Ульяна Соболева - Катерина. Из ада в рай, из рая в ад
Они переглянулись.
— Я лично поеду к царице, а ты, Гришка, займись своей невестой. Куй железо, пока горячо!
— Лучше поеду к Кузнецовым, пусть пока успокоится. Вечером с ней разберусь!
И Потоцкий младший уехал. А старший допил рюмку и двинулся в сторону комнат для гостей. Пора прикрутить маленькую гадину, чтоб знала свое место и осознавала — какая великая честь досталась дочери беглого французского шпиона. Благо дело, об этих подробностях никто не знает. А ведь он может и рассказать, что дочь Арбенина вовсе ему не дочь, а так — маленький ублюдок, плод адюльтера с беглым французом. А у него, у Потоцкого, есть тому доказательства… Письма Дарьи, которые он когда-то выкрал у своего друга. Что и говорить — компромат против лисы Арбенина совсем тогда не помешал. А вот теперь и после смерти Павла тоже пригодится, чтобы держать его строптивую дочь в узде.
Петр без стука вошел в комнату для гостей и от неожиданности обе женщины вскочили с кресел. Князь кивнул экономке на дверь и та бесшумно удалилась.
— Я к вам, Катерина Павловна. Разговорчик имеется.
— Да уж, как без него!
Девушка снова села в кресло и отвернулась от гостя, всем своим видом давая понять, что ей совершенно безразлично мнение старого князя.
— А ты не ершись, я к тебе по-доброму, по-хорошему. Впрочем, как и всегда…
Их глаза встретились, и князь с удивлением отметил, что в глазах упрямой девчонки нет и капли страха.
— Мой сын тебя любит, и теперь дело не только в выгоде, а еще и в чувствах моего мальчика.
— Конечно, он хочет недоступную игрушку! Почему бы не доставить ему удовольствие любой ценой!
— О какой цене ты говоришь?! Да кто ты такая? Ты — никто, и если бы не я и не мой Гришка, гнить тебе на каторге безымянной ссыльной. Ты даже не дочь своего подлеца отца, а так… Прижитое дитя разврата от беглого шпиона. А Гришка даст тебе все, бросит титул к твоим ногам, земли и богатства, у твоих детей будет имя. Неужели ты, дура, не понимаешь этого?! Утешь его, одари любовью, от тебя не убудет. Да и Гришка красавец, полдвора по нему сохнет, так и лезут вешаться на шею.
— Мне все равно, мне на все плевать! Вы можете говорить все, что угодно! Я люблю другого!!
Катя закрыла лицо руками, чтобы князь не видел ее отчаянья.
— Ты эти глупости выкинь из головы, твоя мать такой же глупой была! Так не повторяй ее ошибок. Люби она своего мужа, как и положено жене, была бы и жива, и дочь от любовника на свет не родила бы… Да и ты бы сиротой не осталась. Ну, провела пару ночей с французом, и забудь. Нет, надо было семью и опозорить, и разрушить! И ты туда же? Люби своего лейтенанта, кто тебе запрещает… только издалека. А про мужа не забывай, и будешь кататься как сыр в масле. Я Гришку хорошо знаю! Он или все к твоим ногам бросит, или до полусмерти изобьет — нрав у него как у деда, груб он с бабами… А ты выбирай, что лучше: ласка или побои. А то и снасильничает, за ним станется. Жаль мне тебя! Не смиришься — пропадешь. — Князь подошел к ней ближе. — Вот, смотрю я на тебя… Строптивая, упрямая и такая красавица… Понимаю Гришку! Будь я годков на десять помоложе, и сам бы голову потерял. Ты даже не ведаешь, как высоко можешь подняться! Впрочем, тебе решать.
Князь ушел, хлопнув дверью и не попрощавшись, а Катя так и осталась сидеть в кресле у окна с резными решетками снаружи. Она хорошо знала, что старый Потоцкий, несомненно, прав. И не будь ее сердце так отчаянно занято Соколовым, она, уж конечно, воспользовалась бы этой ситуацией и прислушалась к голосу разума. Но сердце неумолимо побеждало — уж слишком оно кровоточило, чтобы думать о выгоде.
Девушка услышала, как вернулась ее тюремщица Анна. Она снова села в свое кресло и принялась монотонно стучать спицами.
— Анна, я есть хочу! Позаботься, чтобы меня покормили.
Женщина посмотрела на нее своими рыбьими глазами из-под белого накрахмаленного чепчика и невозмутимо сказала:
— Обед будет подан в два тридцать, сударыня.
«Ах ты, мерзкая старая ведьма! Ну, ты у меня еще попляшешь!»
— А я хочу есть сейчас! Принеси мне фрукты и воды немедленно! Плевать я хотела, во сколько вы тут едите!! Я голодна.
— Мне приказали отсюда не выходить.
— Ты наверняка знаешь, кто я? Так вот, через пару недель я буду женой князя, и я, именно я стану отдавать в этом доме приказания.
Но женщина даже не шелохнулась.
— Эй ты, старая корова, подними свой жирный зад и скажи князю, что я голодна! Или кликни слуг.
Экономка встала, смерила Катю негодующим взглядом и позвонила в колокольчик. На звон немедленно явилась молодая девушка в таком же чепце и фартуке.
— Любка, поди-ка на кухню и принеси барыне фруктов и воды. Да, и еще: фрукты порежь сама, нож сюда не тащи, и столовый прибор тоже. Захвати салфеток.
«Вот карга! Догадалась, видно, что я задумала». Катя надеялась, что ей принесут маленький ножичек для резки фруктов. Он бы совсем не помешал ей сегодня вечером, когда князь явится к ней в комнату.
Через пару минут ей принесли блюдо с самыми разнообразными фруктами, и свежими и сушеными. Девушка едва прикоснулась к ним. А вот воды попила — у нее жутко сушило горло. Потом она прилегла на кушетку. Уже смеркалось, и нужно было отдохнуть — кто знает, что ждет ее этой ночью.
Катя проснулась внезапно, и с ужасом подскочила на кушетке. Она была в комнате одна, кто-то зажег свечи и оставил ужин на подносе. Постель была расстелена, а у большого круглого зеркала стоял чан с водой. Девушка подошла к трюмо и посмотрела на свое отражение. На нее смотрела испуганная маленькая девочка с бледным лицом и растрепанными волосами. Она вздрогнула, услышав шаги за дверью, повернулся со скрипом ключ в замке. Катя зажмурилась, мысленно помолилась и решительно повернулась к двери… Но, к своему удивлению, увидела экономку Анну. Та приложила палец к губам и тихо зашла.
— Я знаю, кто вы! Вы — Екатерина Павловна, я хорошо знала вашу семью и хорошо знала Марту. Меня продали Потоцкому, ваш батюшка, много лет назад. Я помню вас совсем маленькой.
Катя с недоумением смотрела на экономку, лицо последней совершенно изменило свое выражение. И теперь она больше не казалась девушке старой ведьмой.
— Крепитесь, моя милая! Вы попали в волчье логово, хотя все могло быть и хуже…
— Куда уж хуже?! Хуже уже не бывает… — Катя в отчаянии закрыла лицо руками.
— Бывает! Конечно, бывает… Я помогу вам, чем смогу. Молодой князь уже вернулся и он мертвецки пьян. А когда он пьян, то способен на все — уж вы мне поверьте, я знаю… Вот, возьмите… — И Анна протянула ей спицу. — Это, конечно, не Бог весть, что… Но вам пригодиться, если он будет зверствовать. Пусть вас Бог хранит от этого тирана!
