Тереза Медейрос - Неотразимый дикарь
Посередине зала напротив стройного сухопарого француза с длинной тонкой шпагой в руке и смертоносным блеском в глазах стоял совершенно безоружный Коннор, который был выше противника на добрых полфута. Француз извергал ругательства и проклятия на своем языке, которого Памела, слава Богу, почти не знала.
Коннор был одет очень просто — черные брюки и белая полотняная рубашка с длинными рукавами и кружевными манжетами. На нем не было жилета, а галстук был завязан простым свободным узлом. Густые волосы были стянуты сзади черной атласной лентой.
Несмотря на небрежность в одежде, Коннор был потрясающе хорош собой. И Памеле это показалось совершенно несправедливым по отношению к женщинам, которым приходится прилагать немало усилий к тому, чтобы казаться привлекательными.
Разгневанный француз первым увидел ее и развел руками, призывая посочувствовать ему. Кончики его тонких черных усов нервно подрагивали.
— Мадемуазель, вы слышали, что сказал этот дикарь? Он осмелился оскорбить размер моей шпаги!
Он гордо взмахнул своей длинной тонкой шпагой, и Памела едва удержалась от смеха — уж очень забавно выглядел бы Коннор, штопающий ею свои чулки.
— Это вовсе не шпага! — гневно крикнул Коннор, глядя на француза и Памелу. Подойдя к стене, он взял одну из массивных шпаг с широким лезвием, стоявших рядом с рыцарскими доспехами. Вернувшись к французу, он взмахнул похожим на меч тяжелым палашом, держа его в одной руке. — Вот что такое настоящая шпага!
— Ха! — воскликнул француз. — Это оружие для тех, у кого нет мастерства, благородства, чести! Такое лезвие годится только для того, чтобы выкопать себе могилу, после того как французская шпага пронзит трусливое сердце!
— Ах, так? — грозно шагнул вперед Коннор, и усмешка тут же погасла на лице француза. — Тогда скрестим наши шпаги и посмотрим, кому будут копать могилу после боя…
При этих словах француз опустил свою шпагу и попятился. Памела храбро встала между мужчинами.
Упершись ладонью в широкую грудь Коннора, она умоляюще посмотрела на него.
— Дорогой, ты же знаешь, я падаю в обморок при одном только упоминании о крови, не говоря уже о ее виде. К чему такая вражда? Я уверена, что все, включая месье… — Она вопрошающе посмотрела на француза.
— Шевалье, — поклонился тот, в негодовании раздувая ноздри.
— Все, включая месье Шевалье, согласятся с тем, что твое оружие лучше, — она приблизилась к его лицу, переходя на шепот, — и гораздо больше.
Коннор посмотрел на нее и неожиданно улыбнулся. Его улыбка показалась ей гораздо опаснее любой шпаги.
Прижав ее ладонь к своему сердцу, так что она чувствовала каждый удар, Коннор сказал:
— Если ты в этом так уверена, детка, почему бы нам не испытать его в действии?
В эту минуту француз был забыт. Памеле и Коннору казалось, что они совсем одни в этом огромном зале и заняты только друг другом, продолжая разговор, начатый еще прошлой ночью, но так и не законченный из-за страха Памелы. С наслаждением вдыхая запах Коннора, к которому теперь примешивался чудный аромат гвоздичного мыла, она проговорила:
— Как сказал месье Шевалье, один неосторожный удар может уничтожить даже самое преданное сердце.
— Но разве не трусливо то сердце, которое не хочет даже рискнуть принять этот удар?
Прежде чем Памела успела ответить Коннору, темпераментный француз презрительно фыркнул и вложил свою шпагу в ножны.
— Для меня совершенно очевидно, что я здесь не нужен. Прошу передать герцогу мои извинения и… — он еще раз презрительно фыркнул, глядя на Коннора, — и соболезнования.
Подхватив свое снаряжение, он вышел из зала через французское окно до самого пола, которое держали открытым для проветривания и инсоляции. Только теперь Памела поняла, что они были не одни, что все это время рядом был невольный слушатель.
Между двумя французскими окнами стоял… Криспин, лениво перекладывающий из руки в руку рапиру. Как только мимо него прошел разгневанный месье Шевалье, он лукаво взглянул на Коннора и сказал:
— Привет, братец. Похоже, твой партнер по фехтованию сбежал. Может быть, я могу заменить его?
Глава 15
Сердце Памелы испуганно забилось, когда Криспин неторопливо направился к Коннору, ступая по сияющему паркету. Лезвие его рапиры сверкало в солнечных лучах, проникавших в зал через высокие французские окна.
Повернувшись к Коннору, она тихо, но твердо сказала ему:
— Не делай этого!
— Почему? — спросил тот со знакомым блеском в прищуренных глазах. — Мы, кажется, пришли к выводу, что мое оружие годится для любого боя.
— Ты сам прекрасно знаешь, почему этого не надо делать. Если он один из тех, кто принимал участие в убийстве моей матери, нельзя придумать для него лучшей возможности теперь разобраться и с тобой. Ты же слышал, что сказал вчера герцог за ужином. Он один из лучших фехтовальщиков Лондона.
— Но я-то не из Лондона, — напомнил ей Коннор.
Она в отчаянии вцепилась в его рубашку на груди. Еще несколько шагов, и Криспин будет достаточно близко, чтобы услышать ее шепот.
— Пожалуйста, Коннор! Прошу тебя, не делай этого! У него нехороший взгляд…
Коннор смотрел на Памелу, в ее умоляющие глаза. Как жаль, что она не была такой вчера, когда он держал ее в своих объятиях. Вчера он готов был дать ей все на свете… и даже больше, если бы она попросила его об этом.
Стараясь заглушить боль сожаления, он осторожно взял ее руки и слегка отстранил Памелу от себя.
— Не волнуйся, детка, — сказал он намеренно громко, чтобы Криспин мог его слышать. — Обещаю ради тебя обойтись с кузеном вежливо.
— Не давай обещаний, которые не можешь выполнить, — рассмеялся Криспин. — Лично у меня нет ни малейшего намерения, обходиться с тобой вежливо, даже ради дамы. — Улыбаясь, он повернулся к Памеле: — Если вы не хотите, чтобы мы, как два глупца, не столько дрались, сколько старались произвести на вас впечатление, советую вам уйти отсюда. Поиграйте на рояле или займитесь вышивкой.
— Ни за что на свете не пропущу такое зрелище, — покачала головой Памела. Она сказала эти слова таким ледяным тоном, что Коннор не удивился бы, увидев на канделябрах сосульки. — Я останусь здесь, чтобы своими глазами видеть каждый выпад, каждый удар.
Криспин бросил многозначительный взгляд на Коннора.
— Что ж, это меня не удивляет. По собственному опыту знаю, что женщины бывают куда кровожаднее мужчин. Разумеется, я не хочу этим сказать, что сегодня прольется кровь, — поспешно прибавил он.
Подойдя к высокому шкафу из вишневого дерева по другую сторону рыцарских доспехов, он достал оттуда специальный наконечник, который фехтовальщики надевают на свои шпаги во время тренировочных боев, чтобы притупить смертоносное острие. Когда он повернулся к Коннору, наконечник уже красовался на его шпаге.
