Барбара Картленд - Радуга до небес
— Лоэлия! — радостно крикнула Диана и, бросившись навстречу подруге, обняла ее и горячо расцеловала.
— Как я рада тебя видеть! — в свою очередь обрадовалась Лоэлия. — Но я ужасно сердита. Почему ты столько времени ничего не писала?
— Не о чем было, — объяснила Диана. — Очень мило с твоей стороны было пригласить меня на Рождество, но я никак не могла вырваться. Шнайберы наприглашали кучу родственников и попросили меня их развлекать.
— Бедняжка, — вздохнула Лоэлия. — А я так хотела, чтобы ты к нам приехала. Мы чудесно провели время. А какой детский праздник устроили! По-моему, нам с Джеком он понравился даже больше, чем Робину.
Сделав свои покупки, подруги, взявшись под руки, стали подниматься по лестнице, весело болтая о разных пустяках.
Дойдя до верхнего пролета лестницы, Лоэлия взглянула на часы и испуганно вскрикнула:
— Боже мой! Я и не думала, что уже столько времени! Мы встречаемся с Джеком на станции и собираемся уехать ранним поездом.
Подруги бросились к выходу и, попросив посыльного вызвать для Лоэлии такси, вышли на улицу.
И только тогда Диана задала вопрос, который так и вертелся у нее на языке с тех самых пор, как только она увидела Лоэлию:
— А что слышно о Барри? Как он?
— Барри? — переспросила Лоэлия. — У него все отлично. Совсем недавно Джек получил от него письмо. Он ушел в монастырь.
Диана замерла, пытаясь понять смысл услышанного. В этот момент подкатило такси, и посыльный распахнул для Лоэлии дверцу. Та поспешно села в машину.
— Как в монастырь?! Ничего не понимаю! Да скажи ты толком! — опомнилась наконец Диана.
— Он стал буддистским монахом, а больше я и сама ничего не знаю, — ответила Аоэлия. — Извини, дорогая, мне пора. До свидания.
Такси тронулось с места, и она помахала из окошка рукой. А Диана так и осталась стоять на тротуаре, тупо глядя ей вслед, не обращая внимания на идущих мимо прохожих, которые толкали ее, поспешно извинялись и шли своей дорогой.
— Может быть, вызвать для вас такси, мисс? — спросил посыльный.
И, не получив ответа, повторил вопрос. Смысл его слов наконец-то дошел до Дианы.
— Нет, спасибо, — ответила она и, повернувшись к нему спиной, зашагала по Дьюк-стрит.
Она бесцельно шла вперед, понятия не имея, куда и зачем направляется, не отдавая себе отчета в том, что с ней происходит.
«Это неправда, — твердила она. — Такого не может быть. Чтобы Барри ушел в монастырь?! А если это так, значит, он станет для меня вообще недоступным. Вдруг ч его больше никогда не увижу?»
Внезапно Диана почувствовала, что теряет сознание. Идти дальше не было сил. Она остановилась, беспомощно оглядываясь по сторонам. На другой стороне улицы ей бросилось в глаза знакомое маленькое кафе — она не раз здесь бывала раньше.
Яркими пурпурными буквами светилось его название. Диана поспешно перешла улицу и вошла сквозь вращающиеся двери. Обеденное время уже закончилось, и посетителей в кафе почти не было.
Лишь в самом дальнем углу сидели две парочки. Они тихонько разговаривали, занятые только друг другом.
Метрдотель, узнав Диану, поспешил ей навстречу.
— Добрый день, мисс Хедли, — проговорил он. — Что вам угодно?
— Мне что-то нехорошо, — прошептала Диана. — Не могли бы вы принести мне рюмку коньяку?
И опустилась в красное кожаное кресло, стоявшее рядом с дверью.
На лице метрдотеля отразилось полное смятение. Он помчался выполнять заказ. Не прошло и секунды, как рюмка с коньяком уже стояла на столе. Однако Диане показалось, что он отсутствовал целую вечность. Перед глазами плыли темные круги. Было ощущение, что она вот-вот потеряет сознание.
Коньяк обжег горло, однако стало немного легче.
— С вами все в порядке? — послышался взволнованный голос метрдотеля. — Может быть, вам еще что-нибудь нужно?
Диана поблагодарила его слабой улыбкой.
— Теперь все в порядке, — ответила она. — Я только что пережила сильное потрясение.
Внезапно она услышала, как кто-то окликнул ее, и, обернувшись, заметила Хьюго.
Он взял ее за руку и, склонившись, озабоченно заглянул ей в лицо. Диана вдруг, к ужасу своему, почувствовала, что тело ее сотрясается от рыданий.
— Хьюго, пожалуйста, отвези меня домой! — всхлипывая, попросила она.
И слезы потоком хлынули у нее из глаз.
На письменном столе Дианы лежало письмо от Лоэлии. Прошло уже около недели с тех пор, как она его получила, но убрать конверт как-то рука не поднималась. Снова и снова она перечитывала каждое слово.
Письмо было короткое, в основном новости незамысловатой жизни обитателей Охотничьего дома. Последний же абзац гласил:
«Барри написал Джеку, что поступил в буддистский монастырь в Балтаре. Он теперь безмерно счастлив и считает, что просто создан для монашеской жизни. Он прислал нам совершенно потрясающую рукопись. Жду не дождусь, когда ее переведут».
И больше ничего. Впрочем, чего, собственно, она еще ждет?
Барри сделался монахом! Веселый, озорной Барри, который обожал возиться с Робином, с удовольствием поддразнивал ее, наслаждался вместе с ней бешеным галопом по горам, вдруг зачем-то напялил желтую рясу монаха, бросил все, чем владел до сих пор!
Нет, этого не может быть! Он исповедует философию, а эта наука не имеет отношения ни к какой религии.
А что если ему просто захотелось побыть одному, чтобы никто не смог его побеспокоить? Ведь для этого ничего лучше монашеской кельи не придумаешь. А вдруг Барри настолько уверовал в Будду, что решил посвятить ему всю дальнейшую жизнь? Ведь недаром столько лет изучал он буддистскую религию.
Диана неустанно задавала себе вопросы и никак не могла найти ответа. Ей казалось, что этот удар судьбы свел на нет все ее надежды и стремления.
У нее не осталось в жизни никакой цели и было абсолютно все равно, что теперь сулит будущее. Да и может ли что-нибудь заменить потерю любимого человека, желаннее которого у нее не было на всем белом свете?
Диана точно знала, что Барри вызвал в ее душе это страстное чувство, равного которому ей еще не доводилось испытывать. Она даже не ожидала от себя способности любить.
Как часто в своей прежней жизни Диана приходила в негодование, когда слышала истории о разбитых сердцах. У нее на все случаи был готов один ответ: нужно уметь держать себя в руках, что бы ни случилось, даже если вдруг твоя любовь осталась без взаимности.
Девушек, страдающих от неразделенной любви, она называла не иначе как истеричками.
Теперь ей самой пришлось испытать, что такое, когда тебя не любят. Она не плакала и не рыдала, у нее пропал всякий интерес к жизни.
Диана стала чахнуть не по дням, а по часам. Что ей жизнь, когда рядом нет любимого человека? Одна сплошная пытка. Смерть стала для нее единственным избавлением.
