Джо Гудмэн - Не отвергай любовь
Рейчел успела перехватить этот взгляд.
— Вы хотите выпить?
— Господи, нет, — торопливо ответил он. — Если это предлагаете, вы, то мой план наверняка не сработает.
Немного подумав, Рейчел решила не обижаться на своего гостя. Она лишь тихо рассмеялась:
— Вы постоянно подозреваете всех и во всем, шериф. Впрочем, именно это качество помогает вам в работе. Не будь вы таким подозрительным, вы бы, возможно, не заметили, что в ресторане Лонгабаха происходило что-то не то.
Уайатт пожал плечами:
— Вероятно, вы правы.
— Я рада, что вы так профессионально исполняете свою работу, — просто сказала она. — И ценю вас за это.
— Неужели?
— Почему вас это удивляет? — Она снова перехватила его скептический взгляд. — Постараюсь высказаться яснее. Я ценю вас за то, что вы делаете для города. Правда, когда ваша подозрительность переключается на меня, я чувствую себя не в своей тарелке.
— Фостер Мэддокс считал вас любовницей его деда?
Рейчел глубоко вздохнула.
— Мне снова становится как-то неуютно, — мягко проговорила она, обращаясь скорее к себе, чем к Уайатту. — Да, именно так он и считал. Когда у мистера Мэддокса случился первый удар, Фостер подумал, что мои отношения с Клинтоном Мэддоксом изменятся самым кардинальным образом, и решил получить то, что принадлежала его деду.
— То есть вас?
— Да.
— Вас не интересовал Фостер? — В глазах Рейчел мгновенно промелькнула злость. — Фостер Мэддокс имел репутацию безжалостного человека.
— Фостер не интересовал меня. И вы дали правильный ответ на свой вопрос.
— Таким образом, как я понимаю, он какими-то своими действиями усложнил ваше положение.
Рейчел воткнула иголку в подушечку и сняла наперсток. Затем она самым внимательным образом осмотрела пришитое к вырезу пеньюара кружево. Удовлетворившись увиденным, она аккуратно свернула пеньюар и положила его на стол. Потом наконец подняла голову и прямо посмотрела в глаза Уайатту.
— Он сделал мое положение совершенно невыносимым. Все началось с того, что он стал приглашать меня в театр, на скачки, на балы. Многие женщины на моем месте с радостью откликнулись бы на подобное внимание, но я все время отвечала отказом. Тем не менее он продолжал настаивать на том, чтобы я повсюду его сопровождала. Я снова отказывалась. Тогда Фостер начал распускать обо мне всякие сплетни, он жаловался своему деду. А мистер Мэддокс к тому времени уже с трудом говорил, и все, что ему оставалось, — это слушать. Как-то раз Фостер сказал Клинтону, что я получаю большое удовольствие от общения с мужчинами, — по всей видимости, он имел в виду себя, — которые знают, как вести себя в постели. Это было очень тяжело. Потом он обвинил меня в том, что я присвоила фамильные драгоценности и взяла деньги, которые выдавались на содержание дома.
Ее рука сильно дрожала, и Рейчел с трудом подавила в себе желание прижать руку к груди. Ее губы мгновенно пересохли, а щеки покрылись ярким румянцем. Горло стиснул спазм, а в глазах появилась боль.
Тем не менее ее взгляд оставался прямым, и в нем угадывалась решимость.
— Спорить с ним не имело смысла. Он постоянно унижал меня. Избегать его мне никак не удавалось. В доме я нигде не могла от него скрыться. Слуги не могли вмешиваться в эти дрязги. Любой, кто попытался бы заступиться за меня, мог сразу потерять свое место. Единственным, кто мог помочь мне, был Клинтон Мэддокс, но он месяцами лежал недвижимым в своей постели. Фостер постоянно обливал меня грязью, говорил всем, что я сплю с его друзьями, называл меня шлюхой. Это было очень тяжело, но я терпела, продолжая ухаживать за Клинтоном. Когда же он стал угрожать моей матери, моей сестре и своему собственному деду, мое положение сделалось совершенно невыносимым. — Рейчел по-прежнему смотрела прямо в глаза Уайатту, но ее голос сделался совсем тихим. — Конечно, это ужасно, но меня стали посещать мысли об убийстве Фостера Мэддокса. Я представляла себе тысячи разных способов, какими я могла избавиться от него. Я хотела отравить его, застрелить из пистолета, столкнуть с лестницы, ударить по голове чем-нибудь тяжелым… Я хотела…
— Рейчел, — Уайатт произнес ее имя тихо, но твердо, — я понимаю. Вам не нужно…
— Нет, — резко оборвала она его. — Вы ведь хотел и знать все. А это означает, что вы должны слушать, хотя я понимаю, как вам это неприятно. Вы сказали, что я должна говорить вам обо всем, что меня беспокоит. Так вот это-то и беспокоит меня.
— Что ж, хорошо, — проговорил он. — Рассказывайте все.
— Я хотела убить его, — сказала Рейчел. — Но я была готова и к тому, что судья приговорит меня к смертной казни. Я была готова принять и то и другое.
Рейчел положила руки на стол и сжала их в замок.
— Мистер Мэддокс поправлялся, но поправлялся очень медленно. Тем не менее все замечали, что он шел на поправку. И он находил все новые и новые способы общения. Он мог что-то показывать глазами, то открывая их, то закрывая. Потом он стал шевелить пальцами, иногда сжимал мою руку. Так он выражал свою волю. Временами он становился очень разговорчивым, если так можно сказать. Используя все эти методы, мистер Мэддокс давал мне знать, что он все понимает и обо всем осведомлен. Когда человек лишен способности разговаривать, он становится более наблюдательным, и в нем просыпается умение слушать. И он стал поддерживать мое желание покинуть его дом.
— Да, — медленно проговорил Уайатт, — я понимаю. В этом нет ничего удивительного.
— Я должна была подумать о многом, — продолжала Рейчел. — Фостер продолжал угрожать мне, потому что я отказывалась спать с ним. Но пока я находилась в доме, он не мог сделать ничего плохого мистеру Мэддоксу. Я почти все время проводила у постели Клинтона.
— Господи, — тихо выдохнул Уайатт.
— Поддерживая мое желание уехать из Сакраменто, Клинтон Мэддокс пытался спасти меня. Моя мать и Сара тоже хотели, чтобы я уехала, и я понимала, почему они настаивали на этом. А вот выздоровление мистера Мэддокса осталось бы под вопросом, покинь я его дом. Без меня он оказался бы в полной власти Фостера.
Рейчел закрыла глаза и ущипнула себя пальцами за переносицу. Потом ее рука безвольно упала на колени. Взгляд Рейчел снова устремился на Уайатта. И в этом взгляде прочитывалась только усталость.
— Однажды, придя домой, Фостер сразу прошел в мою комнату. Я поняла, что он дома, только в тот момент, когда он вошел ко мне в комнату. Обычно кто-нибудь из слуг предупреждал меня, что он вернулся, и тогда я сразу же скрывалась в спальне мистера Мэддокса. Но в тот раз у меня не было возможности спрятаться от него.
