Элейн Кроуфорд - Речная искусительница (Речная нимфа)
— Ну, как ты? Все в порядке?
Напряженно всматриваясь в темноту, Джорджи шарила рукой, пытаясь отыскать ушибленное место на голове ее Пирса. Наконец ей это удалось.
— Только, ради Бога, не падай в обморок.
— Подожди минуту. Сейчас все пройдет.
— Ни о чем не беспокойся, — сказала Джорджи, поглаживая висок Пирса. — Ложись и немного отдохни, а я сниму с тебя туфли.
Джорджи приобрела богатый опыт, ухаживая за отцом и тремя братьями. Она мгновенно стащила с Пирса туфли, затем расстегнула пряжку на ремне и принялась за брюки.
Пирс взял ее за руку и приподнялся, опираясь на локоть.
— Мне уже гораздо лучше.
— Правда?
— Да, — он встал на ноги и поднял Джорджи. Его слегка покачивало.
Джорджи схватила Пирса за руку, пытаясь его поддержать.
— Эй, Пирс?
— Да нет, голова тут ни при чем. Просто выпил лишнего. Старался утопить свое горе в вине, а в это время ты была здесь и ждала меня. — Он стал расстегивать брюки, а Джорджи протянула руку к вороту его рубашки. — Не беспокойся, со мной все в порядке. Все будет хорошо. Я же должен как-то оправдаться перед тобой за то, что оставил тебя одну, заставил ждать. Так будет сегодня, завтра — всегда. Больше никогда тебя не оставлю.
Его слова были, как острый нож. Ведь она-то знала, что это их последняя ночь и другой не будет. Джорджи расстегнула Пирсу рубашку и прижалась щекой к его широкой груди, вдыхая знакомый, неповторимый запах. Тепло его сильного тела вселяло в Джорджи чувство уверенности и безопасности. Она прислушивалась к биению его сердца, к прерывистому дыханию, переходящему в стон.
— Ты сводишь меня с ума, — он немного отстранил Джорджи и уложил на кровать. Затем, быстро сняв оставшуюся одежду, лег рядом.
Он закрыл собой все истомившееся тело — девушки, как будто хотел в нем раствориться. Он гладил руками ее лицо, глаза, рот. Их тела слились в исступленном порыве, и все вокруг перестало существовать.
— Я чувствую тебя всю, — прошептал Пирс, обжигая девушку горячим дыханием. — Ну почему ты ушла? Обещай, что больше так никогда не сделаешь. Как хорошо с тобой…
Единственное, что оставалось Джорджи — ответить на его любовь. Она исступленно обняла Пирса за шею и вложила всю свою любовь и неутоленную жажду в долгий отчаянный поцелуй.
Отвечая на страстный порыв своей возлюбленной, Пиpc покрывал поцелуями юное зовущее тело, он впился в губы Джорджи, вдавив ее голову в подушку, а затем поднял ее бедра и крепко прижал к жаждавшей наслаждения плоти.
Тело Джорджи было объято пламенем. Она сомкнула ги на спине у Пирса.
— Люби меня, — выдохнула, — как в самый последний раз.
— И в самый первый, — сдавленно прошептал Пирс, опъяненный радостью обладания.
Дыхание Пирса стало ровным, он погрузился в дремоту. Джорджи лежала в его объятиях, не в силах расстаться и положить конец их ночи любви. Но выбора не было. Нужно было оставить Пирса до того, как он проснется с лучами солнца и обнаружит ужасную правду. Ей была невыносима мысль о том, что Пирс раскроет ее обман после проведенной вместе ночи счастья. Это будет для него ударом. Нужно сделать все более деликатно.
Джорджи услышала, как громко хлопнула дверь, потом другая. С палубы доносились приглушенные звуки голосов. Джорджи поняла, что команда готовится к отплытию.
Нельзя медлить. Она осторожно освободилась от объятий Пирса и тихонечко перелезла через него. Джоржи стояла на полу в полной темноте. Она не могла различить черты любимого лица, и ее охватило щемящee чувство полного одиночества. Никогда в жизни ей е было так скверно. Никогда больше он не прошепчет ее имя, и не скажет о своей любви, как было этой волшебной ночью. Никогда ей не услышать страстного желания в голосе Пирса, не почувствовать прикосновения любимых рук.
Когда он узнает правду, то с презрением оттолкнет ее и не станет даже разговаривать. А когда корабль придет в Сан-Франциско, он исчезнет из ее жизни навсегда. И разве можно его за это винить? Конечно, нет.
Джорджи почувствовала, что наступила ногой на какую-то ткань. Наклонившись, она обнаружила; что это рубашка. Его или ее? Какая разница? Она подняла рубашку и натянула на себя. Затем, ухватившись за ступеньку лесенки, она залезла на верхнюю койку.
Вдруг Джорджи в голову пришла мысль, от которой похолодело все внутри. Ведь других свободных кают на корабле не было. Куда же деться, когда Пирс вышвырнет ее вон?
Вспомнив о данной клятве, Джорджи возвела глаза к небу.
— Господи, я знаю, что поклялась тебе, — прошептала она. — Но ты же сам видишь, что сейчас я ничего не могу сказать Пирсу. Он ведь был так пьян, и мне без труда удастся убедить его, что он видел свою Лак во сне. Но клянусь, что как только мы приедем в Калифорнию, я сразу же во всем сознаюсь. Правда, сознаюсь.
Отложив неизбежное признание до лучших времен, Джорджи почувствовала огромное облегчение. Она взяла холщовый мешок и извлекла длинные повязки. Придется их носить еще несколько недель. А раз они с Пирсом будут жить в одной каюте, их нельзя будет снять и ночью. С каждым днем носить повязки было все труднее. От них невыносимо болела грудь, становившаяся почему-то все более ранимой.
Джорджи тихонько погладила грудь и вспомнила, что всего лишь несколько минут назад она была охвачена лихорадочной дрожью от горячих и дерзких ласк Пирса.
В последний раз.
Джорджи душили рыдания.
Глава 15
На рассвете Джорджи оделась и тихонько выскользнула из каюты. Она не могла видеть, как Пирс проснется и обнаружит, что Лак рядом нет. Джорджи живо представляла себе реакцию Пирса. Сначала он в недоумении посмотрит на кровать, а потом станет оглядываться по сторонам в поисках следов Лак. Выражение замешательства вдруг сменится безысходным горем, когда он поймет, что Лак была всего лишь плодом его пьяного воображения. Но даже, если ему это не придет в голову, и он выйдет из каюты и отправится на поиски, Джорджи должна сказать ему роковые слова, которые разрушат навсегда романтические иллюзии и решат все проблемы. Другого выхода не было.
Наступил полдень. Три джентльмена-пассажира вышли к обеду. Пирс так и не появился. Джорджи старалась получить удовольствие от прекрасного обеда, состоявшего из свежей свиной отбивной и тропических фруктов, ведь они совсем недавно покинули порт.
Закончив трапезу, гармоничная пожилая пара одновременно поднялась со своих мест.
— После обеда мы обычно совершаем прогулку, — сказала миссис Гейбл, четко произнося каждое слово. — Раз ваш товарищ, по-видимому, не счел нужным встать с постели, не присоединитесь ли вы к нам, молодой человек?
Джорджи наградила их самой ослепительной улыбкой, хотя не имела понятия, что может означать в данной ситуации слово «прогулка».
— Конечно же. Это очень интересно.
Под «прогулкой» подразумевалось несколько кругов по палубе в довольно быстром темпе. Джорджи шла за пожилой четой, когда проход становился слишком узким и было трудно протиснуться между бочонком и рулоном каната, Гейблы резко остановились, и Джорджи едва с ними не столкнулась.
— Вы путешествуете с джентльменом? — спросила миссис Гейбл. В ее тоне слышалось явное неодобрение.
У Джорджи пересохло во рту. Она боялась поднять глаза, еще страшнее было стоять, уставившись в палубу. Наконец, она краешком глаза посмотрела на достойную пару.
У входа в коридор стоял Пирс. С безумным видом он озирался по сторонам. Его волосы были растрепаны и спутанными прядями падали на лоб, рубашка не заправлена в брюки, и что хуже всего, он был босой.
Джорджи с трудом удержалась, чтобы не броситься к нему, не прижать к груди его обезумевшую от горя голову, и сказать, что его Лак здесь, с ним, теперь уже навсегда. Но она знала, что это только еще больше ухудшит положение. И все-таки, она не могла позволить, чтобы Пирс подвергнулся насмешкам четы Гейблов.
— Мистер Пирс заболел. Должно быть, у него снова поднялась температура.
Она бросилась спасать Пирса.
Подбежав к нему, Джорджи схватила его за руку и потащила в тень, к сходному трапу.
— Что такое? Подожди! — Пирс вырвался, потом застонал и схватился руками за голову.
— Я думал, может вы захотите вернуться в каюту обуться, — ласково сказала Джорджи.
— Что, обуться? — глухо переспросил Пирс, глядя на ноги. — Ах, да, вижу. — Он поднял на Джорджи переполненные болью глаза и в течение нескольких секунд смотрел на нее. Затем он отвел взгляд куда-то в сторону.
— Лак, — пробормотал Пирс.
С замиранием Джорджи ждала, что же он скажет дальше.
Он не сказал ничего. Она медленно выдохнула:
— Да, что вы хотите о ней сказать?
Не глядя на Джорджи, Пирс только покачал головой и вздохнул:
— Ничего, — ссутулившись, он поплелся к своей каюте и закрыл за собой дверь.
У Пирса громко стучало в висках, как-будто кто-то громко бил в барабан. Голова раскалывалась. Но он был рад боли. Она отвлекала от горьких мыслей. Пирс медленно разделся. Его брюки и рубашка остались лежать на полу, а сам он снова улегся в постель. Теперь осталось только заснуть и все забыть, особенно безумную галлюцинацию прошлой ночи. Он повернулся лицом к стене и закрыл готовые лопнуть от боли глаза.
