Мэри Брэддон - Тайна леди Одли
— Ага, значит, он нам все-таки нравится, да или нет? Значит, нам хочется стать леди Тауэре, хозяйкой крупнейшего поместья в Хартфордшире? Так или нет?
— Так или не так, с каких это пор тебя стали интересовать мои дела? С каких пор тебя стало заботить, за кого я выйду замуж? Выйди я замуж даже за печную трубу, тебя все равно не проймешь. Ты лишь надменно поднимешь брови и скажешь: «М-да! Она всегда была девицей со странностями!» Я отказала сэру Гарри Тауэрсу, но сейчас, когда я думаю о его великодушии и бескорыстии, когда я сравниваю его с некоторыми ленивыми, эгоистичными типами, холодными, как рыба, мне хочется бежать за ним вслед, хочется сказать ему…
— …что ты передумала и решила стать миледи Тауэре?
— Да.
— Ах, нет, не делай этого, Алисия! — воскликнул Роберт, беря кузину за руку и ведя ее вверх по лестнице. — Пойдем, сядем у окна и поговорим серьезно. И пожалуйста, давай не будем больше ссориться, ладно?
— Ладно, постараюсь.
— Ну, вот и хорошо. А теперь послушай, — сказал Роберт, обращаясь к девушке как к капризному избалованному ребенку. — Ты что же думаешь, если люди ходят с кислыми физиономиями, не зачесывают волосы Бог знает на какую сторону, не бегают по аллеям с безумным видом, доказывая этим истинность своих чувств, — неужели ты думаешь, что так они поступают потому, что достоинств у них меньше, чем у других? Ах, малышка, жизнь такая трудная штука, что за все доброе, что нам в ней выпадает, нужно горячо благодарить судьбу и не рассчитывать на большее. Возьмем, к примеру, меня. Все мое богатство — это табачная лавка на углу Ченсери-Лейн да ты, моя девочка, моя маленькая добрая кузина. Но разве я чувствую себя бедным? Разве ропщу на судьбу? Отнюдь. Я смело смотрю вперед и благодарю Провидение за все, что имею.
Алисия взглянула на него, широко раскрыв прекрасные серые глаза. Нравоучения Роберта совершенно сбили ее с толку. Между тем Роберт, поманив одну из своих собачонок — ту, что побезобразнее, — поднял ее к себе на колени и нежно погладил по голове.
— И это все, что ты хотел мне сказать, Роберт? — кротко спросила Алисия.
— Да; пожалуй, да, — ответил Роберт после долгой паузы. — Не выходи замуж за этого охотника на лисиц, если тебе по сердцу кто-то другой. Однако если сможешь прожить век, не размышляя о высоких материях, если удовольствуешься беседами о конюшнях, скачках и лошадиных родословных — видит бог, лучшего мужа, чем сэр Гарри, тебе не найти.
— Спасибо, родственник, — сказала Алисия, густо краснея до корней своих каштановых волос. — Но ты ведь не знаешь, кто мне нравится, а потому не бери на себя смелость держать за него ответ.
Роберт ласково почесал собачонку.
— Пожалуй, ты права, — задумчиво сказал он. — Конечно, если я его не знаю… Но мне показалось, что я все-таки его знаю.
— Ты?! — возмущенно воскликнула Алисия и выбежала из комнаты, изо всех сил хлопнув дверью.
— Я ведь всего лишь сказал: мне кажется, что я его знаю, — растерянно промолвил Роберт, глядя вслед рассерженной девушке.
Оставшись один, он махнул рукой, снова погрузился в кресло и пробормотал:
— Славная девушка, однако… слишком уж сильно хлопает дверью!
Обескуражен в эту минуту был не только он. Бедный сэр Гарри Тауэре покидал Одли-Корт удрученный, мрачный и угрюмый. Возвращение в родовое поместье, обсаженное вековыми дубами и почтенными буками, не радовало его: Алисия никогда не станет хозяйкой этого дома.
Какие планы пошли прахом!
Джим, старший конюх, объездил охотничью лошадь — специально для нее.
Двух щенков пойнтера — их рассчитывали вырастить к следующему охотничьему сезону — также купили для нее.
Купили здоровенного черного дога — он должен был носить зонтик Алисии.
В саду пустовал павильон, туда никто не ходил после кончины матушки, — его хотели отремонтировать для мисс Одли.
Да только ли это!..
Впрочем, теперь все блага мира потеряли и смысл, и цену: Алисия никогда не станет хозяйкой этого дома.
— Зачем быть богатым, если богатство не с кем разделить? — бормотал молодой баронет, возвращаясь домой. — Что теперь остается? Сидеть взаперти да хлестать портвейн? Жаль, ей-богу, жаль, что такая девушка отказалась от честного сердца и прекрасных конюшен, которые мои предки возвели в старинном парке!
Сэр Гарри влюбился в Алисию во время прошлогоднего охотничьего сезона, когда встретил ее на балу, где собралась вся аристократия графства. Целое лето он лелеял в себе нежную страсть, и зимой она расцвела пышным цветом. Он решил сделать предложение, не откладывая. Матушки, имевшие дочерей на выданье, осаждали его со всех сторон, так что Тауэрсу и в голову не могло прийти, что ему откажут.
— Не нужна мне слишком глупая, — говаривал он, перебирая в уме возможных невест, — и умная, которая пишет книги и носит зеленые очки, мне тоже не нужна. А нужна мне та, которая знает, о чем говорит.
Но Алисия сказала «нет», и полотно грядущей счастливой жизни, которое все это время он ткал с таким восторженным трепетом, мгновенно превратилось в бесформенную кучу грязного тряпья.
Сэр Майкл — они встретились во дворе, когда сэр Гарри, отбывая восвояси, уже ставил ногу в стремя, — тепло пожал руку неудачливому воздыхателю.
— Поверьте, дорогой сэр Гарри, говорю со всей откровенностью: лучшей партии для Алисии, чем вы, я бы не желал. Но у меня есть племянник, и я думаю, он…
— Ах, не говорите мне о нем! — перебил сэр Гарри. — Слышать о нем не хочу! Адвокатишка, который толком не умеет взять лошадь под уздцы и который не ест ничего, кроме хлеба с мармеладом, — как можно полюбить такого! Конечно, наш странный мир давно уже стоит на голове, но ведь мисс Алисия не такая, как все. Нет, сэр Майкл, здесь дело не в вашем племяннике, а в ком-то другом.
Сэр Майкл молча развел руками, Гарри Тауэре ударил пятками своего скакуна и скрылся под сводами арки.
— Есть там кто-то другой или нет, не знаю, — промолвил сэр Майкл, оставшись один, — но племянника своего я понять не могу, это точно. Девушка души в нем не чает, а он никакого внимания: то ли делает вид, то ли вправду ни о чем не догадывается… Темная это история, право слово, темная!
Впрочем, этот монолог старый баронет произнес тем полубезразличным тоном, каким мы обсуждаем дела посторонних людей. Тени ранних зимних сумерек сгустились над его крупной красивой головой, но свет его угасающей жизни — его молодая жена была рядом с ним, а когда она бывала с ним рядом» он не видел вокруг себя никаких теней.
Когда он возвращался в дом, она вышла навстречу и, подойдя к нему, положила головку ему на грудь.
