Стефани Лоуренс - Безупречная жена
Филипп повернулся к ней лицом, челюсти сжаты, взгляд острый и пронзительный. Мгновение он изучал ее лицо. В глазах ее светилась твердая убежденность в своей правоте. В конце концов, она всего лишь просила о небольшой отсрочке в четыре, максимум пять недель. Он кивнул:
– Хорошо, никакого объявления о нашей помолвке пока не будет. Я, правда, все равно не вижу причин не делать этого, но мы сохраним нашу договоренность в тайне.
Антония пристально посмотрела на него и произнесла одно лишь слово:
– Генриетта.
Филипп сдавленно выругался. Уперев руки в бока, он отвернулся и невидящим взглядом снова уставился в поля. Генриетта! Его любимая мачеха ни за что не сможет держать рот на замке. А законно обручиться без ее ведома невозможно.
Рутвен уже чуть ли не скрежетал зубами. Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул:
– Антония, я не позволю вам вальсировать в бальных залах, если не заключу с вами некое соглашение. – При этих словах он развернулся на каблуках и встал прямо перед ней, удерживая на себе ее взгляд. – Я соглашусь – с большой неохотой, уж поверьте! – на то, чтобы не требовать от вас официальной помолвки, пока мы не вернемся в Рутвен-Мэнор. И мы сразу же покинем Лондон, как только вы наберетесь опыта.
Филипп почувствовал, как его охватывает разочарование от этой отсрочки, и поторопился взять ситуацию под контроль. Он положил ее руки, ладонь в ладонь, между своими руками и пытливо посмотрел Антонии в глаза:
– Антония, я хочу, чтобы вы стали моей женой. И если нам нельзя официально обручиться, то я прошу о тайной помолвке – своего рода обещании, которое мы сейчас дадим друг другу.
Филипп коротко посмотрел на бледный месяц, загадочно блестевший в чернильном небе, и снова перевел взгляд на золотисто-зеленые глаза Антонии.
– В присутствии одной лишь луны мы свяжем себя крепчайшими узами слова. Отныне и вовеки мы будем принадлежать только друг другу и дадим обещание пожениться сразу, как только позволят обстоятельства.
Он почувствовал, как ее пальчики затрепетали в его руках, ощутил на себе ее взволнованное дыхание. Одну долгую минуту он с надеждой всматривался в ее лицо. Затем очень медленно он разъединил ее руки и поднес к губам.
– Вы согласны, Антония? – Он запечатлел невесомый поцелуй на одной ее ладошке и поднял другую, ни на секунду не сводя с нее пытливого взора. – Стать моей навсегда?
Его голос был так глубок и низок, с бархатистой хрипотцой, что она едва расслышала его слова. Поняв их значение, она ощутила внутри себя толчок, живот скрутило спиралью. Его губы слегка коснулись ее пальцев, и она задрожала.
– Да. – Она всегда принадлежала только ему.
Он по-прежнему удерживал на себе ее взгляд; наконец он медленно потянул ее руки и отпустил – они покорно легли ему на плечи. Он обнял ее за талию и прижал к себе.
Антония заволновалась и ощутила смутную тревогу.
– Филипп? – едва смогла она прошептать.
Филипп расслышал ее и откликнулся:
– Все клятвы должны быть скреплены поцелуем, дорогая.
Ее сердце глухо билось в горле, дыхание перехватило. Корсаж платья легко коснулся его пальто. Она зачарованно смотрела, как опускается его голова; не в силах сопротивляться его близости, девушка прикрыла глаза.
Его губы нашли ее; теплые и требовательные, они, казалось, несли утешение и умиротворение. Антония сначала расслабилась, но, когда он заключил ее в свои крепкие объятия, напряженно застыла. Тем не менее он действовал очень нежно, его сильные руки ласково поглаживали ее спину.
Тогда она снова расслабилась, и поцелуй захватил ее, увлекая в иную, чувственную реальность, пронизанную магией и тайнами. Его губы стали чуть настойчивее; после секундного колебания она раскрыла свои. В то же мгновение ее пронзила нервная дрожь, вызванная воспоминаниями об их первом поцелуе в лесу. Но в этот раз все было по-другому: тепло, наслаждение, соблазнительные легкие ласки заставляли ее смутно желать, но чего? Этого она не знала. Сейчас над ней не одержали верх необузданные страсти и прятать вожделение не пришлось.
Она окончательно успокоилась и глубже погрузилась в пучину поцелуя, всецело отдаваясь нежному удовольствию.
Филипп прилагал все усилия, чтобы поцелуй оставался нежным и невесомым, не позволяя ему перерасти в яростную страсть, сметающую все на своем пути. Он остро чувствовал ответную реакцию неискушенной Антонии. Ее тело обмякло в его руках в ту же секунду, как она приняла его поцелуй. Как и во всем остальном, она действовала с восхитительной прямотой, открытостью и искренностью. Людям его рода и ранга такие ощущения были в новинку и пьянили лучше самого дорогого выдержанного вина.
Филипп заставил себя немного отстраниться, постепенно подводя поцелуй к завершению, несмотря на неистовый голод, пожирающий его изнутри. Он-то знал, что за демон искушает его; но сейчас именно Рутвен был его хозяином, и он не позволит ему превратить свою жизнь в ад.
Когда он наконец оторвался от ее губ, для него было огромным наслаждением наблюдать, как постепенно открываются ее затуманенные глаза.
– Ox! – Антония моргнула и попробовала успокоиться, мягко отстраняясь от Филиппа, но только ощутила его крепкие руки на своей талии.
– Пока рано. – Подстрекаемый своим демоном, Филипп снова наклонил голову и, прежде чем Антония успела перевести дух, сорвал еще один поцелуй, а после – еще один.
– Филипп! – простонала Антония; на этот раз ей удалось высвободиться из его объятий.
Филипп неохотно выпустил ее, но удержал за руку.
– Вы моя. – Его захлестнули собственнические чувства; с трудом он обуздал их, не заметив, что его голос стал заметно глубже, а в глазах зажегся темный огонек. Он поднес ее руку к губам и поцеловал кончики ее пальцев. Затем перевернул ее руку и поцеловал теплую дрожащую ладонь. – Не забывайте об этом.
По телу Антонии пробежала дрожь, когда он выпустил ее руку.
Удерживая ее одним лишь взглядом, он в последний раз наклонил голову, едва коснулся ее губ коротким поцелуем.
– Спите крепко, моя дорогая. В следующий раз мы встретимся уже в Лондоне.
Антония отошла, глаза ее чуть расширились. Она наклонила голову и медленно отвернулась. Он спокойно смотрел, как она уходит в дом, чтобы провести ночь под его крышей. Теперь так будет всегда.
На губах Филиппа блуждала легкая загадочная улыбка, когда он снова повернулся, чтобы бросить взгляд на лужайки. Через мгновение он недовольно поморщился и спустился по ступеням террасы. Засунул руки в карманы и растворился в ночи.
Глава 7
– Вам письмо, милорд. Доставлено из поместья.
Сидевший в библиотеке в своем кресле с высокой спинкой, Филипп жестом пригласил Карринга, дворецкого, подойти поближе. День он провел в городе, зашел в клуб, потом на часок-другой заглянул к Ментону. Удостоверился, что большинство его приятелей еще не вернулись из охотничьих угодий, и уединился в библиотеке. Погода стояла превосходная и не побуждала к возвращению в Лондон до начала малого сезона. Это означало, что у Антонии имелось в запасе несколько относительно спокойных недель, чтобы освоиться. На серебряном подносе у Карринга лежало письмо, надписанное четким почерком Бэнкса. Нахмурившись, Филипп распечатал его, прочитал несколько скупых строк и чертыхнулся:
