Джоан Смит - Неподходящее место для леди
Может быть, это Алджернон читал любовный французский роман? Миссис Кларк ясно сказала, что не знает французского языка. Я не видела причины, которая заставляла бы ее скрывать это ценное умение. Да, книгу читает Алджернон, возможно, читает ее вслух. Ночью он пробирается к ней украдкой, когда все спят. Вот почему он порекомендовал мисс Лемон — ему нужна была женщина, которая не будет возражать против этой незаконной связи. Какой позор! И все эти гадости совершаются под крышей моего дома! Я, конечно, не могу навязать всему миру свое понимание морали, но объявить войну аморальному поведению в моих силах.
С каждой минутой становилось все яснее, что дом нужно продать. Лондон потерял для меня всю свою былую привлекательность. Поеду жить в Бат, только бы не оставаться в этом городе, где все выдают себя не за тех, кем являются на самом деле. Нет, Лондон для меня слишком лицемерен.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Днем Муллард повез мисс Теккерей и меня в контору агента по продаже недвижимости. Агент, некий мистер Симков, имел волосы цвета имбиря, глаза цвета корицы, горчичные зубы и при дыхании из его рта исходил запах чеснока. Этот обильно сдобренный специями человек с такой радостью воспринял предложение о посредничестве, что тут же отправился с нами на Дикую улицу. В течение следующего часа в адрес дома звучали самые нелестные эпитеты. Расположение его было определено как «трудное», территория, окружавшая здание — как «неоптимальный вариант», детали сделки были названы «далекими от идеала», а доходность «едва ли достаточной, чтобы вызвать интерес».
Он так хулил дом, что я сказала:
— Из ваших слов, мистер Симков, я заключаю, что дом вы хотите купить сам. От посредника по продаже я ожидала, что он сосредоточится на достоинствах и именно их выгодно покажет потенциальному покупателю.
Он вскоре изменил тон и нашел, что кирпич еще держится крепко, труба не носит следов разрушения.
— Если квартиры получше изолировать, то доход может повыситься. Но придется потратиться на отделку полов, изменение планировки стен и дверей и так далее.
— Но какую цену вы могли бы предложить за дом в таком виде, какой он имеет? — спросила я. Этот великий секрет мы тщетно пытались выудить у него с начала осмотра, но он стоял насмерть.
— Могу сказать, за какую цену был продан дом на углу три года тому назад, — увиливал он. — Три тысячи пятьсот фунтов. Но обратите внимание, тот дом был разделен на более удобные квартиры.
— Он не такой большой, как мой дом, и выглядит гораздо хуже, — отметила я.
— Согласен, но ваш покупатель не будет жить в нем сам. У обитателей этого района нет средств на покупку домов, иначе они бы жили в другом месте. В этом районе основная масса — мелкие воришки и проститутки. Иногда попадаются бедные швеи и конторские служащие.
Шарки, Рини, миссис Кларк и мистер Батлер. Описание его было настолько точным, я не могла его оспорить.
Из моих жильцов в его схему не вписывались только профессор Вивальди и Алджернон.
— Мне предлагали пять тысяч, — сказала я, вспомнив оценку Алджернона.
— Что-то около этого, — ответил мистер Симков неуверенно. — Давайте попробуем попросить пять тысяч и посмотрим, что получится. Никогда не поздно снизить цену, если найдется покупатель.
Это звучало не очень оптимистично, но я согласилась.
Контракт появился так быстро, что я даже не успела заметить, когда он извлек его из кармана. Когда сделка была заключена, перед домом водрузили табличку «Продается», которую едва удалось вбить молотком в твердую землю. К вечеру местные хулиганы уже выдернули ее и отбросили подальше от дома. Муллард нашел ее и снова вбил в землю. И снова ее вырвали, не прошло и часа. Наконец, мы выставили дощечку в окно гостиной изнутри, надеясь, что сливки местного общества не станут бить окно, чтобы извлечь ее, хотя и этот вариант не был исключен.
Мистер Симков предложил оповестить жильцов через доску объявлений о намерении продать дом, чтобы они начали присматривать себе другие квартиры. Казалось, у него не возникало сомнений, что если найдется дурак, который купит дом, то он сразу либо повысит квартплату, либо сделает меньшие квартиры.
Объявление я повесила и оно вызвало огромное оживление и взволнованное обсуждение. Батлер пришел первым, и тут же прояснилось его таинственное уклонение в то утро от обязанности охранять миссис Кларк от грубых зубоскалов: его посылали по делу в Камден-Таун. Он вернулся в четыре часа. Первое, что он спросил, было:
— А миссис Кларк знает об этом? Не представляю, что она будет делать, бедняжка.
— Агент полагает, что тот, кто купит дом, продолжит сдачу квартир, мистер Батлер, — успокоила я его.
— Да, но заломит цену, которая окажется нам не по карману. Побегу к мадемуазель Лемон и сообщу миссис Кларк.
Вернувшись после работы, миссис Кларк и Батлер пришли в гостиную, чтобы выяснить массу вопросов, на которые я не могла дать ответа. Я не могла обещать, что квартплата не будет изменена, у меня еще не было предложений о покупке.
— Клянусь Богом, миссис Кларк, если случится худшее, у нас есть запасной вариант — мы можем поселиться в одной квартире. Хм-хм. Я имею в виду — пожениться, — добавил он, заметив, что она проявляет интерес к его предложению.
— Не знаю, как отнесется к этому Джимми, — сказала она.
— Парню нужен отец, если хотите знать мое мнение, — сказал Батлер, хоть и шутливым тоном.
Меня удивило, что она не отвергла вариант с замужеством сразу же — вероятно, у нее не было надежды на предложение Алджернона. Они побежали наверх вместе, оживленно болтая.
— Назревает свадьба, — заметила мисс Теккерей.
Я не передала ей наш разговор с Рини об Алджерноне и миссис Кларк, но бросила несколько колких замечаний в адрес Алджи. Она не обратила внимания, очевидно приписав мои укусы временной размолвке.
Шарки вернулся почти вслед за миссис Кларк. Он, должно быть, прочитал объявление, но не прошел в гостиную.
Затем пришел профессор Вивальди. Он остановился у двери в салон и печально сказал:
— Вы продаете дом, мисс Ирвинг. Очень жаль. Старому холостяку вроде меня не трудно найти комнату, но меня беспокоит миссис Кларк. Она не говорила случайно, куда переедет?
— Ничего еще не решено, профессор. Мы только сегодня дали объявление.
— Бедная девочка, — ответил он, сокрушенно качая седой головой. Он открыл коричневый портфель, который носил с собой, и показал коробку с оловянными солдатиками. — Это Джимми на день рождения, — сказал он.
— Но день рождения Джимми не раньше, чем через три месяца, профессор, — возразила мисс Теккерей.
— Разве? Мне казалось, что она упомянула на днях о его дне рождения; это было, когда мы разбирали мебель! Виноват, я ничего не понимаю в детях. У меня никогда не было сына, — сказал он. — Все равно солдатиков я ему отдам. Мне посчастливилось найти такой набор, где они одеты в точно такую же форму, какую носил ее муж. Это будет хорошая память для Джимми, когда он подрастет.
