Патриция Поттер - Молния
В течение четырех дней дел будет немного.
Словно движимый неодолимой силой, он направился к магазину Джереми.
Лорен там не было, но Джереми был на месте.
— Лорен?
Джереми колебался.
— Она отдыхает.
Все еще болевшая голова Адриана с трудом впитала эти слова. Он почувствовал, что все сильнее нервничает.
— Что-нибудь неладно?
Джереми несколько секунд мрачно смотрел на него.
— Думаю, что она скучает по дому, по семье. Минувшей ночью ей снились кошмары.
— В таком случае, мне, видимо, лучше уйти. — Слова прозвучали неуверенно. Ему не хотелось уходить. Он вспомнил ее улыбку и глаза, вопросительно смотревшие на него, и ему до боли захотелось ее увидеть. Это было незнакомое ему чувство, чувство тесной духовной близости с другим человеком.
Он упорно стремился избегать всяких привязанностей и преуспел в этом. Будучи нелюбим своей семьей, он не мог по-настоящему понять горя Лорен. Но он видел боль в ее глазах, когда она говорила об отце и брате, и теперь ему всегда хотелось заставить ее улыбнуться, прогнать тяжелые воспоминания.
— Я спрошу ее, — сказал Джереми.
Он улыбался, но Адриан заметил, что глаза его были серьезны. Занятно, он никогда не обращал на это внимания. Обычно Адриан легко понимал людей, но теперь он почувствовал в Джереми нечто странное, какое-то колебание, словно…
Но Джереми уже ушел, и Адриан решил, что все это ему только показалось, что это результат его собственного болезненного состояния.
Сократ бродил по магазину. Он нашел лакричную палочку и угощал себя, громко причмокивая до тех пор, пока Адриан невольно не улыбнулся. Лакрица была слабостью Сократа, и обычно он в конце концов весь ею вымазывался, но сейчас обезьяна ухмылялась с чрезвычайно довольным видом, и Адриан почувствовал, что может немного расслабиться. Он взял еще несколько лакричных палочек про запас и положил на прилавок монету в уплату за них.
На лестнице послышались шаги, и он обернулся, но реакция у него была медленнее, чем у Сократа. Обезьяна бросилась к лестнице и кинулась в объятия Лорен. Адриан услышал смех, услышал, как она приветствует Сократа, и сморщился, зная, что за этим последует.
Послышалось чмоканье. Адриан взглянул на Лорен и увидел, как ее щека стала черной от лакрицы. Руки ее были такими же, и Адриан ждал, что она, самое малое, ужаснется.
— Сократ! — проревел он и получил в ответ негодующий взгляд обезьяны.
На мгновение он в отчаянии закрыл глаза и услышал тихий смех Лорен. Он подумал, что никогда не слышал такого заразительного смеха.
— Не браните его, — попросила Лорен. — Я тоже люблю лакрицу.
Соскальзывая на пол, Сократ радостно ухмылялся Адриану, продолжая держать Лорен за руку.
Адриан вынул носовой платок.
— Вы похожи на трубочиста, — мрачно заметил он. — И вам не следует его прощать.
Лорен взглянула на него. Глаза ее смеялись.
— У меня никогда не было домашних животных, — сказала она. — Мне всегда хотелось их иметь, но отец говорил, что в доме, где лечат людей, не должно быть животных. Он…
Неожиданно на лицо ее набежала тень, потому что она вспомнила, как они с Ларри просили отца и как в конце концов пришли к соглашению, что у них будет пони, общий с одним из друзей Ларри. Ларри тоже любил животных…
Словно чувствуя, что у Лорен изменилось настроение, Сократ дернул ее за руку, и Лорен вынуждена была улыбнуться.
— Он чудесный, — сказала она.
— Только вы одна так думаете, — сказал Адриан, чувствуя, что его головная боль начала проходить.
— Разве?
Адриан перевел взгляд с покрытых лакрицей лап Сократа на его глаза-бусинки, которые теперь с обожанием глядели на Лорен.
— Ну, у него хороший вкус, — сказал он, уклоняясь от ответа на ее вопрос.
Лорен снова засмеялась, и глаза ее повеселели.
— Вы имеете в виду лакрицу, конечно.
— И друзей.
Лорен вспыхнула, и этот застенчивый румянец был ей очень к лицу.
Во время неожиданно наступившего молчания, Адриан спросил себя, есть ли у него предлог, чтобы прийти сюда. До сих пор ему как-то не пришло в голову подумать об этом.
— Я надеюсь, что вы сможете поужинать со мной сегодня вечером. — Он прочел в ее лице отрицательный ответ и поспешно добавил:
— Со мной и с Сократом, конечно.
— Он всегда ест с вами?
— Часто. И к изрядному отвращению других обедающих. — Адриан усмехнулся. — Его манеры за столом оставляют желать лучшего. Но трактирщики его любят. Он хорошо платит.
— А вы?
— Я прославился своей скупостью.
Она не могла не улыбнуться ему. Он был просто неотразим с этим сердитым выражением лица. Сердце ее неудержимо застучало, когда она встретила взгляд его синих, ярко-синих глаз.
Ее поразил пылавший в них огонь. Ей хотелось найти способ воспрепятствовать росту взаимопонимания между ними, снять стремительно растущее напряжение.
— Так значит, Сократу везде рады.
— К моему сожалению, — с притворным негодованием признал Адриан.
— Мне советовали остерегаться расточительных обезьян.
— Очевидно, эти советы не пошли вам впрок, — заметил он, лукаво глядя в ее испачканное лицо.
Он поднял руку, державшую платок, и очень нежно, осторожно стер часть грязи с ее лица. Его пальцы коснулись ее кожи да там и остались. Ни Лорен, ни Адриан не двигались и не отрываясь смотрели друг на друга.
Словно молния вспыхнула между ними. Его пальцы горели от прикосновения к ее коже, но он не в силах был их убрать, не мог оторвать взгляда от ее сияющих глаз, не мог справиться с налетевшей на них бурей. И что самое ужасное, ему и не хотелось ничего предпринимать.
Впервые за много лет ему не хотелось ни сдерживать, ни управлять, не повелевать. Ему просто хотелось пережить эту бурю, испытать ее ярость. И великолепие. Он чувствовал, как затуманились ее глаза, наполняясь страхом и чем-то еще. Они выглядели почти… виноватыми.
Ему хотелось, чтобы она не шевелилась. Он хотел, чтобы это необыкновенное мгновение продлилось. Но Лорен нарушила это странное состояние. Ее стройное тело напряглось, в глазах росла настороженность, губы ее дрожали, когда она пыталась облечь мысли в слова.
Он нехотя убрал руку от ее лица.
Она прижала свою руку к тому месту, где только что была его рука. Казалось, она хотела снять боль от невидимого ожога. Лакричное пятно стало еще больше.
— Я сейчас вернусь, — сказала она неровным голосом. — Думаю, что ваш платок пригодится вам для другого случая.
Она указала глазами на Сократа, который отпустил ее руку и теперь разглядывал рулон ткани. Адриан перехватил его прежде, чем он успел за что-либо схватиться и при этом его собственные руки стали черными.
