Никола Корник - Шепот скандала
На этот раз он не был таким нежным. Поцелуй был очень настойчивым и настолько откровенным, что она даже содрогнулась. От нее требовался ответ. Куда исчезла холодность женщины, которую Дэвид Уэр оскорблял, называя бесплодной и фригидной. Джоанна внезапно осознала, что никогда еще не чувствовала себя так, как сейчас, никогда не испытывала такое непреодолимое желание. Это и было как раз то, чего она искала, но никак не могла найти. Джоанна издала тихий стон, который говорил о том, что она покорена, и Алекс прижал ее к себе сильнее. В ее теле росло желание, оно было подобно раскаленному стержню внутри ее. Джоанна страстно желала, чтобы Алекс занялся с ней любовью прямо здесь, в этой гостинице, в этой комнате, куда доносился дикий рев толпы.
Когда Алекс наконец отпустил ее, Джоанна, не веря, прижала пальцы к распухшим губам.
— Что ж, это было занятно.
Занятно? Так он назвал это? Джоанна в ярости уставилась на Алекса. Он поцеловал ее со страстью и нежностью, вложив в поцелуй жар своего сердца, который все еще не покинул ее тело, отзываясь в каждой клеточке, и он считает это занятным ?
— Рада, что вы так считаете, — холодно заметила она, пытаясь скрыть свои чувства.
Его улыбка была само распутство. Он выглядел уж слишком довольным собой. Зато недовольство Джоанны возрастало.
— Мне кажется, что за этим стоит нечто большее, — произнес он.
— Вы мне льстите, — ответила Джоанна. — Интересно, как вы можете целовать меня столь страстно, если открыто заявляете, что я вам крайне неприятна?
— Похоже, нравиться — совсем не обязательное условие, чтобы целовать вас, — объяснил Алекс. Его пылающий взгляд отражал всю страсть его души. — Да и вам не обязательно любить меня, чтобы вернуть мне поцелуй.
Краска залила лицо Джоанны.
— Это просто непостижимо! — возмутилась она. — Вы мне совершенно не нравитесь.
— Тем не менее… — Алекс провел пальцем по ее щеке. Кожа ответила теплом на прикосновение, и Джоанна с трудом подавила в себе желание повернуться к нему, ожидая продолжения ласки. Она одновременно была парализована и очарована тем, как ее тело откликнулось на его прикосновение, и снова почувствовала, как глубоко внутри зреет твердое, как узел, желание.
— Тем не менее вы хотите меня, — сказал Алекс.
— Я хочу карету с лошадьми серой масти и бриллиантовое ожерелье от Хэттон Гарден, — заявила Джоанна, — но этому не суждено сбыться так же, как и невозможна между нами какая бы то ни было любовная связь.
— Вы в этом так уверены?
Его голос прозвучал на удивление мягко. Пальцы коснулись ложбинки у шеи, и прикосновение было таким же нежным, как прикосновение крыльев бабочки. Джоанна почувствовала, как у нее замерло дыхание. Она понимала, что биение ее сердца невозможно скрыть, она и сама чувствовала, как сильно оно бьется под шелком ее корсета. Алекс провел пальцем по ее ключице, просовывая руку под кружевную гофрированную оборку платья, чтобы приласкать верхнюю часть ее груди едва заметным движением, которое тем не менее вызвало в Джоанне такую бурю чувств, что у нее подогнулись колени. Соски мгновенно стали твердыми, а с губ слетел легкий стон. Взгляд Алекса был полон решимости, он не отрываясь смотрел на нее, не скрывая желания. Он отодвинул шелковую бретельку, обнажая ее плечо, и на смену пальцам пришли губы, которые деликатно ласкали нежную кожу ее шеи и прелестную линию ее груди, опускаясь ниже по складке между половинками, слегка ударяя языком по коже.
Мысли Джоанны кружились, наполненные эротическими образами, ее тело таяло в предвкушении томящего изысканного удовольствия. Это было подобно игре, испытанию, вызову, как далеко он сможет завести ее, и она знала, что должна остановить его, но не хотела этого делать, потому что осознавала, что находится в плену чувственного наслаждения, как в паутине.
Джоанна уловила, как рука Алекса касается ее груди, ощутила ее тепло сквозь шелк сорочки. Это прикосновение, усиленное скользящим шелком, снова заставило ее застонать при мысли о том, что между ее телом и его рукой был только тонкий материал. Вздрогнув, Джоанна протянула руку, чтобы опереться о стол, ее рука коснулась края, и она услышала стук обручального кольца о дерево. Это была мелочь, тем не менее именно это привлекло ее внимание не потому, что она чувствовала, что предает память о Дэвиде, а потому, что это напомнило ей о том, кто такой Алекс. Друг ее покойного мужа, человек, который относился к ней с неприязнью, но который тем не менее так изысканно ласкал ее, что все ее тело звенело и пело в ответ на его прикосновения. Ее охватило отвращение к самой себе, она резко дернулась, и Алекс отпустил ее. Его дыхание было таким же тяжелым, как и ее. Глаза затуманены чувством.
Никто из них не произнес ни слова. Наконец Алекс улыбнулся.
— Так, — сказал он голосом полным нежности и соблазна, — вы изменили свое решение? Можно мне поехать с вами?
Джоанна настолько была выбита из привычной колеи, что не сразу поняла, о чем он спрашивает. Но тут же вспомнила: Шпицберген, Арктика, путешествие…
Она уставилась на него:
— Вы целовали меня, чтобы заставить дать согласие?
Алекс выглядел очень довольным, услышав грустные нотки в ее голосе, которые она не смогла скрыть.
— Нет, — ответил он. — Я бы не стал останавливаться, если бы пытался соблазнить вас.
— Остановила вас я, — заметила Джоанна.
Алекс пожал плечами:
— Я должен был догадаться, что и по этому поводу мы поссоримся. — Он бросил на нее вызывающий взгляд. — Признайтесь, ведь вам было приятно.
Джоанна подняла подбородок:
— Вам тоже.
— В этом мы единодушны.
Еще несколько минут прошли в напряженной тишине.
— С ума сойти можно, настолько вы мне неприятны, — сказала она наконец. — И еще… И еще вы страстно хотите сорвать с меня одежду и заняться со мной любовью?
Алекс улыбнулся, видя ее праведное негодование:
— Простите великодушно, вы же знаете, что иногда я бываю слишком прямолинейным.
— Что я хочу или не хочу делать, не имеет никакого значения, — заметила Джоанна. — Тем не менее вы не можете поехать с нами на Шпицберген.
Ее слова прозвучали так, будто она приняла окончательное и бесповоротное решение, и Алекс был несколько обескуражен.
— Вы отказываете мне — после всего?
— Это было ошибкой, лорд Грант. — Она отступила назад, пытаясь справиться с неровным дыханием. — Дочь Дэвида — единственное, что вынуждает нас быть вместе. Я собираюсь привезти ее со Шпицбергена. А вы отправитесь туда, куда вас направит адмиралтейство. — Джоанна выдержала его взгляд. — И поскольку вы всегда ясно давали мне понять, что у нас с вами нет никаких эмоциональных уз или долгов, связывающих нас, возможно, в будущем вам будет удобнее осуществлять свои обязанности опекуна через адвоката.
