Хиллари Эскотт - Испытание любви
Это было в ее характере: противодействовать обстоятельствам, самостоятельно принимать решения и двигаться вперед. Перечисленные черты нашли отражение даже в их браке, в основе которого лежала сделка, обеспечивающая Мей право на личную свободу.
— Сейчас половина пятого, — с подчеркнутым спокойствием заметила Мей. — Что ты здесь делаешь?
Коста отодвинул край рукава, посмотрел на часы, затем взглянул на жену.
— Тридцать пять минут, если точно.
Мей молча отперла дверцу автомобиля, взяла с сиденья сумочку матери, затем вновь повернула ключ в замке.
— Вернем Кейт ее вещички? — лениво произнес Киприади.
Мей смерила его испытующим взглядом.
— Вместе?
Коста решительно взял жену за локоть и подтвердил:
— Вместе!
— Коста…
— Выбирай: или мы спокойно возвращаемся в бутик или я понесу тебя туда на руках. Что предпочтешь?
Глаза Мей сверкнули гневом.
— И это ты называешь правом выбора?
Он медленно провел большим пальцем по ее губам.
— А разве нет?
Мей едва сдержала желание хлестнуть мужа по щеке.
— Не стоит, — предупредил тот, словно угадав ее намерение. Голос Косты звучал мягко и хрипловато, его волнующие интонации защекотали нервы Мей.
Ни слова не говоря, она повернулась и в сопровождении мужа направилась обратно к бутику, остро ощущая взрывчатую силу окружившего их электрического поля. Близость Косты сильно действовала на нее. От слабого аромата одеколона и приятного запаха свежей рубашки у Мей кружилась голова. А от руки мужа, по-прежнему сжимающей ее локоть, по телу распространялись волны тепла. И освободиться из этих мягких тисков не представлялось никакой возможности.
До бутика было недалеко. Мей даже не стала спрашивать, желает ли Коста войти, — это подразумевалось само собой.
Перед самым порогом она остановилась и хмуро взглянула на мужа.
— Все это неспроста? — Да.
Мей потянула дверь на себя, и они с Костой вошли внутрь.
— Ах это вы! — воскликнула Кейт якобы удивленно. Однако ее тон показался дочери подозрительным. — Без тебя, детка, был один телефонный звонок. Я ответила.
— Вы все специально устроили! — догадалась Мей. — Верно?
— Да, дорогая. Виновата, каюсь.
— Но зачем?
Тут в разговор вмешался Коста.
— Возьми свою сумочку, — велел он жене. — Мы уезжаем.
— Я останусь здесь и закрою бутик, — пояснила Кейт.
Мей метнула в мужа уничтожающий взгляд.
— Ничего подобного! А если ты и дальше намерен здесь распоряжаться, я вызову полицию.
— Вызывай.
В мгновение ока Коста подхватил жену на руки и прижал к своей груди. Кейт с девичьей легкостью сбегала за стеклянный прилавок, схватила сумочку дочери и передала зятю.
— Никогда вам этого не прощу! — с чувством произнесла Мей. В подкрепление своих слов она стукнула мужа кулачком по плечу.
Ухмыльнувшись, тот повернулся и вышел из бутика. Жену он опустил на ноги лишь возле своего «порше», продолжая, однако, удерживать за руку, чтобы не сбежала. Открыв дверцу, Коста усадил Мей на пассажирское сиденье. Затем быстро обошел автомобиль и скользнул за баранку. Вскоре заработал двигатель, после чего «порше» покинул парковочную площадку.
Мей не решалась заговорить из боязни, что голосом выдаст душивший ее гнев. Да и незачем было затевать бессмысленную беседу. Чтобы чем-то занять себя, Мей стала смотреть в окошко на дорогу, здания, людей — спешащих, работающих, смеющихся, бранящихся. Жизнь вокруг кипела и текла своим чередом.
Из салона «порше» вся эта суета выглядела нереальной. С тем же успехом Мей могла смотреть на экран телевизора.
Знакомые улицы, городские районы. Она проезжала здесь туда и обратно пять дней в неделю.
Хотя, погодите-ка…
— Ты пропустил поворот, — сухо заметила Мей.
— А мы не поедем домой, — лениво отозвался супруг.
Его подчеркнутое спокойствие насторожило Мей. За ним чувствовалась большая уверенность в себе и какая-то цель.
— Может, все-таки просветишь меня, куда мы, собственно, направляемся?
Коста бросил на жену быстрый взгляд,
— Терпение. Скоро узнаешь.
— Что за таинственность! — раздраженно вздохнула Мей.
Однако ей действительно не пришлось долго ждать. Вскоре «порше» остановился перед очень дорогим отелем. Быстро приблизившийся портье распахнул дверцу автомобиля, и Мей вышла наружу.
Ради всего святого, объяснит мне кто-нибудь, что мы здесь делаем, вертелось у нее в голове. Зачем прибыли в отель, если есть собственный роскошный дом, до которого отсюда минут пятнадцать езды? Верх безумия. К тому же Коста, похоже, успел заказать здесь номер, сообразила Мей, потому что портье сразу повел их к лифту.
Пока кабинка поднималась, Мей пару раз пристально посмотрела на мужа, но выражение его лица было непроницаемым. Когда прибыли на верхний этаж, Коста привел жену в большой элегантно обставленный номер.
Она подошла к широкому окну, раздвинула белые шторы и несколько минут любовалась открывающимся отсюда видом на город. Потом повернулась к мужу.
Тот снял пиджак и теперь развязывал галстук.
— Я требую объяснений.
Коста стянул с шеи пеструю шелковую полоску, расстегнул верхние пуговицы рубашки, вынул из манжет запонки и направился к бару-холодильнику.
— Что будешь пить? Терпение Мей достигло предела.
— Прекрати разыгрывать из себя джентльмена.
Коста остановился. Во всей его фигуре чувствовалась большая сила, которую он, впрочем, хорошо контролировал. Тем не менее Мей внутренне напряглась.
В глазах мужа присутствовало выражение, значение которого ей никак не удавалось разгадать.
— А кого мне изобразить, солнышко? — Вопрос был задан мягким бархатистым тоном, однако подспудно в нем ощущалась сталь.
Мей нервно сложила руки на груди, подсознательно желая защититься.
— Дикаря? — продолжил Киприади. — Или человека, доведенного женой до такого состояния, что он готов задушить ее? — Коста вынул из бара бутылку воды, отвинтил крышечку, наполнил стакан и подал Мей. Затем извлек банку «колы», вскрыл и отпил глоток. — А может, поколотить тебя? Поверь, руки у меня так и чешутся!
— Только попробуй! — с вызовом произнесла Мей.
Коста окинул ее таким мрачным взглядом, что по спине у нее побежали мурашки.
— Не стоит меня провоцировать. Повинуясь внезапному порыву, Мей сделала быстрое движение и выплеснула содержимое своего стакана прямехонько мужу в лицо. Когда холодная вода потекла по широкой груди Косты, заливая рубашку, на его физиономии появилось изумленное выражение.
