Эптон Синклер - Замужество Сильвии
Я твердила себе, что глупо так нервничать, но какой-то внутренний голос не переставал кричать во мне: «Скорее туда, скорее туда!» Я вышла из вагона и увидела то, что я не посмею назвать ураганом только из уважения к авторитету здешнего жителя. Ветер сшибал меня с ног, пена обдавала с головы до пят, а рев волн, бившихся о пристань, оглушал меня. Войдя в станционное здание, я принялась расспрашивать железнодорожного агента. Баркас ван Тьюверов не показывался в этот день, если он и вышел, то, по всей вероятности, вынужден был искать убежища где-нибудь в пути. Моя телеграмма на имя миссис ван Тьювер пришла два дня назад и была доставлена на остров лодочником, который обычно используется для этой цели. Таким образом, меня должны были встретить. Я спросила, сколько времени может длиться буря, ответ гласил – от одного до трех дней.
Тогда я осведомилась насчет ночлега. Этот поселок вырос, как гриб, объясняли мне, и состоит из одних только бараков и хижин для рабочих. Там есть, правда, салун и нечто, носящее название гостиницы, но все это не подойдет для дамы. Я заметила, что не отличаюсь привередливостью, и попробовала разрушить впечатление, которое произвело магическое имя ван Тьюверов. Но агент настаивал на том, что гостиница эта не подходит даже для жены фермера с Запада. И так как я не стремилась быть сброшенной в море, пробираясь туда в темноте, то провела ночь на станции. Лежа на скамье и прислушиваясь к реву ветра и волн, я чувствовала, как дрожало все здание, готовое, казалось, в любую минуту рухнуть под напором бури.
К утру ветер немного стих. Я вышла на пристань и увидела перед собой разъяренные, вспененные волны, на которых не было заметно даже признака какого-нибудь суденышка. Поздним утром пришел большой пароход, который направлялся в Ки-Вест и обслуживал железную дорогу. Ему с трудом удалось пристать к берегу. Я тотчас же вступила в переговоры с капитаном, рассчитывая с помощью мзды уговорить его доставить меня к месту назначения.
Но у него был свой курс, которого не могли изменить ни буря, ни имя ван Тьюверов. К тому же, сказал он, все равно не сможет высадить меня на их острове, потому что судно его слишком глубоко сидит в воде, чтобы подойти к берегу, а если он высадит меня в другом месте, то я ничего не выиграю от этого.
– Если ваши друзья предупреждены, они приедут сюда за вами, – сказал он. – Будьте спокойны, баркас может выдержать то, чего не выдержит никакое другое судно.
Чтобы как-нибудь сократить время, я отправилась осматривать виадук будущей железной дороги. Первый участок был уже закончен, и бесконечный ряд соединенных между собой арок убегал, казалось, в самое море. Это было одно из чудес инженерного искусства, но боюсь, что в тот момент я недостаточно оценила его.
Среди дня я заметила на волнах маленькое пятнышко, а мой новый приятель, железнодорожный агент, сказал мне:
– Вот и ваш баркас.
Я выразила удивление по поводу того, что они решились выйти в такую погоду. Я представляла себе этот баркас чем-то вроде тех небольших открытых суденышек, которые день и ночь отравляют своими гудками и дымом жизнь на летних курортах. Но когда «Мерман» подошел ближе, я снова почувствовала, что значит быть гостьей миллионера. Баркас имел около пятидесяти футов длины и весь сверкал медью и полированным кедровым деревом. Он рассекал носом волны, пренебрежительно отбрасывая их в стороны. Каюта его была не менее суха и надежна, чем салон на каком-нибудь линейном корабле.
Три человека вошли на палубу, чтобы выполнить нелегкую задачу – причалить в такую бурю к берегу. Один из них спрыгнул на пристань и, подойдя ко мне, спросил, не я ли миссис Аббот. Он объяснил, что они вышли в море еще накануне днем, но вынуждены были укрыться на одном из островов.
– Как здоровье миссис ван Тьювер? – поспешно осведомилась я.
– Хорошо.
– Я думаю… ребенок?.. – намекнула я.
– Нет еще, миссис Аббот, – ответил он.
После этого я обрела способность заинтересоваться тем, что он рассказывал о шторме и о произведенных им разрушениях. Он сказал мне, что мы можем сейчас же отправиться в обратный путь, если только я не боюсь качки.
– Сколько времени займет переезд? – спросила я.
– Три часа в такую погоду. Около пятидесяти миль.
– Но ведь будет уже темно? – возразила я.
– Это неважно, у нас достаточно своего света. Все будет в порядке, если только ветер не усилится. По пути у нас лежит целая сеть островов, где можем укрыться, если погода снова ухудшится. На худой конец, вам придется провести только ночь на борту.
Я рассудила, что это едва ли будет неприятнее той ночи, которую я провела на станции, и решила отправиться немедленно.
Баркас должен был захватить с собой почту и кое-какую провизию. Когда сборы были окончены, я перепрыгнула на палубу, которую набежавшая волна подняла мне навстречу, и в следующую минуту очутилась в уютной теплой каюте, отделанной кожей и красным деревом и ярко освещенной электричеством. Сквозь толстые двойные окна я увидела, как пристань быстро удалялась от нас, а зеленые потоки пены перекатывались через палубу. Я вцепилась в кресло, чтобы удержаться на месте и не летать то вперед, то назад. У меня было такое ощущение, словно я сижу в лифте, который поминутно останавливается на полном ходу, и тут я задернула занавески каюты «Мермана» и предлагаю читателю не заглядывать туда. Я пишу историю Сильвии, а не свою, и то, что произошло со мной в дороге, не может представлять никакого интереса. Я только напомню, что провела свою жизнь на Дальнем Западе и не могла предвидеть, какие ощущения вызывает путешествие по бурному морю.
– Приехали, миссис Аббот, – услышала я голос одного из матросов и смутно ощутила, что качка прекратилась. Он помог мне сесть, и я увидела при свете нашего прожектора берег острова.
– Это проходит почти так же быстро, как начинается, – прибавил матрос, поддерживавший меня, и я слабо поблагодарила его за это утешение.
Баркас вошел в маленькую бухту, мотор выключили, и мы заскользили к берегу. Там находился лодочный сарай – нечто вроде дока в миниатюре, с воротами, которые закрылись за нами. Я думала, что Сильвия встретит меня, но никто, по-видимому, не заметил нашего прибытия, и я очень обрадовалась этому. В лодочном сарае стояло несколько кресел, и я опустилась в одно из них и попросила лодочника подождать несколько минут, пока я немного приду в себя. Когда мы подошли к дому, известие, ожидавшее нас там, быстро заставило меня забыть о том, что у меня вообще есть тело.
Я помню яркий свет луны и длинный низкий силуэт дома, окна которого сверкали огнями сквозь листву пальм. Из дома вышла женская фигура и направилась мне навстречу по усыпанной белыми раковинами дорожке. Сердце мое забилось. Это она, моя любимая!
