Джулия Грайс - Восхитительные ночи
Селия изумленно уставилась на него.
– Да, это охватило нас, как безумие… – Одетый Роман выглядел так же, как в те минуты, когда появился у заводи. Его глаза, темные и непроницаемые, свидетельствовали о том, что он ушел в себя и его душа уже недосягаема для нее.
– Если это было безумием, то в его власти оказались мы оба, – мягко заметила Селия.
К ее удивлению, Роман сердито посмотрел на нее:
– Такая красивая женщина… Я ведь, конечно, не первый ваш любовник?
– Но я никогда… Я же вам сказала… – Краска залила ее щеки.
– Странно! Но вы столь опытны в любви… И так умело кокетничаете за обедом, ловко манипулируя тремя мужчинами…
Селия была поражена. Да ведь она любит его и была готова отдаться ему! Девушка раздраженно застегнула последние пуговицы.
– Роман, объяснитесь!
– Все очень просто. Джон пожирает вас глазами. Бо тоже. Разве вы этого не замечали, Селия? И разве вам не нравится, что мы все страстно желаем вас?
– Я даже не знаю, что ответить на ваши несправедливые обвинения, – пылко возразила Селия. – Виновата ли я в том, что Джон влюблен в меня? Что касается Бо…
– Довольно! – Глаза Романа сверлили ее. – Неужели вы полагаете, что я поверю вам? За что же такую необыкновенно привлекательную молодую девушку отослали из дома на эти забытые Богом острова? Не считайте меня глупцом! Ни одна хорошая бостонская семья не отправит дочь так далеко без причины. И причины эти, без сомнения, сексуальные.
Селии казалось, что она задохнется от слез.
– Нет! Это ложь!
– Это правда, вы сами знаете. Если вы не были беременны, значит, дело в вашем кокетстве. Вы флиртуете, получаете удовольствие, когда мужчины оказывают вам знаки внимания, постоянно подвергаете их испытаниям. Ну? Разве не так, Селия?
– Нет!
– Не обманывайте себя, красавица, и меня тоже. Все свидетельствует об обратном. Две расторгнутые помолвки, трое мужчин за столом у Бернсайдов, каждый из которых желает вас, что, кстати, вполне обоснованно! – Роман пожал плечами: – Разве вы приехали в Маунтен Вью не как невеста моего брата? А где оказались? Здесь, у заводи Пеле, флиртуя со мной!
– Но… Я могу объяснить…
– Не трудитесь, Селия. Я не хочу слушать! Но вам не следует возвращаться со мной в Маунтен Вью, чтобы никто не заподозрил, что мы были вместе. Вы же этого не хотите!
Лицо Романа потемнело от гнева. Он направился к своей лошади, угрюмо подтянул подпругу и ускакал, даже не взглянув на Селию.
Глава 12
Селия вернулась домой мрачнее тучи. Никогда еще она не была так близка к отчаянию. Обвинения Романа отзывались в ней болью: «Легкомысленная, кокетка…»
Она с трудом дотянула до вечера и только ночью дала волю слезам. Вволю наплакавшись, она вышла в халате на веранду и рассеянно взглянула на залитое лунным светом море.
Сейчас она была равнодушна даже к этой волшебной красоте. Вернувшись в спальню, Селия услышала неподалеку какой-то странный звук.
Может, плачет во сне Тина?
Встревоженная Селия, забыв о собственных тревогах, быстро надела платье, открыла дверь и сразу же поняла, что это не Тина. Из комнаты Романа доносился женский смех, высокий, нежный, непринужденный и очень знакомый.
Селия замерла, поднеся руку к груди. В спальне Романа была Кинау!
У Селии пересохло во рту, а к горлу подкатил комок. С трудом передвигая ноги, она вернулась в свою спальню.
Цветущие гавайские деревья были очень красивы. Многие из них в Маунтен Вью посадила Сьюзен Бернсайд, мать Бо. Здесь были олеандры с узкими зелеными листьями, и карликовые пуанцеттии с гроздьями алых цветов, увешанные плодами грушевые и абрикосовые деревья.
Плюмерии, благоухающие восковые цветы белого, желтого, розового, светло-вишневого цвета, были когда-то вывезены из Индии и храмовых садов Цейлона, где это растение называлось франжипани. Здесь, на Гавайях, его называли мелия и часто сажали на кладбищах.
На следующий день после встречи с Романом у заводи Пеле Селия забрела на небольшое кладбище поместья Маунтен Вью. Она не знала, что привело ее сюда. Возможно, безысходный мрак в душе?..
Здесь Селия сразу ощутила густой запах мелии. Повсюду пышно цвел гибискус, буйно разрослись кусты бугенвиллии с ярко красными и пурпурными цветами. Маленькое кладбище казалось запущенным.
Селия печально бродила вдоль могил. Надгробия были из камня и дерева, многие надписи стерлись от тропических ливней. Девушка разобрала надпись на могиле: «Анни Ланг, старшая медсестра, умерла от дифтерии в феврале 1849 года в возрасте 23 лет». Рядом был похоронен Генри Бернсайд, годовалый ребенок, который тоже умер от дифтерии в феврале 1849 года.
Селия задумалась: может, Генри брат Бо? Бедная Сьюзен Бернсайд! Селия видела портрет этой худощавой женщины с задумчивым выражением лица, Сьюзен увезли из Атланты и поселили здесь, она потеряла одного ребенка, потом умерла в родах, оставив после себя только Бо и несколько цветущих деревьев…
Глаза Селии наполнились слезами, хотя она не знала, о ком она плачет: о Сьюзен, умершем ребенке или о себе.
Она прошла мимо могилы Амоса Бернсайда, основателя Маунтен Вью, доставившего морем на плантацию дом из Коннектикута – бревнышко к бревнышку. Эпитафия гласила: «Могила успокоила того, кого не мог успокоить весь мир».
Селия задержалась у могилы, затем медленно побрела дальше, мимо могил двух жен Амоса, могилы Ариадны, второй жены Джона. Женщины этой семьи умирали из-за «проклятия Бернсайдов», как сказала Катрин Уитт. Селия поежилась. Здесь, на фамильном кладбище, эта мысль не казалась такой надуманной, как прежде.
– О, кто это? Плакальщица? Как трогательно!
Голос Бо прервал ее размышления. Молодой человек стоял у кладбищенской калитки. В шляпе, сидевшей набекрень, он выглядел красивым и агрессивным.
– Я случайно заглянула сюда.
– Да? Вам нравится это место вампиров?
– Нет! Я… – А что вы здесь делаете? – нашлась Селия. – Уж не преследуете ли меня?
– Честно говоря, да. Я видел вас на дороге и заинтересовался, куда вы направляетесь.
Девушка вдруг вспомнила слова Романа о том, что Бо смотрит на нее с вожделением. «Да, – подумала она со злостью, – так оно и есть».
– Я уже говорила вам: мне не нравится, что вы за мной следите, – резко сказала девушка. – И не смотрите на меня так.
– Я смотрю на вас самым обыкновенным образом, да и пришел сюда лишь за тем, чтобы рисовать.
Тут Селия заметила, что в руках у Бо складной мольберт и коробка с красками.
– Кажется, так.
– Мне нравится бывать на кладбищах, – сказал Бо. – Они таят в себе какую-то тайну, верно?
Мрачно. Время неподвижно. Все застыло. Ничего не меняется, только могильные камни разрушаются. Бо коснулся носком ботинка доски на могильном камне медсестры, и Селия ахнула, когда та покачнулась.
