Филиппа Грегори - Любовник королевы
Елизавета приумолкла. Появление английских леопардов на гербе дочери Марии де Гиз было оскорблением, направленным прямо в ее ревнивое, чувствительное сердце.
– Она не осмелится оспаривать у меня трон, – упрямо произнесла Елизавета. – Никто не поддержит ее притязаний. Ни один англичанин не захочет увидеть на троне еще одну Марию-католичку.
– Увы, захотят, – нетвердо возразил ей Сесил. – Сотни, если не тысячи.
Как он и рассчитывал, эти слова умерили ее пыл. Лицо королевы немного побледнело.
– Народ меня любит, – заявила она.
– Он состоит из отдельных людей. Кто-то из них вас любит, а кто-то – ненавидит.
Елизавета засмеялась, но как-то невесело, потом спросила:
– Значит, ты считаешь, что у меня в Шотландии друзей больше, чем на севере Англии?
– Да, – резко сказал Сесил.
– Если бы французы вторглись к нам, то Филипп Испанский был бы моим союзником, – заявила она.
– До тех пор, пока он верит, что вы станете его женой. Но сколько этот король может утешаться подобными мыслями? Вы же не собираетесь за него замуж, да?
Елизавета, как девчонка, прыснула со смеху и, не боясь выдать свои симпатии, взглянула туда, где сидел Дадли. Он беседовал с несколькими придворными, такими же молодыми и обаятельными, как и сам Роберт. Однако чувствовалось, что он превосходит их всем: умом, широтой взглядов, знанием двора и, конечно же, манерами. Дадли прищелкнул пальцами, требуя, чтобы принесли еще вина. Слуга, намеренно не замечая таких же жестов других придворных, тоже жаждущих выпивки, поторопился выполнить повеление сэра Роберта.
– Я могла бы выйти за Филиппа, – сказала Елизавета. – Или же и дальше мариновать его ожиданием.
– Очень важно, чтобы вы избрали себе мужа и подарили нам наследника, – учтиво улыбаясь, сказал ей Сесил. – Это обезопасит нашу страну и сразу поставит заслон притязаниям принцессы Марии. Если рядом с вами будет сильный муж, а в колыбели – младенец-сын, то все мечтания о другой королеве прекратятся сами собой. Для людей законное престолонаследие важнее религии.
– Мне еще не предлагали достойных претендентов в мужья, – сказала она, оживляясь, поскольку разговор касался ее любимой и весьма щекотливой темы. – Пока что одиночество меня ничуть не тяготит.
– Но вы же королева, – напомнил ей Сесил. – А венценосным особам не подобает оставаться незамужними.
Роберт поднял бокал, собираясь выпить за здоровье фрейлины Елизаветы, своей нынешней любовницы. Заметив это, подруга подтолкнула пассию Роберта, и та жеманно пошла к нему. К счастью, Елизавета ничего не видела.
– Так как нам быть с Шотландией? – поспешил спросить Сесил.
– Риск очень велик. Мы на каждом шагу слышим, что шотландские лорды-протестанты только и ждут удобного момента, чтобы выступить против Марии де Гиз. А если нет? Или они возьмутся за оружие, но будут разбиты? Что ждет нас тогда? Поражение в войне, которую мы же и развязали? Более того, нас будут обвинять в посягательстве на власть законной королевы. Вся Европа начнет трубить, что мы дерзнули идти против Божьей воли. Лучшего повода для французского вторжения не придумаешь.
– Либо в Шотландии, либо в Англии, но воевать с французами нам придется, – заявил Сесил, как настоящий предсказатель. – Помощь испанцев в этой войне – вопрос спорный. Я советую вашему величеству… правильнее сказать, умоляю понять!.. Рано или поздно нас все равно ждет война с французами. Лучше, если время и место будем выбирать мы и у нас появятся союзники. Если начинать сейчас, испанцы нас поддержат. Если мы затянем с началом кампании, то ее тяжесть целиком ляжет на наши плечи. Тогда нас наверняка ждет поражение.
– А если окажется, что Англия примкнула к шотландским протестантам в их намерении свергнуть законную королеву-католичку, то мы сильно разозлим наших папистов, – заметила Елизавета.
– Вас давно знали как принцессу-протестантку, поэтому ваши симпатии вряд ли кого-то удивят. Нашего положения это не ухудшит. Даже истинные католики будут рады поражению французов. Многие из них, в первую очередь англичане и только потом паписты.
Елизавета заерзала на троне и с раздражением произнесла:
– Не хочу, чтобы меня считали исключительно протестантской королевой. Разве нам мало прежних гонений за веру, что мы опять лезем в людские души? Пусть все верят так, как привыкли. Что нам до этого? Неужели я должна постоянно выдерживать расспросы всех подряд, от епископов до простолюдинов? Мол, каково мое мнение по тому или иному поводу, чтобы остальные думали так же? Разве людям мало, что мы возродили церковь, какой она была во времена моего отца, но без его жестокостей и наказаний?
– Мало, – ответил Сесил и добавил, выдерживая ее жесткий взгляд: – Ваше величество, вам нужно занять определенную позицию. Вас все равно к этому принудят. Церковь не может жить без руководства. Либо вы главенствуете над английской церковью, либо оставляете ее Папе. Что вы выберете?
Но королева почти не слушала его. Ее взгляд переместился на Роберта Дадли. Королевский шталмейстер встал из-за стола и шел к другому, за которым сидели фрейлины. Он шел, а их головы поворачивались вслед за ним, как цветы за солнцем. Его пассия раскраснелась, предвкушая, как он пригласит ее танцевать.
– Я подумаю над твоими словами, – сказала Сесилу Елизавета и поманила к себе Дадли.
«Солнце» сейчас же изменило курс.
Роберт поспешил к трону, учтиво поклонился и спросил:
– Что желает ваше величество?
– Танцевать.
– Вы позволите пригласить вас? Я уже давно собирался это сделать, но не осмеливался прервать вашу серьезную беседу с сэром Уильямом.
– Не только серьезную, но и безотлагательную, – хмурясь, напомнил королеве Сесил.
Она кивнула, однако ее внимание сейчас было далеко от Шотландии и предстоящей войны с Францией. Елизавета встала. Она не видела ничего, кроме Роберта. Сесил почтительно отступил в сторону. Королева прошла мимо него и остановилась перед Дадли. Тот поклонился с грациозностью итальянца и взял ее за руку. Щеки Елизаветы тронул румянец. Она забыла о государственных делах. Королева желала танцевать.
За Елизаветой и Робертом сразу же потянулись Екатерина и Фрэнсис Ноллис, потом сестра Роберта и ее партнер. Но ни у одной пары не было и половины того обаяния и изящества, каким обладали королева и ее фаворит. Сесил посмотрел на них и невольно улыбнулся. Елизавета поймала его взгляд и наградила главного советника озорной улыбкой. Уильям поклонился. В конце концов, Елизавета была не только королевой, но и молодой женщиной. Англии повезло, что у нее такой веселый двор.
Наступила ночь. Над дворцом висело непроницаемое черное небо. Обитатели огромного здания уже спали, но Сесил не ложился. Накинув поверх ночной рубашки теплый халат, он сидел за своим массивным столом. От каменного пола тянуло зимним холодом, поэтому Уильям закутал босые ступни в меховую кромку халата. Поскрипывая гусиным пером, он составлял список возможных претендентов на руку королевы, отмечая достоинства и недостатки каждого из них. Сесил был мастером в делах такого рода. Это упорядочивало ход его мыслей.
