Патриция Гэфни - Идеальная любовница
— Ты прекрасно знаешь, почему мне пришлось сюда приехать. Не по своей воле. Меня выслали из Дорсета, когда я не смогла найти работу.
— Тебя надо было сослать на галеры. Такую, как ты, надо было посадить на корабль и отправить прямо в ад!
Рэйчел устало закрыла глаза.
— Этот разговор не имеет смысла.
— Ты видела меня на суде? Каждую минуту я молилась, чтобы тебя повесили. Ты меня видела?
— Я тебя видела.
— Когда огласили приговор и оказалось, что это каторжные работы, я потеряла веру в Бога. Но потом я передумала! Тебя повесить — это было бы слишком просто!
— Лидия, ради всего святого!
Рэйчел пришлось отступить подальше. От ее бывшей подруги волнами исходили подлинное бешенство и ненависть.
— У тебя всегда было полно кавалеров! Все они бегали за тобой, все причитали: «Рэйчел такая хорошенькая, Рэйчел такая умная!» — Ее зубы обнажились в уродливом и безумном оскале. — Знаешь, что делало меня счастливой все эти годы? Мысль о том, что ты заперта в одиночной камере. День за днем, месяц за месяцем, год за годом. Заперта в клетке.
— Довольно, Лидия, я прошу тебя уйти.
— Каждую ночь я засыпала, представляя тебя в твоей клетке. Я притворялась, что я — это ты. Будто я лежу на тюремной койке, а не в своей постели. Я узнала, каков распорядок в Дартмуре. Мне все известно о молчании и о наказаниях. Я даже знаю, что ты ела, во что одевалась.
Прекрасно понимая, что разубеждать Лидию бесполезно, Рэйчел все же сказала напряженным и тихим голосом:
— Послушай меня. Я не убивала твоего отца.
Оскаленные зубы Лидии с лязгом сомкнулись.
— Ты его убила. Расчетливо и хладнокровно.
— Нет. Я лишь нашла его тело… В то утро… мы собирались уехать в свадебное путешествие, но он был мертв. Он был уже мертв.
— Не дотрагивайся до меня! — завопила Лидия, ударив протянутую руку Рэйчел. — Ты его завлекла, совратила, а потом убила! А он был такой хороший, такой добрый и ласковый! А из-за тебя…
Ее пронзительный голос захлебнулся.
— Нет, он не был добрым, он…
— Врешь!
Лидия размахнулась и ударила Рэйчел по лицу, прежде чем та успела отпрянуть. Стараясь унять дрожь, Рэйчел прижала ладонь к горящей щеке. Удар пришелся и по глазу, из него невольно потекли слезы.
— Ты сама не знаешь, что говоришь.
— Знаю! Знаю! Один раз ты его оклеветала, но больше не выйдет, не надейся! Я тебя задушу, но не позволю позорить его имя!
За спиной у Лидии Рэйчел увидела в дверях Себастьяна. На мгновение он застыл, словно сраженный громом. Но тут Лидия бросилась на нее и ударила в грудь обеими руками, стиснутыми в кулаки. Рэйчел пошатнулась и сделала несколько неуверенных шагов назад, вскинув перед собой руки, словно щит. С отчаянным воплем Лидия кинулась вперед с протянутыми к ее лицу, скрюченными, как когти, пальцами.
Но она не успела напасть на Рэйчел. Себастьян обхватил ее за талию и вздернул вверх, так что ноги у нее оторвались от пола. Она отчаянно боролась, брыкалась, сыпала проклятиями, заходясь криком, как ребенок в истерике, извиваясь и дергаясь из стороны в сторону. Но он держал ее мертвой хваткой, и она вдруг обессилела, повисла у него на руках, словно тряпичная кукла.
Себастьян осторожно поставил ее на ноги. Рэйчел чувствовала себя не в силах говорить; когда он бросил на нее вопросительный взгляд, она лишь покачала головой, давая ему понять, что не пострадала.
В коридоре послышался шум возбужденных голосов и топот ног. Растерянная, раскрасневшаяся Сьюзен влетела в комнату и неловко замешкалась на пороге. Какая-то пожилая женщина протиснулась мимо нее и подбежала к Лидии. Десять лет назад ее волосы были каштановыми, теперь они поседели, но Рэйчел ее узнала.
— Лидия! О Господи, Боже милостивый… Что произошло?
Себастьян бросил на женщину испепеляющий взгляд.
— Кто вы такая, черт побери?
— Лорд д’Обрэ, я от всего сердца прошу у вас прощения! Я Маргарет Армстронг. Лидия — моя племянница. — С этими словами она обняла Лидию за плечи, приговаривая: — Боже, Боже.
Лидия все еще тяжело дышала, с ненавистью пожирая взглядом Рэйчел.
Себастьян встал между ними, заслонив собой Рэйчел.
— Советую вам отвезти вашу племянницу домой, миссис Армстронг. Немедленно.
— Да-да, конечно. Я глубоко сожалею, милорд, поверьте, но… дело в том, что Лидия нездорова. Прошу вас еще раз, простите меня за это бесцеремонное вторжение и… за все случившееся…
— Это не у меня вам следует просить прощения, — холодно перебил ее Себастьян, — а у миссис Уэйд.
Лидия уже направилась к двери, но, заслышав эти слова, повернулась, как волчок.
— Просить у нее прощения? У этой шлюхи?
Она была готова к новому нападению, и лишь присутствие Себастьяна, как стеной заслонявшего от нее Рэйчел, удержало ее на месте. Когда он угрожающе шагнул к ней, она зарычала, но попятилась, бормоча невнятные угрозы.
— Лидия, ради всего святого, идем со мной, — умоляюще прошептала миссис Армстронг и потянула ее за руку.
Лидия наконец повиновалась и последовала за своей тетушкой. Себастьян вышел за ними в холл, задержавшись в дверях, чтобы бросить еще один взгляд на Рэйчел. Все это время она опиралась на подоконник, едва не падая с ног, но теперь отошла на середину комнаты, чтобы показать ему, что с ней все в порядке. Он окинул ее непроницаемым взглядом и, повернувшись, вышел следом за Лидией и ее теткой.
Рэйчел никак не удавалось унять дрожь в коленях. Она еле добралась до дивана и, цепляясь за валик, как старуха, обошла его, чтобы сесть. Щеку все еще саднило, грудь болела от удара. Наверное, останутся синяки, мельком подумала она. Как бы ей хотелось прижаться лицом к мягкому валику дивана и расплакаться! Но Рэйчел подавила это желание, крепко зажмурив глаза и до боли стиснув зубы.
Боже! Она совсем позабыла про Сьюзен! Горничная подошла к ней, заламывая руки, ее доброе лицо вытянулось в испуге.
— О, мэм, как это ужасно! Я бы никогда, клянусь вам, никогда в жизни… С вами все в порядке?
— Да.
— Принести вам воды или еще чего-нибудь? Может, глоточек бренди?
— Нет, ничего не нужно, спасибо.
— Вы уверены?
— Да. Я просто посижу тут немного. Мне хотелось бы побыть одной. Спасибо вам, Сьюзен, — добавила она еще раз.
Еще с минуту Сьюзен постояла над ней в нерешительности, потом тяжело вздохнула и, пробормотав: «Ну ладно, мэм», — вышла из комнаты.
У Рэйчел было такое чувство, будто она побывала в дорожной катастрофе. Нет, хуже. Дорожная катастрофа была бы просто несчастным случаем, не направленным лично против нее, а вот то, что ей пришлось пережить… Это было столкновение с ненавистью, такой лютой, что она до сих пор ощущала ее опаляющий жар. Тюремная изоляция имела и свои преимущества. В тюрьме, как ни странно, Рэйчел чувствовала себя в безопасности: она была защищена от враждебности внешнего мира. Разумеется, в тюрьме ее тоже окружало всеобщее презрение в виде сотен мелких придирок и уколов ежедневно, выражаемое и надзирателями, и охранниками, и даже другими заключенными, но оно лишь притупляло и убивало в ней способность что-либо ощущать. Теперь же она лишилась защитной тюремной скорлупы и, словно неоперившийся птенец, выпавший из гнезда, ковыляла в высокой, полной опасностей траве реального мира. И здесь ее поджидал грозный враг.
