Розмари Роджерс - В плену желания
В конце концов, она посидела почти за каждым столиком. Сыграла в железку, рулетку, баккара и даже в очко. Иногда выигрывала, иногда проигрывала, но лишь небольшие суммы. Ей нравились чувство одиночества, отсутствие уз, свобода выбора. Через некоторое время она, похоже, растеряла всех своих подруг, включая исчезнувшую с кем-то Селесту.
Она уже почти решила покинуть салон, когда возле нее неожиданно появился дьявол. Лаура невольно вздрогнула.
— Мне удалось тебя напугать? Поскольку ты все тут перепробовала, я решил сообщить тебе, что в углу у камина ставят столик для покера. Ты говоришь с американским акцентом, и я подумал…
— Так же как и ты! — хмуро отозвалась Лаура, возмущенно посмотрев на незнакомца. Ей хотелось заглянуть под эту насмешливую маску.
— Правда? — протянул он хрипло, стараясь скрыть собственный голос. — Мне следовало догадаться, что ты откажешься, притворщица, — добавил он, пожав плечами. — Покер — не женская игра, верно?
Он попал в цель. Пробудил в Лауре инстинкт амазонки, вытащил его на поверхность. Покер? Эта игра была ее любимой с тех пор, как мистер Бишоп, посетив однажды ранчо, научил девушку нескольким хитростям. Ха! Не женская игра? Да она обыгрывала Франко, а иногда даже отца!
— Обожаю покер. Надеюсь, как и ты, Люцифер! Я тебя обыграю.
— Какие дерзкие речи звучат из уст юной турецкой танцовщицы! Ведь ты танцуешь, чтобы нравиться мужчинам, и должна быть покорной. Ты умеешь нравиться мужчинам? Мне кажется, у тебя для этого слишком острый язычок.
— А ты, — процедила Лаура сквозь стиснутые зубы, — слишком заносчив и болтлив, чтобы походить на настоящего Люцифера! Ну, так ты играешь в покер? Или это был лишь способ втянуть меня в бесполезный и глупый разговор?
Шампанское сделало ее безрассудной и самоуверенной. Она позволила своему противнику лишить ее самообладания и выдержки. Мистер Бишоп не раз предупреждал Лауру о том, как опасно совершать подобную ошибку.
Когда они начали играть, Лаура узнала, что ставки здесь весьма необычные. Первую партию играли на деньги, а вторую и последующие — на что угодно. Принимались любые ставки: дома, лошади, собаки, даже любовницы и любовники. Лаура дразнила противника, бросала ему вызов. В конце концов, поставила на кон себя против него и всего, чем он владел. И проиграла. Проиграла! Господи, что она проиграла? И чем это обернется для нее? Что он потребует?
Вставая из-за карточного стола, Лаура не чувствовала своего тела, почти не слышала звучавших вокруг нее голосов. Неужели все собрались здесь, чтобы посмотреть на исход этой партии? Когда чьи-то длинные пальцы обхватили ее запястье и заставили встать, охваченная чувством унижения девушка выпрямила спину и подняла голову.
И услышала бесстрастный голос:
— Извините нас. Нам надо срочно обсудить кое-что с мадемуазель.
Лаура чувствовала, знала, что сейчас все взгляды прикованы к ней. Люди гадали, задавали себе вопросы. Господи, одни только мысли об этом могли лишить ее невозмутимости и спокойствия! Она не позволит им догадаться о тех пугающих чувствах, которые бурлят под хрупкой маской ее наигранной безмятежности.
Потрясение от проигрыша парализовало ее сознание, она даже не могла думать о последствиях своего легкомыслия. Она должна сделать вид, что все это часть забавной игры. Опасной игры, в которую она ввязалась, зная, чем рискует. Похоже, она заплатит за свою глупость! Но не позволит никому увидеть свой страх.
— О, как жаль, еще так рано! — Лауре удалось произнести это небрежным тоном, хотя ее рот пересох от волнения; она поняла, что хочет шампанского. Когда он перестанет тащить ее за собой? Она едва сохраняла равновесие и внешнюю невозмутимость. Куда он ведет ее? Она чувствовала себя сабинянкой, ставшей добычей победителя.
— Я не поспеваю за тобой, черт возьми! — запротестовала Лаура сквозь стиснутые зубы. — Применять силу нет никакой необходимости. Ты делаешь мне больно!
Неожиданно ей в лицо ударила струя ледяного ночного ветра. Девушка потеряла дар речи, попыталась перевести дыхание.
Господи, куда он ее ведет? И что намерен с ней сделать? Она поежилась. Неужели он не понимал, что вытащил ее из согретой камином комнаты на холод без накидки или шубы?
Она ощутила тепло меха — похититель накинул ей на плечи шубу.
— В аду нет места для окоченевших девушек, — усмехнулся он, поднял ее на руки и усадил в закрытую карету. — Я предпочитаю иметь дело с теплыми и страстными женщинами. Ты согрелась? Или у тебя все еще зуб на зуб не попадает от холода?
Он посадил ее к себе на колени и прижал к своему телу, точно громоздкий сверток. «Не будь я сейчас такой беспомощной, — подумала Лаура, — непременно пустила бы в ход ногти и все те приемы самозащиты, которые изучала. Вырвалась бы из плотного мехового кокона, мешающего мне двигаться».
— Довольно ерзать — скоро ты получишь такую возможность, уверяю тебя. И на этот раз мы будем одни. Ты не передумала, не хочешь отказаться от своей ставки в отсутствие публики? — Незнакомец помолчал. — Нет, думаю, ты слишком горда и надменна, чтобы идти на попятную!
— Перестань, перестань, перестань! — Лаура обрела наконец дар речи. — Можешь не говорить мне все это — не злорадствовать. О! Я знаю, что мы сделали ставки и я проиграла! Я заплачу, но всему есть предел! Ты не можешь завладеть моими желаниями. Делай все, что хочешь, и покончим с этим! Все равно я не почувствую ничего, кроме ненависти и отвращения к тебе. Ты завоевал право использовать мое тело, Люцифер, но никогда не получишь моей души.
— Ты уверена в этом? — произнес он вкрадчивым, зловещим тоном. — Нельзя быть до конца уверенным ни в чем, даже в себе. Сегодня ты проиграла себя из-за своей чрезмерной самоуверенности. И возможно, потому, что решила, будто я окажусь джентльменом и не стану взыскивать долг. Однако постарайся запомнить, если сумеешь: не важно, что я решу сделать сейчас. Я могу попробовать тебя сейчас и иметь тебя позже. Если окажется, что ты стоишь этого и если мое желание не остынет.
— Никогда! — Лаура начала отчаянно бороться. — Не думай, что я до сих пор не догадалась! Моя ненависть только усилилась, когда я поняла, кто ты такой!
— Нам обоим предстоит узнать многое друг о друге, верно? Но сейчас, когда ты такая доступная, я намерен кое-что выяснить.
О Господи! Во что она ввязалась? Что позволит себе негодяй на этот раз? Как долго ей придется терпеть унижение, которому он преднамеренно подвергает ее, получая от этого удовольствие?
Они сидели в наемной карете. Забыв о приличиях и уважении, незнакомец издевался над ней, обращался как с портовой шлюхой, готовой за несколько франков пойти на любое унижение. Невыносимо! Неужели это действительно происходит с ней, и она вынуждена терпеть это?
