Патриция Грассо - Выгодный жених
Девочка нахмурилась:
– А как это сделать?
– Мы подарим ей всю нашу любовь.
– Ну, это легко, папа, – засмеялась Элизабет.
– Завтра я тебя с ней познакомлю, – сказал Михаил. – Но должен предупредить тебя еще кое о чем. У нее на щеке шрам. Однажды нашу маму ранил один нехороший человек, и с тех пор ей кажется, что все смотрят на ее шрам. Ты сможешь сделать вид, будто не замечаешь его?
Элизабет закивала.
– Я даже могу поцеловать ее в щеку.
– Хорошо. Няня Ди и няня Силла выберут тебе симпатичное розовое платье, которое ты завтра наденешь. – Михаил вдруг задумался. Разумно ли было предупреждать Бесс о шраме. Не подумает ли Белл, что он специально научил дочь?
– Я хочу забрать мое платье прямо сейчас, – сказала Элизабет, соскочив с его колен.
– Прекрасно. – Михаил спрятал улыбку. Будь его дочь чуточку старше, она потребовала бы купить новое.
Бесс направилась было к двери, но тут же вернулась:
– Поцелуй меня, папа.
Михаил обнял ее и поцеловал.
Она снова собралась уходить и, оглянувшись, подмигнула ему.
Все женщины похожи на Еву, подумал Михаил, подмигнув ей в ответ.
Едва Бесс скрылась за дверью, как появился Бумер.
– Ваша светлость, леди Смит просит…
– Избавьте меня, Бумер, – сказала Пруденс Смит, входя в гостиную. – Докладывать о родственниках нет никакой необходимости.
При слове «родственники» Михаила покоробило. Он знал, зачем пришла бывшая теща.
Пруденс Смит наклонилась к девочке:
– Поцелуй, бабушку.
Элизабет чмокнула ее в щеку.
– Бабушка, я не могу пойти к вам сегодня, потому что мне нужно выбрать платье на завтра. Я встречаюсь с моей новой мамой. – Девочка приложила палец к губам. – Только никому об этом не говорите. Это мой секрет.
На лице тещи появилось выражение мрачной решимости. Напрасно он рассказал дочери о Белл. Она еще слишком мала, чтобы скрывать свою радость.
Безупречные манеры подняли Михаила на ноги, когда бывшая теща двинулась на него маршем, словно Наполеон на Россию.
– Где вы были эти две недели? – спросила она, усаживаясь на диван.
Михаил вскинул бровь. Он никогда ни перед кем не отчитывался и не собирался этого делать сейчас, тем более перед бывшей тещей.
– У меня были дела вне Лондона.
– Хотя бы предупредили, что уезжаете, – попеняла ему Пруденс.
– Мои братья, а также слуги знали о моем отъезде.
– Мне никто ничего не говорил, – заявила Пруденс. Михаил взял чашку с горячим напитком, мысленно сосчитал до десяти, сделал глоток и медленно поставил чашку на стол, чтобы потянуть время.
– Так зачем вы разыскивали меня?
– Я не желаю больше мириться с вашей нерешительностью, – пояснила Пруденс. – Вам нужна жена и наследник, а Элизабет – мачеха.
Михаил прищурился. С его женитьбой, видно, будет нелегко. Эта леди от него не отстанет. Михаил надеялся отсрочить развязку до тех пор, пока Белл не приживется у него в доме.
– Элизабет обожает свою тетю, – продолжала Пруденс. – И когда Лавиния стала выходить в свет, в обществе ждали объявления о вашей помолвке.
Михаил понял, что следует действовать решительно, без всякой дипломатии. В сложившейся ситуации иного способа нет.
– Обществу долго придется ждать этого объявления, – сказал Михаил бывшей теще, заметив, как она багровеет. – Мне нечего предложить Лавинии.
– Она ожидает от вас брачного предложения, – сказала Пруденс.
– Я никогда не говорил ни ей, ни вам ничего обнадеживающего в этом смысле, – сказал Михаил. – У меня на примете другая молодая леди.
– Синтия Кларк? Княжна Анна? – сорвалась на крик Пруденс.
– Меня не интересует ни та ни другая.
– Кто же она? – спросила Пруденс.
Михаил долго смотрел на нее, обдумывая, какую долю информации ей выдать. Здесь нужна только правда. Бывшая теща не оставит его в покое, пока не узнает, кто сорвал их планы. Он решил, что чужая злоба не может навредить Белл, дочери герцога.
– Белл Фламбо, дочь герцога Инверари и…
– Не может быть! – вскричала Пруденс. – Незаконнорожденная дочь французской шлюхи?
– Больше не произносите ничего подобного в моем присутствии! – Только сейчас он осознал то, чего именно опасалась его жена. Будучи князем, он обладал привилегиями благодаря своему происхождению. Поэтому не сомневался, что общество в конце концов примет его жену. Но сколько боли придется ей претерпеть, прежде чем все образуется? Сестры Фламбо будут поддерживать друг друга, когда их представят обществу. Но его жена – особый случай. Она страдала от неуверенности больше, чем ее сестры.
– Белл живет у отца, и герцог признал ее, – сказал Михаил. – Полагая, что женщина должна заниматься чем-то продуктивным, она предпочла продолжать свой садовый бизнес. Вы знаете, что значит «продуктивный»?
– Садоводство, что ли?
Михаил пожалел, что не удержался от сарказма. Лучше бы он не упоминал о садовом бизнесе.
– Женитесь на Лавинии, – сказала теща и добавила: – А девушку возьмете в любовницы.
– По-моему, я достаточно ясно изложил свои намерения. Белл – добрейшая и самая преданная женщина, какую я когда-либо встречал. И была бы таковой даже без ее злополучного шрама.
– Шрама? – эхом повторила Пруденс. – При чем тут шрам?
Михаил снова пожалел о сказанном. Кто-то может истолковать его слова превратно – якобы шрам является мотивом для его женитьбы. Поэтому Михаил решил закончить разговор.
– Я намерен жениться на мисс Фламбо и продолжу за ней ухаживать, – сказал Михаил. – Что бы вы ни говорили, что бы ни делали, вы не заставите меня отступиться.
Пруденс поднялась. Михаил тоже встал.
– Я не допущу, чтобы незаконнорожденная уличная девка стала матерью моей внучки. – С этими словами Пруденс Смит удалилась из гостиной.
Михаил со стоном упал на диван и прикрыл глаза, чувствуя приближение головной боли. Он не сомневался, что его бывшая теща будет чинить ему препятствия и что столкновение со сплотившейся «белокурой троицей» вместе с их мамашами неизбежно.
Но он беспокоился не о себе, а о том, как уберечь жену, чтобы ее не травмировали. Это было его единственной заботой.
А сейчас нужно выпить водки. Спиртное не решит его проблем, но поможет расслабиться.
Через несколько часов Михаил покинул дом и отправился в клуб «Уайтс», который посещали его братья и кузены. Разговор с Пруденс Смит выбил его из колеи, и он не знал, как защитить Белл в сложившейся ситуации.
В клубе «Уайтс» на Сент-Джеймс-стрит собиралась лондонская элита, ее мужская половина. В этом заведении для избранных были удобные кресла и неяркое освещение. Разговоры здесь велись приглушенными голосами.
