Бертрис Смолл - Любовь на все времена
За стенами высокой круглой каменной башни, которая служила ему домом, слышалось завывание весеннего ветра, который свирепствовал в этот поздний апрельский вечер. В большом камине пламя билось и отчаянно металось, когда ветер со скорбным воем задувал в трубу. В вое этого ветра ему отчетливо чудились леденящие душу причитания по покойнику. Время, отпущенное ему для жизни на земле, двигалось к концу, и он знал об этом, но это его совсем не волновало. У него на земле не осталось ничего, и даже его Кейра отправилась в мир иной раньше него.
Дверь в зал распахнулась, и вошли двое плотно закутанных мужчин. Поскольку час был поздний, а погода ужасной, казалось странным, что кто-то мог ходить по улице. Наступила тишина, и люди, находящиеся в зале, с любопытством смотрели на вошедших.
Роган помахал рукой, приглашая гостей пройти вперед и крикнув остальным:
— Убирайтесь, вы все! Убирайтесь! Это все еще мой дом, и мне нужно побыть одному.
Никто не стал возражать ему, потому что нрав у старика был злобным. Когда он выходил из себя, никогда не останавливался перед тем, чтобы пустить в ход кулаки против родственников или слуг. Все, кроме двух вновь пришедших, спешно ушли из комнаты, в то время как слуга быстро забрал промокшие плащи гостей и тихо исчез, чтобы не навлечь на себя гнев хозяина. Старик знаком пригласил своих гостей к высокому столу:
— Налейте себе вина и садитесь.
— Ты хорошо выглядишь, дядя, — сказал младший из двух мужчин.
— До рассвета доживу, Кевен, мой мальчик. Этот человек испанец?
— Да. Познакомься, это сеньор Мигель де Гуарас, дядя.
— Добро пожаловать в Ирландию! Храбрый же вы человек, если решились высадиться в такую погоду.
— У меня не было выбора, милорд, — ответил испанец. — Англичане неусыпно наблюдают за побережьем даже в такую погоду. Было необходимо, чтобы я сошел с корабля сегодня, что я и сделал, иначе мне пришлось бы вернуться в Испанию и огорчить своего повелителя, короля. Поскольку мой брат Антонио уже сделал это, ухитрившись позволить англичанам арестовать его, мне сейчас предстоит защищать честь семьи.
Мигель де Гуарас поднес кубок к губам и, отхлебнув из него, поставил на стол с гримасой, не оставшейся незамеченной хозяином, который хмуро улыбнулся.
Когда мужчины расселись, Роган Фитцджеральд прямо посмотрел на испанца и сказал:
— Ну ладно, что вашему королю Филиппу нужно от меня? Я удивлен, что он вообще знает обо мне. Я не знатный лорд, просто хозяин Балликойлла, деревушки, которая не имеет никакого значения. Что значим мы перед испанским могуществом?
— Разве не сказано было, что ничтожный может стать великим? — ответил сеньор де Гуарас, но, когда Роган посмотрел на него тупым взглядом, быстро продолжил:
— У вас есть внучка, милорд.
— У меня несколько внучек и несколько правнучек, если мне не изменяет память.
— Речь идет о ребенке вашей дочери.
— О дочери Бевин?
Его глаза затуманились, когда он вспомнил о дочке, которую не видел с тех пор, как отослал ее, чтобы она вышла замуж за богатого английского милорда, человека одного с ним возраста. А было это двадцать пять лет назад. Она была такой красавицей, его младшенькая, и если бы не тот факт, что он не мог дать ей приданого, и не желание англичанина взять ее без приданого, он никогда бы не допустил этого брака. Тем не менее в целом она была счастлива. До самой смерти она писала ему каждый год на Михайлов день, рассказывая о жизни с мужем и детьми. Только один ее ребенок выжил. Девочка. Девочка, которую звали Эйден.
— Да, у меня есть внучка по имени Эйден, — согласился он.
— Она наследница значительного состояния, — сказал испанец. — Ее отец умер прошлым летом, поручив опеку над ней короне, а в день святого Валентина ее выдали замуж за господина Конна О'Малли. Вы знаете О'Малли с острова Иннисфаны, милорд?
— Только по имени, — последовал ответ. — Они знатные моряки, говорили мне, таким был и их отец.
— Они предали Ирландию и святую католическую церковь, — злобно заявил сеньор де Гуарас. — Они плавают под покровительством этой незаконнорожденной еретички, которая правит Англией, узурпировав законные права истинной королевы, Марии Шотландской, которая даже сейчас, когда мы говорим, томится в жестоком плену, несмотря на справедливые протесты моего государя, Филиппа, короля Испании.
— А как это касается меня и моей семьи? — рявкнул Роган. — Девушка выросла англичанкой, и хоть это и прискорбно, но она дочь своего отца, как и должно быть. Если я не ошибаюсь, ее муж — младший из детей Дубдхара О'Малли, значит, за душой у него ничего нет. Девушка — хорошая для него пара, и он по крайней мере не пират. Какое отношение это имеет к Испании, сеньор де Гуарас, и не болтайте больше вздора о своей католической церкви. Несмотря на всю свою набожность, ваш государь, король Филипп, борется за власть. — Роган щедро отхлебнул из своего кубка и пристально посмотрел на испанского шпиона.
Мигель де Гуарас не дрогнул под жестким взглядом ирландца. Вместо этого он поднял свой кубок и ухитрился не содрогнувшись проглотить немного отвратительного пойла. Передохнув, он сказал:
— Много лет О'Малли с Иннисфаны были бельмом на глазу Испании, милорд. Они успешно грабили испанские торговые корабли в Новом Свете в течение нескольких лет, отнимая у нас много золота. Их сестра, некая де Мариско, вместе со своим деловым партнером, сэром Робертом Смоллом, создала торговую компанию, которая является помехой испанским интересам, но что еще хуже — она выгодна для Елизаветы Тюдор. Мой король поклялся поставить этих пиратов на колени раз и навсегда, отобрать у узурпаторши богатства, которые ей принесли О'Малли, поссорить Англию и семейство О'Малли и полностью уничтожить их. Королю и Испании нужна ваша помощь, милорд!
— Я не буду ссориться с О'Малли с Иннисфаны, — отказался Роган Фитцджеральд.
— Они богаты, милорд, а вы бедны. Выдав вашу внучку за самого ничтожного из их семейства, они получили для себя все ее состояние, когда оно могло достаться вам, если бы вы женили на девушке вашего Кевена. Конн О'Малли, или лорд Блисс, как он теперь зовется, стал англизированным ирландцем, который лижет туфли английской королеве, чего не должен делать ни один истинный патриот.
Лицо Рогана Фитцджеральда потемнело от ярости, чего и добивался испанец.
— Помогите нам, милорд! Мы собираемся представить дело так, что якобы О'Малли участвует в заговоре против Елизаветы Тюдор с целью возведения на английский трон Марии Шотландской. Он будет, конечно, пойман, заключен в тюрьму и в конце концов казнен. В результате все семейство попадет под подозрение. Королева, несомненно, отзовет каперские свидетельства братьев О'Малли, и Англия лишится столь необходимых ей прибылей. Братья, все как один вспыльчивые, без сомнения, вернутся к прежним хозяевам, вызвав полный хаос.
Торговая компания их сестры разорится из-за недовольства королевы, ваша внучка останется вдовой, и ее можно будет ощипывать. Кевен станет для нее отличным вторым мужем, а когда он получит возможность распоряжаться ее деньгами, их можно будет использовать для организации настоящего мятежа против англичан. Я клянусь, милорд, что испанцы помогут вам в этом деле. Мы дадим вам оружие и лошадей. Вы же будете оплачивать жалованье вашим солдатам из денег вашей внучки, а на ее деньги можно купить много наемников.
Сейчас уже французы затевают, разрабатывают и вкладывают деньги в заговор, целью которого является освобождение Марии Шотландской и возведение ее на английский трон. Подумайте об этом, милорд! Англия окажется в осаде с севера! Французы высадятся одновременно на южном и восточном побережье! Ирландия поднимет восстание на западе! Они наверняка не смогут уделять внимание всем событиям сразу и прежде всего будут стремиться защитить свою землю, что, конечно, будет являться их главной заботой. Это прекрасная возможность для Ирландии стать свободной, избавиться наконец от иностранных шакалов.
Роган Фитцджеральд почувствовал, как кровь с новой силой побежала по его жилам. Ирландия станет свободной! Свободной от ненавистных англичан! Так ли это просто, как утверждает испанец, или Испания снова использует Ирландию, просто чтобы переполошить Англию? К тому же здесь замешана его внучка, ребенок Бенин. Что же делать, соображал он. Он не знал девушку, и, помимо всего прочего, она была англичанкой. Кроме того, ни одни достойный патриот, а он считал себя таким же преданным своей родине, как и любой ирландец, не позволит даже родственникам стать препятствием между Ирландией и ее свободой. Она может оплакивать своего мужа О'Малли, но любой муж мало отличается от всякого другого, и он отдаст ей Кевена, чтобы она утешилась. Ее собственность в Англии можно продать и получить дополнительные деньги, а они с Кевеном должны вернуться домой, в свободную Ирландию. Чем больше он думал, тем больше нравилось ему предложение испанца.
