Патриция Хэган - Звездный свет
– Приятно? – с презрением повторила она. – А мне вовсе не нужно, чтобы тебе было приятно. Ты пленница. Я не желаю, чтобы ты здесь находилась, понятно? Я буду рада, когда тебя увезут. Так какое мне дело, приятно тебе или нет? Я ухожу. И, может быть, больше не приду. Я и так потратила на тебя слишком много времени. У тебя есть Буйный Дух. Пусть он с тобой и возится.
Сбитая с толку, Сэм молча смотрела ей вслед. В последнее время ей начало казаться, что они с Солнечной Птицей постепенно становятся подругами, что было весьма кстати – так будет легче застать индианку врасплох, украсть ее лошадь и сбежать. Но сегодня что-то явно вывело Солнечную Птицу из себя.
Сэм набрала хворосту и сложила его в том месте, где Буйный Дух обычно разводил костер. Она больше не надеялась, что солдаты заметят дым от этого костра и придут ей на помощь. По-видимому, индейцы выбрали это место именно потому, что военным никогда не придет в голову искать ее здесь. Ей не удалось притупить бдительность Солнечной Птицы, не удалось привлечь внимание армейских патрулей – все, все было бесполезно, и, собирая хворост, Сэм снова начала злиться. Почему ее держат в этой глуши, заставляют одеваться, работать и вести себя как скво? Для чего она понадобилась этим индейцам? Собираются ли они и в самом деле отпустить ее или же просто обманывают, чтобы она не пыталась сбежать? А вдруг они приберегают ее, чтобы отдать в качестве награды какому-нибудь особо выдающемуся воину? Или того хуже – откармливают ее, чтобы потом принести в жертву?
К тому времени когда Кейд вернулся в пещеру, неся рыбу, Сэм уже готова была взорваться от любого пустяка.
Кейд тоже был на взводе – последняя реплика Солнечной Птицы сделала свое дело.
Разведя огонь, он поднял с земли палочку, заострил ее и насадил на нее рыбу, после чего вручил этот, импровизированный вертел Сэм, знаками показывая, что она должна ее поджарить на ужин. Затем сел и стал ждать. Пусть теперь она будет прислуживать ему, великому индейскому воину.
Несколько мгновений Сэм стояла, глядя то на рыбу, то на Буйного Духа. Пусть она пленница, но ни за что не будет его рабой!
– Мне не нужна твоя рыба! Готовь и ешь ее сам! – зло выкрикнула она и бросила рыбу Кейду под ноги.
Надменно отвернувшись, она хотела отойти, но не успела сделать и шага, как Буйный Дух схватил ее за руки выше локтей. Он резко повернул Сэм к себе лицом, потом наклонился, поднял брошенную ею рыбу, протянул ей и показал в сторону реки, давая понять, что она должна ее вымыть. Сэм тут же выбила рыбу из его руки и топнула ногой, нисколько не заботясь о том, что он почти на голову выше ее и что его голубые глаза превратились в льдинки, а на скулах свирепо ходят желваки.
– Не желаю я твоей рыбы и не стану ее жарить!
Он снова наклонился и поднял рыбу, а потом крепко взял Сэм рукой за шею и потащил ее к воде. Здесь он поставил ее на колени и снова стал совать в руки вертел с рыбой.
И тут все эмоции, которые Сэм испытала за последнее время, выплеснулись наружу в неудержимом взрыве ярости. В этой вспышке слилось все: и ужас, пережитый во время похищения, и леденящий страх перед тем индейцем, который, как она тогда подумала, хотел снять с нее скальп, и досада оттого, что ей приходится ночевать на полу пещеры под охраной немого дикаря, и злость на себя саму за то, что ее к этому дикарю влечет. Резко дернув головой, Сэм сбросила руку Буйного Духа, вскочила на ноги, заехала ему кулаком в живот, а ногой под коленку, после чего бросилась в воду, в несколько прыжков преодолела мелководье и поплыла.
Кейд отшвырнул вертел с рыбой и кинулся за Сэм, ему не потребовалось особых усилий, чтобы догнать и схватить ее, хотя она начала сопротивляться изо всех сил.
– Ублюдок! – неистово кричала она.
Взяв Сэм за плечи, Кейд с головой погрузил ее в воду, потом снова приподнял. Здесь было уже довольно глубоко, и ему приходилось работать ногами, чтобы удержаться на плаву.
Отплевывающаяся, задыхающаяся Сэм набрала в легкие воздуха и снова завопила:
– Пусти меня, ты, чертово отродье…
Он снова сунул ее головой в воду, потом опять поднял.
– Грязный дикарь!
Голова Сэм снова исчезла под водой.
– Ублю…
Повторилось то же самое. На этот раз он держал ее немного дольше, и когда поднял, Сэм сильно закашлялась. Продолжая одной рукой стискивать ее шею сзади, другой он обхватил ее талию. Их тела были плотно прижаты друг к другу, и Сэм, кашляя и задыхаясь, почувствовала, как двигаются его мощные бедра, удерживая их обоих на плаву.
Но она почувствовала также кое-что другое – нечто большое и твердое, упирающееся в ее живот. И с изумлением поняла, что это такое. Взглянув в его смеющиеся глаза, она поняла, что он знает, о чем она подумала и чего испугалась. Она все еще задыхалась и отплевывалась; после теплого, безветренного вечернего воздуха речная вода казалась холодной, и все ее тело колотила дрожь.
Внезапно он отпустил ее. Она смотрела на него в быстро сгущающихся сумерках, гребя одной рукой, а другой убирая налипшие на лицо мокрые пряди.
Он повернулся и поплыл к берегу, потом встал и зашагал по мелководью. Сэм пришлось последовать за ним. Плыть дальше было бесполезно – она все равно не смогла бы сбежать. Если бы она поплыла к островку, отделявшему протоку от основного русла реки, Буйный Дух легко бы догнал ее. А может быть, на этом островке притаились другие индейцы. Они нападут на нее, а разгневанный Буйный Дух не обратит никакого внимания на ее мольбы о помощи, и тогда…
Он стоял у костра. Его длинные мокрые волосы упали на лицо, и он рукой резко откинул их назад.
– Ты мог меня утопить! – крикнула Сэм. Ее все больше охватывало какое-то странное напряжение, и, чтобы избавиться от него, ей хотелось опять броситься в драку.
Буйный Дух молча смотрел на нее. Сэм почувствовала, что он охвачен тем же желанием, какое разгоралось и в ее теле, и ей стало не по себе. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Необычный жар и покалывание начались внизу животу, потом захватили чресла. Соски напряглись, отвердели, упираясь в плотно обтягивающую грудь оленью кожу. Господи, что это с ней происходит?
У Кейда не было сухой одежды, чтобы переодеться. Утром он искупался и надел чистые штаны, которые принесла ему Солнечная Птица. Другие она забрала с собой, чтобы выстирать и принести позже, и теперь Кейд стоял перед невестой Бэлларда мокрый и изнемогающий от желания, которое облегающая тело оленья кожа ничуть не скрывала. Впрочем, не все ли равно? Черт с ней, пусть видит, что он ее хочет. Он никогда ни перед кем не извинялся за то, что он мужчина, не станет делать этого и теперь.
А вот ей хорошо бы уйти в свои кусты и переодеться, и притом побыстрее, потому что зрелище ее облепленного мокрой одеждой тела сводило его с ума. Он ясно различал каждую его деталь, каждую выпуклость…
