела ли на маскараде его хвост или волосы были заправлена под треуголку – еще одна отличительная особенность Ястреба, – но не смогла. Тогда она упала в обморок, толком не разглядев его.
