Сара Орвиг - Атланта
Полковник, склонив голову набок, пристально смотрел на девушку.
– А почему ты не сделала этого? Я думал, что ты так и поступишь.
Клер подошла к столу и провела пальцами по краю крышки, ощутив под рукой меленькую выщербинку.
– Я знаю, что ты нужен Майклу.
– Надеюсь, ты говоришь правду.
Клер повернула голову, почувствовав вспышку раздражения от его ответа.
– Если бы я сочла нужным, то убежала бы с ним еще сегодня.
– Если бы знала, куда ехать, – циничным тоном ответил Форчен. – Ты очутилась в дебрях и остановилась, потому что боялась, что вы сбились с пути. Ты и так уже уехала вместо юга на запад.
Клер плотно сжала губы и бросила взгляд на широкую кровать с балдахином. Повернувшись спиной к О'Брайену, она подошла и встала у дальнего края кровати. С чувством неловкости и беспокойства от того, что через несколько минут этот человек окажется в нескольких дюймах от нее, девушка легла.
Погасла лампа, и кровать прогнулась и заскрипела под тяжестью полковника. Клер лежала на самом краю кровати, ее пальцы касались прохладной поверхности покрывала. В комнате было очень душно, а она лежала в платье и нижнем белье. Она приподняла подол юбки до колен, уверенная, что он не заметит ее движения.
Форчен шелохнулся. Звякнула кровать, и Клер остро почувствовала близость О'Брайена, ощутила тепло, исходящее от его тела.
– Господи, какая душная ночь, – хриплым голосом сказал он.
– Да, душная, – быстро ответила Клер, не поворачиваясь к нему.
– Мисс Драйден, – услышала она свое имя, произнесенное густым голосом. Девушка ощутила легкое покалывание. – Расскажите мне о Майкле. Все, что тебе запомнилось, когда он был маленьким. Я пропустил это время, не видел, как вылез у него первый зуб, как он сделал первый шаг и сказал первое слово.
Клер повернула голову, охваченная неприятными чувствами. Она начала злиться. Форчен хотел, чтобы она поделилась с ним самым дорогим – своими воспоминаниями, а сам собирался отнять у нее Майкла навсегда.
– Первый зуб у него появился, когда ему было восемь месяцев, но перед этим он уже начал ползать. К девяти месяцам он мог ходить, держась за разные вещи для опоры. Я помню это время… Я работала в шляпном магазине в Сан-Антонио… Мне приходилось брать его с собой на работу. Он повсюду совал свой маленький носик. Мы отгородили столом и шкафом маленький уголок для него, чтобы у него было свое место. У хозяйки было пять взрослых сыновей, и она приносила деревянные игрушки для Майкла. Месяца через два он уже мог ходить без опоры.
– Ты помнишь его первое слово? – спросил Форчен.
Клер почувствовала, как скрипнула кровать, и посмотрела на О'Брайена. Он привстал и, протянув руку, взял со стола бумажный веер. Лунный свет играл на мускулах его спины и рук. Клер затаила дыхание. В призрачном свете луны тускло поблескивал золотой браслет на его запястье.
Форчен снова повернулся и улегся поудобнее. Клер уставилась в потолок. Форчен обмахивал себя и ее веером, и она ощутила приятную прохладу.
– Так уже лучше, – проговорила она и опять почувствовала его движение.
О'Брайен лежал на боку, лицом к ней, подперев рукой голову и обмахивая их веером.
– Ты помнишь его первые слова?
– Да, – ответила Клер, глядя в потолок и еще больше ощущая близость Форчена, лежащего рядом на кровати. Хотя он, казалось, вовсе не замечал ее присутствия. В этот момент его больше всего интересовал Майкл.
– Он сказал «мама» еще раньше, чем начал ползать. Я помню, когда он впервые начал говорить это слово, – сказала она, вспоминая время, когда Майкл был еще совсем крохотулькой, и каждая улыбка на его лице вызывала у нее бурный прилив радости. – Я понимаю, что он всего лишь лепетал, пытаясь произнести какие-нибудь звуки, но это было изумительно.
Она повернулась лицом к Форчену, забыв вдруг о своей застенчивости и погрузившись в воспоминания.
– Майкл был очаровательным ребенком. Всюду, куда бы я ни шла, ко мне подходили женщины и говорили, какой замечательный у меня малыш. И он всегда был таким счастливым… Даже почти никогда не плакал. После того как Майкл начал произносить слово «мама», он начал целыми днями пытаться произносить и другие слова и звуки…
– На что вы жили?
– Я прихватила с собой немного отцовского золота, когда сбежала…
– Я спрашиваю, чем ты занималась?
– Я работала, а жили мы в маленьких меблированных комнатах, – ответила Клер, словно защищаясь. – Когда Майкл был маленьким, он еще не понимал разницы… Он казался всегда таким счастливым, где бы мы ни были. У хозяина дома, где мы снимали комнату, была огромная лохматая дворняга. Майкл очень любил эту собаку, но однажды утащил у меня ножницы и подстриг ей шерсть. Невозможно описать, какую прическу сделал псу малыш, но он, казалось, и не обратил внимания на это, а шерсть быстро отросла.
Она рассмеялась и заметила, что полковник О'Брайен тоже улыбнулся. Клер вдруг забыла, о чем она только что говорила. Широкие плечи Форчена, его тело, лежащее всего в нескольких дюймах от нее и ощущение этого взволновали ее.
Она повернулась и отодвинулась от него подальше.
– Мне очень жаль, что ты не видел всего этого…
Наступило долгое молчание. Клер лежала не двигаясь, ее сердце сильно билось, а Форчен по-прежнему обмахивал ее веером.
– Для своих лет Майкл очень хорошо читает. Это ты, должно быть, его научила?
– Да, но это давалось ему очень легко. Мне хотелось, чтобы он был образованным, но так как мы нигде долго не задерживались, не было возможности отдать его в школу, – спокойно говорила Клер, повернув голову к полковнику, и заметила, что полковник слегка нахмурился.
– Все изменится, он умный и сообразительный. Думаю, ты отлично потрудилась, чтобы научить его, – сказал Форчен.
– Спасибо, – ответила она, чувствуя радость и удивление.
Форчен лег на спину и отбросил в сторону веер. Она взглянула на него.
– Полковник, почему ты носишь всегда этот браслет?
– Называй меня Форчен.
Он поднял руку, повернув запястье, над браслетом вились черные волоски. Он не ответил, но не отрываясь смотрел на украшение, поэтому Клер поняла, что он слышал ее вопрос.
– Это браслет Мерили. Я сделал его для нее… Больше от нее ничего не осталось. Мне пришлось вставить несколько звеньев, чтобы я мог носить его… Это все, что осталось после нее, кроме воспоминаний.
Клер опять посочувствовала ему.
Думая о том, что он потерял, она повернула голову и уставилась в потолок. Форчен не двигался. Через несколько минут она посмотрела на него и увидела, что его грудь мерно поднимается и опускается.
Клер не могла заснуть. Ей нравилось разговаривать с ним наедине в темной комнате и рассказывать о Майкле. С острой болью она подумала о том, чего у нее никогда не было: о муже, о семье и о том, чего ей уже никогда не узнать – любящий человек, поцелуи, собственные дети, долгие задушевные разговоры с любимым человеком. Клер услышала глубокое дыхание Форчена и, повернувшись, опять посмотрела на него.