Мэри Бэлоу - Смятение чувств
– Ребекка, – произнес он, почти не прерывая поцелуя. – Ребекка, я желаю вот чего. – Он поднял голову. – Идем в постель.
Ребекка успокоила себя, взглянув на часы, стоявшие на каминной полке. Они показывали десять минут одиннадцатого. К без двадцати пяти одиннадцать – самое позднее к без двадцати одиннадцать – все будет на сегодня кончено. Она сможет устроиться на своей стороне постели и спокойно заснуть, зная, что исполнила наконец свой долг, что позволила мужу полностью осуществить свои супружеские права.
Ребекка распростерлась на постели, глубоко дыша, пока Дэвид снимал свой халат и гасил лампу. Спальня, однако, освещалась огнем от камина, встроенного для того, чтобы бороться с сыростью, которая могла накопиться в долго пустовавшей комнате.
Дэвид лег рядом с Ребеккой вместо того, чтобы задрать ее ночную рубашку и немедленно лечь на жену, как это всегда делал Джулиан. Но не стоит их сравнивать. Нельзя их сравнивать. Она не должна – ни в коем случае не должна! – сейчас думать о Джулиане. Видимо, у всех мужчин разные способы получать удовольствие. Зачем ждать непременного сходства? Она обязана привыкать к тем способам, которые по душе Дэвиду.
Осталось десять минут… Только десять… А может быть, и меньше… От силы десять минут…
Он приподнялся на локте и наклонился над Ребеккой, чтобы снова поцеловать ее, на этот раз более страстно. Она оперлась ладонями о матрац, когда почувствовала, как язык Дэвида проникает сквозь ее сомкнувшиеся губы, а потом слегка захватывает ее верхнюю губу. Но вот на нее нахлынул мощный поток непривычных ощущений, от которых она чуть ли не вцепилась ногтями в постель. Язык мужа двигался вправо и влево по ее стиснутым зубам, пока она не поняла – и это обрушилось на нее внезапным потрясением, – что Дэвид ждет, чтобы она открыла рот.
Она сохраняла спокойствие… Девять минут… Возможно, даже восемь… Он ее муж. Он имеет право. Ее долг повиноваться… Медленно, неохотно она открыла рот. И почувствовала, как его язык проскользнул внутрь. Потом Дэвид снова вытащил свой язык наружу. И стал покрывать поцелуями подбородок и шею Ребекки.
«Пусть это произойдет побыстрее, – молила она про себя. – Пусть это закончится. Пусть он скорее приподнимет мою ночную рубашку и ляжет на меня… Пусть это скорее завершится… Да не изменит мне в эти минуты присутствие духа».
Она почувствовала чуть ли не облегчение, когда Дэвид стал приподнимать ее ночную рубашку. «Теперь уже скоро, – думала Ребекка. – Скоро… А потом одна-две минуты неприятных ощущений… И все закончится».
Но он не лег на нее сразу же после того, как обнажил ее до талии. Он положил руку жене на живот и слегка гладил его, в то время как Ребекка напряженно ждала.
– Расслабься, Ребекка. Расслабься, – прошептал он ей на ухо.
Ей стало донельзя стыдно. Она вынудила Дэвида произнести подобные слова. Она заставила его фактически высказать вслух, что не удовлетворяет его, упрекнуть ее в том, что она сопротивляется ему. Она тут же расслабилась. Но ей стоило больших усилий снова не напрячься, когда рука Дэвида двинулась под ее рубашкой, вверх через ложбинку между грудями, а потом вокруг грудей – и слегка сжала одну из них. Джулиан никогда… Она отбросила эту мысль прочь. Дэвид – это Дэвид. Именно он теперь ее муж.
– Расслабься, – вновь услышала она его шепот где-то возле своих губ. Сейчас это не прозвучало упреком…
Она почувствовала, как он гладит своим большим пальцем ее грудь, как напрягается ее сосок. И опять Ребекку охватила волна необычно приятных ощущений. Она изо всех сил старалась не начать извиваться, не отбросить прочь его руку. Так поступать нельзя… Он не должен… Она не должна…
«Господи, пожалуйста, пусть все это поскорее кончится», – думала она
Его рука вновь опустилась, скользнула по ее животу. Потом направилась еще ниже, а затем оказалась между ее ног. Ребекка прикусила нижнюю губу… Это оказалось хуже… Значительно хуже… Но она же предвидела, что так и будет. Первый раз она все-таки вышла замуж по любви. А сейчас-то любви нет и в помине…
Пальцы мужа раздвигали ее плоть, гладили ее. Затем он стал что-то делать своим большим пальцем. Ребекка сначала это даже не осознала. А потом на нее обрушилось пронизавшее ее насквозь незнакомое ощущение; двигаясь от того самого места, к которому притрагивался Дэвид, оно прошло через ее живот, груди, миновало горло и завершилось пульсирующими вспышками где-то у нее в голове… Даже не боль, а какая-то примитивная, постыдная дрожь… В попытке как-то избавиться от этого ощущения Ребекка прижалась к Дэвиду.
И наконец-то – спасибо, о Господи – наконец-то! Дэвид собрался сделать то, что ей было уже знакомо. Теперь она испытает кратковременный дискомфорт, а потом на сегодня все завершится. Она с чувством какой-то благодарности вновь растянулась на спине. Руки Дэвида оказались под ней, и она, уступая его нажиму, послушно раздвинула ноги. Ребекка глубоко вздохнула и положила руки ладонями вниз на постель, справа и слева от себя.
Но не было ни боли, ни дискомфорта – это первое, о чем она подумала, как только почувствовала приближающееся освобождение. Но это продолжалось лишь мгновение. Дэвид вошел в нее. Ребекка этого даже не ощутила. От унижения она уже не контролировала себя, только тяжело дышала, прижавшись к груди мужа. Ребекке с трудом удалось взять себя в руки.
– Успокойся, – пробормотал Дэвид. Он приподнялся на локтях, глядя на нее сверху вниз. Господи, лучше смерть, чем такое унижение. Ей просто некуда было деться от стыда.
– Успокойся, Ребекка.
Дэвид вошел в нее еще глубже… У Дэвида он был гораздо больше… Но ей нельзя сравнивать. Ребекка расправила влажные ладони на матраце, крепко прижав их к постели.
Рот Дэвида впился в ее губы.
– Успокойся, – сумел проговорить муж, не прекращая поцелуя. – Я не сделаю тебе больно.
И оказался прав. У нее внутри было слишком влажно, чтобы почувствовать боль или хотя бы какой-то дискомфорт. Она пыталась ощутить эту влажность, когда Дэвид начал двигаться, и ждала того самого судорожного сотрясения, которое, как она хорошо знала по опыту, окончательно завершит ее унижение. До этого мгновения, подумала Ребекка, осталась только одна минута.
Он двигался медленно, почти полностью выходил из нее, но только затем, чтобы снова проскользнуть внутрь. Его движения и легкие стоны стали постепенно обретать четкий ритм. И Ребекка наконец осознала, что способна расслабиться, полностью отдаться мужу. Отдать ему, не сопротивляясь, то, что он хочет, в чем нуждается. Она пыталась не прислушиваться к звукам. Она хотела лишь определить, насколько велико его недовольство своей женой, до какой степени она ему сейчас противна.
