Марта Киркланд - Свадебный сезон
Они долго говорили на эту тему и находили много общего. А если в чем-то и были несогласные, то вежливо прислушивались к мнению друг друга. Продолжая беседовать таким образом, они вернулись к экипажу, сели в карету и поехали дальше, в Эймсли.
Дорога проходила по очень красивой местности. Колли любовалась чудесными пейзажами и с наслаждением дышала свежим воздухом.
— Вы довольны этой поездкой? — спросил Итан.
— О, да!
Колли чувствовала себя совершенно счастливой. День был замечательный. Она знала, что уже скоро вручит Итану алмаз Брэдфордов, и поэтому могла спокойно наслаждаться путешествием в его компании.
— Не жалеете, что поехали со мной? — спросил вдруг он. — Ведь вы могли выбрать Фицкларенса.
Колли растерялась.
— Я не знаю, что ответить, сэр, — сказала она. — Я могу обидеть вас, если скажу, что предпочла бы ехать с мистером Фицкларенсом. Однако, если, я признаюсь, что мне приятней ехать с вами, я, вероятно, пробужу тем самым ваше тщеславие.
Колли вздохнула.
— Как мне поступить? — спросила она.
— Да, действительно, сложно решить. И вы, конечно, не хотите ублажать мое тщеславие. Но не бойтесь меня обидеть, потому что мне прекрасно известно, каким волшебным образом действует на женщину вид мужчины и красивой военной форме.
— В самом деле, милорд. Джентльмен в военной форме как-то особенно красив и привлекателен. Хотя в данном случае это не имеет значения. То есть это не имеет значения при выборе между вами и мистером Фицкларенсом. Потому что я вас тоже видела в военной форме.
— Это невозможно!
Он посмотрел на нее внимательно. Не шутит ли она?
— Последний раз я надевал форму семь лет назад, добавил он.
— А я семь лет назад первый раз выехала в свет, — ответила Колли.
— Только не пытайтесь мне сказать, что мы встречались с вами во время вашего первого выхода, мисс! — воскликнул Итан. — Я бы обязательно запомнил, клянусь вам.
— Ах, чего же стоят ваша память и ваши клятвы, милорд! Семь лет назад я танцевала с вами вальс, а через две минуты вы меня уже забыли.
— Колли, это правда? Но почему же вы не сказали мне об этом ничего?
— Чтобы ублажить ваше тщеславие? Как же! Я помню, а вы нет.
— Мое тщеславие!
Он улыбался, но его глаза были серьезны.
— Интересно слышать такие слова от женщины, которая свободно говорит по латыни, — напомнил он.
Колли с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться.
Он продолжал смотреть на нее, и она сказала:
— Пожалейте же меня, лорд Реймонд, и не смотрите так, а то я совсем смутилась.
— А мне кажется, что вы вот-вот рассмеетесь, — ответил Итан. — И в эти моменты вы необыкновенно очаровательны. Когда я смотрю на вас, у меня нет ни одной мысли в голове.
И он добавил очень нежно:
— Нет, только одна мысль.
Колли не смела дышать.
Неужели его слова означали, что…
— Итан, я…
— Кажется, приехали, милорд! — крикнул грум, напомнив им, что они не одни. — Поворот налево, это тут!
Только теперь Колли обратила внимание на каменную стену, которая тянулась сбоку от дороги.
Стена была покрыта лишайником и зеленым мхом, а вдали виднелись большие железные ворота, открытые настежь, и, не останавливаясь, Итан направил лошадей в ворота, затем по дорожке, усыпанной гравием, подъехал к дому.
Здание было небольшое, но очень красивое, старинное, и видно было, что о нем тщательно заботятся и поддерживают в прекрасном состоянии. Центральная часть дома была трехэтажной с одноэтажными пристройками. Серая черепичная крыша, балки из темного дуба, розоватого цвета камень — дом великолепно смотрелся на фоне природы.
Траву в парке недавно скосили, и кусты были аккуратно подстрижены. Только розы росли везде и, очевидно, годами, потому что весь вход и даже окна были в этих цветах. Воздух был напоен ароматом роз.
— Это просто рай, — сказала Колли.
Грум спрыгнул на землю и придержал лошадей. Итан уже собирался вылезти из тильбюри, когда появился седовласый дворецкий и заспешил к ним, любезно предлагая свои услуги. Итан подал дворецкому визитную карточку.
— А это мисс Соммс, — сказал Итан, — и мы хотели бы видеть миссис Киттридж.
— Добрый день, мисс… Милорд, — сказал дворецкий и вежливо поклонился. — Но боюсь, что сейчас никого нет. Хозяйка уехала вместе с детьми, взяв и мисс Полтни, гувернантку. Вы, очевидно, знаете, что дети заболели ветрянкой, и в такой чудесный день миссис Киттридж решила устроить им пикник рядом с Римским мостиком.
— Собственно говоря, — объяснил Итан, — мы и не хотели беспокоить всю семью. Мисс Соммс желала бы лишь сказать два слова своей горничной…
— Да, — перебила Колли. — Если вы будете так любезны… Попросите, пожалуйста, Нору выйти на минуту, я…
— Извините, мисс, — сказал дворецкий. — Но дело в том, что Нора тоже не здесь.
— Не здесь? — проговорила Колли. — Вы хотите сказать, что она уехала вместе с остальными на пикник?
— Нет, мисс. Она уехала обратно в Лондон, — ответил дворецкий. — Этим утром на дилижансе. Дети уже начали поправляться, и хозяйка решила, что Hopа должна вернуться к леди Соммс. Поэтому сегодня утром Джим первым делом запряг лошадей и отвез Нору на постоялый двор. Там он сам посадил ее в дилижанс. Скорее всего, вы разминулись с ней по дороге, мисс.
— Не здесь… — повторила Колли.
Казалось, судьба смеется над ней. Каждый раз, когда Колли уже думала, что нашла кольцо, оно снова ускользало от нее и оказывалось где-то совсем в другом месте… — где-то, но только не здесь.
— Да, мэм, — сказал дворецкий. — Думаю, что Нора сейчас уже подъезжает к Лондону.
Глава 11
Когда возвращались, разговаривали очень мало. Колли была расстроена тем, что не нашла кольцо. Ни о чем другом она не могла сейчас думать и поэтому больше молчала.
Последние двадцать четыре часа у нее не выходила из головы одна сцена — Колли представляла, как отдает кольцо Итану. Конечно, элегантным жестом и сопровождая этот акт обязательно какой-нибудь соответствующей фразой. И каждый раз — в ее воображении — Итан, взяв кольцо, улыбался. Затем он говорил, что теперь они могут быть друзьями. Нет… Теперь они могут быть даже больше чем друзьями. Колли наслаждалась этой сценой! Но, конечно, мечты так и не стали реальностью. И, как ни грустно признавать, наверное, никогда не станут.
Когда они возвращались по дороге, извивавшейся вокруг Эймсли, и затем через Уимблдон, вдруг новая тревожная мысль закралась ей в голову. Впрочем, не совсем новая. Просто эта мысль дремала где-то в закоулках мозга — казалась невероятной. Однако, неожиданно проснувшись, мысль эта требовала, чтобы над ней основательно задуматься.
