Лесли Лафой - Путь к сердцу
— Доброе утро! — Приветливо поздоровавшись, Кэти протянула Ривлину чашку горячего кофе. — Малышка Грейс спит крепко, как сурок в своей норке. Она сыта и довольна.
— Приятно слышать, — отозвался Ривлин, прежде чем сделать первый глоток живительного эликсира.
— У вас такой вид, словно вы провели беспокойную ночь, — заметила Мередит.
Ривлин почувствовал на себе ее многозначительный взгляд, после чего Мередит откинула полу халата, обнажив длинную стройную ногу. Он сделал еще глоток кофе и только после этого ответил:
— Спал я крепко, но до этого провел несколько тяжелых ночей, так что еще не выспался как следует.
— Я всегда говорю, что тяжелую ночь помогает забыть приятное утро.
Приятное утро? Он подумал о Мадди, которую оставил спящей в непринужденной позе, с растрепавшимися волосами, такую невинную и желанную. Приятное утро с Мадди могло перейти в приятный день, вечер и ночь. С ней приятнейшим образом можно было провести и неделю, и две…
— Кажется, мое замечание нашло у вас отклик…
Ривлин покрутил головой, чтобы прогнать от себя обольстительный образ. Сосредоточившись на окружающем, он увидел, что Мередит откинулась на спинку стула, отчего ее халат распахнулся еще больше и открыл бедра.
Изобразив дружелюбную улыбку, он произнес:
— Благодарю вас за добросердечное предложение, но я должен уйти.
— По-моему, женщина, неспособная доставить мужчине удовольствие, не может предъявлять на него исключительные права. Уверяю вас, я знаю способы, о которых мисс Ратледж и представления не имеет.
— Вы имеете право думать по этому поводу все, что вам заблагорассудится, мадам, однако суть дела заключается в том, что я не склонен принять ваше предложение. — Он повернулся к Кэти, которая молча стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюльке, и изо всех сил старалась казаться незамеченной. — Пожалуйста, найдите какие-нибудь вещи, в которые Мадди могла бы переодеться, и подготовьте горячую ванну.
Кэти обернулась к нему с улыбкой, но Мередит не дала ей произнести ни слова.
— Она может взять что-нибудь из старья. Что касается ванны, пусть отправляется в общественную купальню, если ей так приспичило.
— Ни одна порядочная женщина не ходит туда! — горячо запротестовала Кэти. — Я сама нагрею для нее воды.
— Нет, не нагреешь! — отрезала Мередит, вставая со стула. При этом халат соскользнул с ее плеча. — Я устанавливаю правила и слежу за порядком в этом доме. Если мистер Килпатрик желает, чтобы к мисс Ратледж были внимательны, он сам должен быть покладистей.
Ривлин подумал, что ему проще было бы уйти, однако это все равно ничего бы не изменило.
— Мне кажется, вы решительно настроены против моей спутницы, — заметил он. — Позвольте спросить, почему?
Мередит изобразила улыбку, которую, видимо, считала соблазнительной.
— У нее есть кое-что, о чем я всегда мечтала для себя. Это вы.
Железная женщина, надо отдать ей должное. Надеясь выйти из положения так, чтобы не показаться грубым, Ривлин заметил:
— Прошу прощения, мисс Мередит, но на тот случай, если вы сомневаетесь, я не единственный мужчина в городе.
— Дело не в этом. Я всегда предпочитаю качество легкой победе.
— По-моему, тут нет никакого противоречия, — возразил он как можно вежливее, но его усилия смягчить чувства собеседницы успеха не имели. Мередит негодующе фыркнула, рывком натянула халат и бросила убийственный взгляд на ни в чем не повинную Кэти, а затем на Ривлина. Ему сразу стало ясно, что за этим ледяным холодом скрывается неистовое бешенство, поэтому, прежде чем она успела облечь свою злобу в словесную форму, он, быстро проглотив остаток кофе, сказал: — Весьма признателен за желание помочь, Кэти. Я немедленно иду в общественную купальню и сделаю соответствующие распоряжения.
Ривлин не поскупился на расходы. Общественная купальня была нанята для их с Мадди исключительного пользования, и Ривлин настоял, чтобы в ванны была налита свежая вода. Мадди погрузилась в нее по самый подбородок, наслаждаясь ароматом лавандового мыла. Разве что-нибудь могло быть лучше? Она снова почувствовала себя человеком. Если бы она могла придумать, как все уладить с Килпатриком и Грейс, то была бы полностью счастлива.
Утром Ривлин разбудил Мадди, войдя в комнату с подносом, на котором стояла большая чашка кофе, а на тарелке лежали горячие лепешки и громоздилась стопка нарезанного бекона в три дюйма высотой. Мадди ела в постели впервые в жизни, и Ривлин был откровенно рад тому, что ей это доставило удовольствие. Когда она подчистила все до крошки, он выманил ее из постели, предъявив платье и белье, приготовленные стараниями Кэти. В ответ на ее предложение пойти проведать Грейс Ривлин сдвинул брови и заметил довольно сурово, что Мадди проспала чуть ли не весь день. На самом деле он просто не хотел подпускать ее к ребенку и, чтобы добиться этого, нагрузил кучей дел.
— Что означает эта тишина? — окликнул он ее, когда они уже находились в купальном заведении, разделенные холщовой занавеской.
— Я пробую утопиться, — ответила Мадди, — а это требует сосредоточенности.
Ривлин засмеялся, и она услышала, как выплеснулась вода через край его ванны.
— Если ты не приведешь себя в пристойный вид к тому времени, как я это сделаю, то можешь попасть в затруднительное положение.
Мадди поскорее вылезла из воды и занялась вещами, которые подобрала для нее Кэти. Среди них она неожиданно обнаружила отделанный кружевами корсет с планками из китового уса. В тюрьме не разрешалось носить корсет — ведь из планок можно сделать ножи, а кружева превратить в удавку. Отсутствие корсета было одной из положительных сторон пребывания в заключении, и возвращаться к столь изощренному орудию пытки Мадди совсем не хотелось, однако этого требовали неписаные законы приличия, которые должна была соблюдать порядочная женщина. Досаднее всего было то, что корсет зашнуровывался на спине, и справиться со столь сложной задачей Мадди в одиночку не могла. Единственное, что ей оставалось, — это попросить Ривлина Килпатрика о помощи.
Прежде чем обратиться к нему, Мадди надела чулки, подвязки, длинные панталоны с оборками и сорочку, потом собрала волосы в пучок и пристроила корсет на себя.
— Ну что, ты готова? — спросил Ривлин.
— Настолько, насколько возможно, — уныло произнесла она. — Боюсь, тебе все-таки придется мне помочь.
Подняв занавеску, Ривлин вошел к Мадди со словами:
— Не стоит говорить об этом с таким сожале… — Он на мгновение утратил дар речи, увидев ее полуодетой, потом закончил: — Ладно, не горюй, сейчас мы все уладим.
Мадди кивнула и повернулась к нему спиной, сердце ее отчаянно билось.
