Барбара Картленд - Роман с призраком
– Потому что мне не следует принимать от вас подарки, к тому же пришлось бы объяснять, откуда взялся подарок, а это повлекло бы за собой новую ложь. Я и так зашла слишком далеко, – покачала головой девушка.
Граф молчал. Наконец он спросил:
– Неужели вы говорите это искренне? Вы понимаете не хуже меня, Демелса, что то, что нам вместе с вами довелось пережить, делает нас больше, чем просто знакомыми.
Он сделал паузу, надеясь получить ответ, но Демелса, потупившись, молчала.
Граф продолжал:
– Вы же не можете всерьез полагать, что в субботу, когда закончатся скачки, я просто так – возьму и уеду, навсегда распрощавшись с вами и забыв то, что здесь произошло?
Демелса по-прежнему молчала.
– А вы, Демелса, сможете забыть меня? – настаивал граф Треварнон. – Мне никогда не удастся вычеркнуть ваш образ из своей памяти.
Помедлив, Демелса решилась сказать:
– Я никогда не забуду вас и буду за вас молиться.
– И, по-вашему, этого достаточно? Я хочу встречаться с вами, видеть вас, Демелса. И больше всего на свете мне хотелось бы заключить вас в объятия и поцеловать.
Казалось, от страсти, которой были проникнуты эти слова, накалился воздух.
Граф Треварнон добавил:
– Не могу припомнить, чтобы мне приходилось просить у женщины разрешения ее поцеловать. Но я не хочу вас напугать, боюсь, что вы снова исчезнете, превратившись в Белую Женщину.
Он замолчал, а когда заговорил снова, его голос дрогнул:
– Демелса, можно мне вас поцеловать? Не дождавшись ответа, Вэлент протянул руки, но не решился прикоснуться к девушке.
– По-моему, если бы вы меня поцеловали, это было бы чудесно… но это… нехорошо.
– Нехорошо? – переспросил граф Треварнон, опуская руки.
– Я слышала, как вы страдали в детстве… – Голос Демелсы был полон сочувствия. – И мне жаль, что вы оказались несчастливы в браке. Тем не менее вы принадлежите другой женщине.
– Неужели вы имеете в виду мою жену? – изумился граф Треварнон.
– Вы женаты. Брак – священен, – просто сказала Демелса. – Вы принесли обет перед лицом господа.
– В моих обстоятельствах никто не вправе требовать от человека верности обету, – возразил граф Треварнон.
– Я все это понимаю. Однако у меня все равно было бы чувство, что я поступаю дурно, и это отравило бы любовь… которую я могла бы к вам испытывать.
Граф застыл как вкопанный, осмысливая услышанное. Ему никогда не приходило в голову, что возможен подобный ход мыслей. Это лишний раз доказывало, что Демелса была ничуть не похожа на прочих знакомых ему женщин.
Вслух он сказал:
– Боже мой! Что вы можете знать о любви, если говорите, что испытывали бы ее, если бы это чувство не являлось запретным? Вот вы наверняка любите романы и прочли их великое множество. Скажите, сколько любовных историй связано с нарушением запретов. Что вы молчите? Отвечайте!
Это прозвучало как приказ.
Демелса тем не менее не растерялась.
– Вероятно, я кажусь вам наивной и невежествен ной, – с достоинством ответила она, – однако я много думали о любви. И о вас. И мне пришло в голову, что вы очень нуждаетесь в любви.
– Вы что, думаете, мне ее недостает? – чуть не вспылил граф Треварнон.
Последняя его реплика, несмотря на неприкрытый сарказм, была не лишена горечи.
Демелса всплеснула руками. Этот жест вышел у нее очень выразительно. Казалось, она решительно отметала заблуждение собеседника.
– Любовь бывает разная, – горячо возразила она. – И если вас охотно одаряют любовью разные красивые леди вроде той, что хотела опоить вас каким-то зельем, то это не то же самое…
Демелса, смешавшись, не закончила фразы. На языке у нее вертелось простое объяснение: «Их любовь – не такая, как моя». Однако она не могла выражаться так откровенно.
– Опишите мне свою любовь, – неожиданно попросил граф, сраженный убежденностью, прозвучавшей в ее голосе. – Расскажите, как вы любили бы мужчину, которому отдали бы свое сердце!
– Я точно знаю, что, если бы я кого-то любила, я не хотела бы причинять возлюбленному зла. Напротив, я старалась бы защищать его – от несчастий, от опасности, болезней, душевных мук.
– Материнская любовь! – одними губами прошептал граф Треварнон, не желая прерывать девушку.
– И если бы я вышла замуж, то всегда любила бы своего мужа и делила с ним в жизни все несчастья и радости, – продолжала Демелса.
Все это время она украдкой посматривала на выражение лица графа Треварнона, ожидая, что на нем в любой момент появится циничная улыбка.
– И последнее. Я бы постаралась научиться у любимого всему, что он знает. Бесспорно, вы обладаете более широким кругозором, чем те дамы, которые вас одаряют своей благосклонностью.
После долгого молчания граф Треварнон задумчиво спросил:
– Возможно ли найти женщину, которая была бы для мужчины женой, матерью и другом в одном лице?
– Если речь идет о настоящей любви, такое возможно, – убежденно ответила Демелса. – Такое чувство – все равно что золотое руно. Священный Грааль или даже Врата Рая. Найти его трудно, но обретя его, человек навеки обретает блаженство.
– А вы стоите подобно архангелу с огненным мечом, не пуская меня в рай, – горько заметил граф Треварнон.
Он скорее ощутил, нежели увидел, смятение, отразившееся в ее глазах, и, посмотрев на крепко сцепленные тонкие пальцы Демелсы, понял, что причинил ей истинную боль.
– Я вовсе этого не хочу, – ответила Демелса. – Но чем я могу помочь?
– Как вы можете быть столь жестоки? – забыв об осторожности, воскликнул граф Треварнон. – Как вы можете отказывать мне в том, что, может быть, предназначено мне самим богом? Посмотрите на меня, Демелса! – потребовал он.
Она послушно вскинула голову. Сумерки тем временем перешли в ночь, и луна посеребрила своим волшебным светом цветы жимолости и белое платье Демелсы.
Он заглянул в огромные глаза – доверчивые и невинные.
Медленно склонившись, граф осторожно прикоснулся губами к ее нежным полураскрытым губам, словно ждущим его поцелуя.
Он заметил, как изменилось у девушки выражение лица.
Она напряглась, словно прислушиваясь к своим ощущениям, а потом засветилась от счастья.
Сердца влюбленных распахнулись навстречу друг другу.
– Вы любите меня! – дрогнувшим от волнения голосом прошептал граф Треварнон. – Вы любите меня, мой милый призрак, и принадлежите мне!
Чувствуя прикосновение ее трепетного тела, он, не помня себя от радости, услышал ответ:
– Я люблю вас, как бы я этому ни противилась. Это сильнее меня… это невозможно объяснить! Она замолчала, потом вздохнула.
– Но что тут говорить, все равно сегодня мы видимся в последний раз( – неожиданно и решительно закончила Демелса.
