Барбара Картленд - Вслед за тобой
— Ужас! — вздохнула ее дочь. — Вы не представляете себе, за что беретесь! — добавила она со всей откровенностью, обращаясь к Синтии.
— А ты не отговаривай! — приструнила Дорис миссис Гривз. — Порой вообще не думаешь обо всех этих трудностях. Матери, бедняжки, так нам благодарны! Нельзя же их подвести.
— Я слышала, как они это обсуждали, — заметила Синтия. — Насколько, должно быть, важно для них знать, пока они на работе, что дети их ухожены и усмотрены.
— Усмотрены, это точно, — улыбаясь, сказала Дорис. — Но не все ухожены, не получается. А с некоторыми вообще сладу нет. Если Билли Харлоу завтра здесь появится, я его утоплю. Я такого избалованного мальчишки в жизни не видела!
— Ладно, ладно, не пугай! Мисс Морроу все это сама видит. Разрешите, я запишу вашу фамилию и адрес.
— Пожалуйста.
— И вы намерены работать полный день?
— Да, полный. Но я должна поставить вас в известность, что как только представится возможность, перейду на работу в больницу.
— Конечно, я понимаю! Но мы в таком отчаянном положении не больше, чем на две недели. Потом станет легче.
— Начинаем мы в восемь, — продолжала миссис Гривз. — В это время всем являться не надо, мы приходим по очереди, но если бы вы смогли завтра к восьми, я была бы чрезвычайно вам признательна. Дорис будет здесь.
— Хорошо, точно в восемь, — пообещала Синтия. — Постараюсь вас не подвести.
В отеле за конторкой дежурил все тот же старый портье.
— Не могли бы вы мне помочь, мистер Тейлор?
— С удовольствием, если это в моих силах, мисс Морроу, — ответил он.
— Я нашла работу, — сказала ему Синтия, — но на добровольных началах, платить мне не будут. Жить здесь мне не по средствам. Не посоветуете ли, где можно устроиться? Желательно с завтраком и ужином, обедать я не буду.
Мистер Тейлор поскреб лысоватый седой затылок.
— Задали вы мне задачу, мисс Морроу. Дайте подумать. — Мистер Тейлор полистал маленькую записную книжку. — Вот подходящее место, — сказал он. — Весьма респектабельное, не так дешево, как хотелось бы, но цены вообще сейчас подскочили.
— Это пансион? — поинтересовалась Синтия.
— И да, и нет, если вы понимаете, что я хочу сказать. Миссис Ноулз, почтенная дама, жильцов предпочитает называть гостями, которые платят за пансион. У нее вам будет хорошо, мисс Морроу, если есть свободная комната.
— Можно, я позвоню? — спросила Синтия.
— А что, если я это сделаю за вас? — предложил мистер Тейлор. — Я дам вам самую отличную рекомендацию, — добавил он шутливо.
— Было бы очень мило с вашей стороны…
Мистер Тейлор прошел в застекленную телефонную кабину. После недолгого разговора он вышел, сияя.
— Вы уговорили хозяйку! — заключила Синтия, прежде чем он успел вымолвить слово.
— Уговорил, мисс Морроу. Уверен, вам там будет удобно.
— Благодарю вас от всей души, мистер Тейлор, — сказала Синтия. — Можно переехать завтра вечером?
— Миссис Ноулз будет ждать вас завтра, когда вам удобно.
Синтия, поселившись в пансионе на следующий вечер после утомительного дня в яслях, пришла к выводу, что ее новое жилье такое, какого она приблизительно и ожидала.
Крохотная каморка, скромно и без фантазии обставленная дешевой мебелью, находилась на верхнем этаже. Из окна открывался вид на крыши, а утреннее солнце весело заглядывало через криво повешенные ситцевые занавески.
Дом был уродливый и построен в те времена, когда массивный внушительный фасад считался важнее удобств и комфорта. В холле всегда пахло кухней, в комнатах тянуло запахом сточных труб, но готовили хорошо, и миссис Ноулз гордилась тем, что ее гости для нее как члены семьи.
Миссис Ноулз умела создавать вокруг себя особую атмосферу, где все зиждется на благовоспитанности и добропорядочности, где ни под каким видом не потерпят тех, кто не соблюдает принципов достойного поведения и высокой морали. Синтия вскорости почувствовала, что вызывает одобрение у старой дамы — это ее позабавило и весьма ей польстило.
За несколько дней работы в яслях и пребывания под кровом у миссис Ноулз, Синтия стала привыкать к новому повседневному укладу, а месяцы на вилле «Дауэр Хаус» были теперь словно сон, прекрасный сон — радость помнилась, отчаяние и тяжкие думы куда-то отошли. Она много работала, уставала.
В первый же вечер в Лондоне она написала Грейс, что вернется не раньше, чем через несколько недель. Она просила выслать ей кое-что из одежды и строго-настрого запретила кому бы то ни было давать ее адрес. Она знала — Грейс будет особенно строго соблюдать запрет по отношению к Питеру и Роберту.
Грейс ответила незамедлительно, и в коротком, уважительном письме читалось сочувствие и преданность. Как привязана к ней Грейс! И вилла в «Березах» — как повезло! Мир вокруг, словно бурное, разъяренное море, грозящее гибелью, а ее вилла — надежное убежище.
И я обязана этим Роберту Шелфорду! Может быть, и так, но она постарается не думать о Роберте. И тем более о Питере.
Ее вполне удовлетворяла работа у миссис Гривз, хотя оказалась много труднее, чем Синтия предполагала, иногда она уставала до изнеможения. Конечно, Синтия всегда любила детей, но одно дело любить их вообще, отвлеченно, и совсем другое — с утра до ночи, день за днем ухаживать за малышами. Среди них были очаровательные, прелестные существа, но некоторые — как чистосердечно призналась Дорис Гривз — просто «маленькие чудовища». Попадались среди них маленькие злюки и завистники, но ничто не могло затмить вечного чуда, детской прелести, сочетавшей в себе невинность и доверие ко взрослым. И в каждом ребенке проявлялись особые черты, свой собственный характер. И если женщина жаловалась: «Я не могу ничего поделать с Джин, поверьте. У нее характер сильнее моего. Как с ней не бейся, она все равно стоит на своем», Синтия не сомневалась, что так оно и есть.
Через некоторое время Синтия с радостью и гордостью отмечала среди остальных не по возрасту развитых и самостоятельных. Она часто думала, что именно таким будет дано построить мир более совершенный, чем удалось ее поколению, и пыталась вообразить, как они вырастут, вступят в жизнь, упорно добиваясь цели, а потом их дети и внуки последуют их заветам.
— Я часто размышляю о жизни вообще, наших детях, их будущем… о рождении новой жизни и что все это значит с разных точек зрения, — поделилась однажды Синтия с миссис Гривз.
— Очень хорошо все понимаю, — ласково улыбнулась та. — Сама когда-то много об этом думала… В особенности о том, какая от меня польза себе и другим. Ах, дорогая, сколько я упустила времени, задавая себе подобные вопросы, подвергая сомнению смысл своего существования — ведь надо было попросту выполнять свой долг, и все.
