Кристина Додд - Мой верный рыцарь
Дэвид подождал, пока Элисон в какой-то степени овладела собой, и потом с усмешкой спросил:
– Что было угодно от меня достопочтенному сэру Уолтеру?
Чтобы не встретиться с ним взглядом, она стала вертеть в руках счетную книгу:
– Так как у вас много свободного времени, он предложил, чтобы вы занялись обучением наших сквайров. Они вас очень уважают и были бы благодарны вам за ваши наставления.
Теперь выжидала Элисон, и когда он не ответил, подняла на него глаза.
– Вы будете обучать сквайров?
– Нет!
Его негодование изумило ее. От неожиданности она снова уронила книгу на пол.
– Я – сэр Дэвид Рэдклифф. Я – легендарный рыцарь. Я не занимаюсь обучением простых сквайров.
Элисон поджала губы. Никто не осмеливался бросить вызов ее высокомерию. Она была уверена, что в своей гордости ей нет равных. Но сэр Дэвид так не думал. Величайший воин Англии не нуждался в поклонении. Но в каком-то смысле он был скромным человеком, а скромные люди не отказываются обучать обожающих их юнцов, следящих за каждым их движением и ловящих каждое их слово как перл мудрости.
– Вам нравится обучать Эдгара.
– Он еще ребенок. – Забывшись, Дэвид почесал себе живот. – Он еще многого не знает.
– А если они уже знают многое, вы не хотите заниматься с ними.
– Хью уже взрослый. Он сражается лучше, чем… Он скоро станет рыцарем.
– Это я для него купила доспехи в Ланкастере. Я хочу ему помочь, но…
Элисон кинула ему приманку в надежде, что он ее проглотит.
Дэвид презрительно усмехнулся на ее хитрость, но приманку все-таки проглотил.
– А в чем дело?
– Он прекрасно владеет мечом, с любой лошадью в конюшне сладит, в обращении с копьем и булавой ему нет равных, но он отказывается пускать в ход нож.
– Почему?
– Он говорит, что благородные рыцари не дерутся ножами.
– Я полагаю, что вы захотите, чтобы я обучал Эндрю и Дженнингса тоже?
– Я надеялась…
– А чем будет заниматься сэр Уолтер, если я возьму на себя его обязанности?
– Я полагала, что он станет вам помогать.
– Почему вы думали, что он на это согласится?
– Он сам это предложил.
Дэвид задумался.
– Почему? – удивленно спросил он.
– Он говорит, что с тех пор, как вы здесь, вы совсем не практиковались и что, быть может, это даст вам возможность сочетать приятное с полезным.
Дэвид фыркнул, и она впервые усомнилась в искренности побуждений сэра Уолтера. Ей казалось, что его просто раздражала бездеятельность Дэвида. А может быть, у него были другие соображения? Какие? Ей бы не хотелось идти на поводу у сэра Уолтера.
Дэвид ущипнул себя за переносицу.
– А почему бы и нет? По крайней мере, ваши расходы как-то окупятся. Ведь в этом все дело, так?
Его недовольство было ей приятно. Она уже забыла о его тепле и нежности и помнила только о своем прежнем к нему недоброжелательстве, о роскошной жизни, которую он вел за ее счет, о том, на сколько меньше получали за труды Другие ее работники. Но Элисон тут же вспомнила, как он сам был недоволен своим бездействием, и снова это ее озадачило.
– Мне бы доставило большое удовольствие, если бы вы, во всяком случае…
Кожаный мешок зашевелился, и оттуда опять послышалось мяуканье.
– Да что такое в этом мешке?
– В мешке? – Элисон почувствовала, что Дэвид снова начинает злиться. Но он сдержался и стал развязывать мешок.
Оттуда высунулся черный котенок и, моргая, стал осматриваться по сторонам. Элисон отпрянула.
– Это только котенок, – успокоил ее Дэвид.
– Я вижу, – отвечала она раздраженно.
– Вы ведете себя так, словно это волк, готовый вас сожрать. – Взяв котенка в руки, он почесал ему шейку и поднес его к ее лицу. – Славный, правда?
Она отшатнулась.
– Зачем он у вас?
– Чтобы подарить вам. Эдгар сказал, что вашу кошку убили…
– Нет, нет, – Элисон резко отмахнулась. – Мне не нужна другая кошка.
– Я думал, вы любите кошек. – Дэвид положил котенка на стол.
– Люблю. – Крошечное существо подбежало к краю стола и смотрело вниз. – На своем месте.
– То есть в конюшне?
«Он сломает себе что-нибудь, если спрыгнет», – подумала она и оттолкнула его от края.
– Да.
– Мне с трудом удалось спасти его из-под копыт Луи.
Котенок снова оказался на краю, и она снова его оттолкнула.
– Я понимаю почему.
– Почему я спас его? Да, он очень хорошенький.
– Нет, почему он оказался под копытами Луи. По глупости. Он вздохнул.
– Если он не нужен вам, опустите его на пол. Он, вероятно, выживет среди других кошек и собак, и все же жизнь у него будет лучше, чем в конюшне.
Котенок медленно подошел к одной из зажженных свечей. Тут до нее дошло, что Дэвид тоже медленно отодвигается, только в направлении двери.
– Подождите! Заберите его. Куда вы? – задала она наконец единственно важный вопрос.
– Учить ваших сквайров. – Он снова взглянул на дверь. – Могу я надеяться, что ваш посланный отвезет золото в Рэдклифф?
– Да, разумеется, но котенок…
– Благослови вас Бог, миледи. – Он исчез за дверью, а золото и котенок так и остались на столе.
9
Сэр Дэвид пулей вылетел из зала. Он не заметил меня и вообще ничего вокруг. Губы у него были плотно сжаты, лицо покраснело, но не было видно, чтобы ему помешали развлекаться. Уж я-то хорошо знал, что помешай кому-нибудь в такой момент и получишь по шее или того хуже. Мне казалось, что сэр Дэвид счел бы ниже своего достоинства путаться с женщиной. Я очень хотел, чтобы человек, перед которым я преклонялся, женился на моей госпоже, но я думал, что их союз должен быть благороднее, чем просто баловство в постели.
Я сунул в рот кусок хлеба и поспешил за ним. Мне хотелось узнать, удался ли мой план. По моему детскому разумению, единственным препятствием их любви было поведение самого сэра Дэвида. Уговорами и убеждениями мне удалось превратить его из грубого рыцаря в галантного кавалера, и теперь я ожидал в качестве вознаграждения счастливого известия об их помолвке.
Но сэр Дэвид зашипел на меня, как сердитый старый кот:
– Надевай сапоги, мы уходим.
Когда я попытался сказать ему, что летом сапоги мне не нужны, он так взглянул на меня, что я счел за благо повиноваться. Пока я втискивал ноги в сапоги, которые стали мне малы и жали немилосердно, он задержался в холле, поддразнивая Хетти и играя с Хейзел.
Филиппа позволяла ему это. Она уже больше не смотрела на сэра Дэвида как на ядовитого змея. Но и ребенка с ним не оставляла.
Наконец я натянул сапоги и подбежал к нему. Он вытер девочке подбородок и помахал ей рукой, а я заинтересованно спросил:
