Элейн Барбьери - Невинность и порок
— Этого не будет никогда!
— Уверяю тебя, что смогу снова сделать это ранчо доходным.
Пьюрити в ярости шагнула к нему, глаза ее сверкали.
— Черт побери, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Это ранчо принадлежит Стэну… и мне! Мы отдаем тут распоряжения, а не ты или твой отец, и два небольших взноса, сделанных в счет ссуды, не в состоянии этого изменить!
— Если бы не эти «два небольших взноса», вы со Стэном оказались бы перед заколоченной дверью.
Пьюрити покраснела. С явным трудом сдерживая себя, она предложила:
— Ладно, давай покончим с этим раз и навсегда. Что тебе от меня нужно?
— Я уже сказал тебе.
— А я ответила, что понятия не имею о том, что случилось с человеком по имени Парящий Орел! Ты был единственным индейцем, которого я видела в тот день прошлой осенью. Я даже не знаю, кто он такой!
Пристальный взгляд Касса был прикован к ней.
— Просто он был еще одним индейцем, чья жизнь «не стоит денег, потраченных на пулю».
Пьюрити замерла на месте. Поджав губы, она ответила:
— Повторяю в последний раз: если этот Парящий Орел, о котором ты говоришь, действительно исчез, то я не имею к этому никакого отношения.
— Если и так, то тебе должно быть известно, кто виноват.
— Мои люди — обычные ковбои, а не разбойники! Если бы кто-нибудь из них заметил индейца вблизи стада, то предупредил бы всех остальных, чтобы были настороже. — Касс ничего не ответил, и Пьюрити огрызнулась: — Можешь думать все, что угодно! Я устала от этого разговора.
Касс схватил Пьюрити за руку как раз в тот момент, когда она пыталась протиснуться мимо него. При одном прикосновении к ней словно вспышка молнии поразила все его существо, заставив понизить голос до хриплого прерывистого шепота:
— Я твердо намерен выяснить, что произошло в тот день, и именно ты рано или поздно расскажешь мне об этом.
— Зря тратишь время.
— У меня его более чем достаточно.
— Сейчас же отпусти меня!
Вырвав руку, Пьюрити, даже не обернувшись, выбежала из сарая. Подождав, пока она исчезнет из виду, Касс сунул руку в карман, нащупал медальон и стиснул его в ладони.
Пьюрити потеряла нечто очень ценное для нее.
Он тоже.
Ей нужно выяснить, что случилось с ее сокровищем.
И ему тоже многое необходимо узнать.
Она не прекратит поисков.
Он тоже.
Пат.
— Пьюрити это вряд ли понравится.
Короткое замечание Стэна повисло в воздухе. Он взглянул на Джека, который стоял возле его постели. Стэн очень устал, однако в тоне Джека, когда он несколько минут назад тихо постучал в его дверь и попросил разрешения войти, было нечто такое, что он сразу понял: дело не терпит отлагательства. Войдя, Джек завел разговор без обиняков. Он сообщил, что уезжает, оставляя здесь Касса, который возьмет на себя обязанности по управлению ранчо.
— Мне бы следовало обдумать этот вопрос еще до того, как было подписано соглашение. Возможно, мой рассудок был не настолько ясным, как казалось мне самому.
— Нет, ты рассуждал достаточно здраво. — Джек нахмурился. Он явно чувствовал себя неловко, но и на попятный идти не хотел. — Тебе нужно было спасти ранчо, и ты сделал правильный шаг, взяв себе партнера. Мне нужно вернуться на «Рокинг-Ти». — Джек отвел взгляд в сторону. — Джулия… Видишь ли, она не любит, когда я оставляю ее на ранчо одну. Если я отсутствую слишком долго, она начинает нервничать.
— Джулия — твоя жена.
Словно ища защиты, Джек посмотрел на Стэна.
— Да. Я встретил ее через три года после резни в индейском поселке. Ей нужно было иметь кого-то рядом, так же как и нам.
— Нам?
— Кассу и мне. Ему тогда только исполнилось восемь, но душа его уже ожесточилась. Черт побери, ведь он с ненавистью смотрел чуть ли не на каждого белого, попадавшегося ему на глаза! Мы нуждались в женщине с мягким характером, чтобы наша жизнь снова вошла в нормальную колею.
— Тебе незачем объяснять мне все это. Я тебя прекрасно понимаю. Вот Пьюрити хоть и не моя собственная плоть и кровь, но для меня все равно что родная дочь. И должен сказать, хотя тебе это едва ли придется по вкусу, что если бы дело касалось только меня, то, по правде говоря, мне легче было бы оказаться перед заколоченной дверью, чем обратиться к тебе за помощью. Сойти же в могилу, не будучи уверенным, что Пьюрити будет обеспечена, я не мог. Ради нее я поступился гордостью и не остановился бы ни перед чем, чтобы защитить ее.
Глядя на молчавшего Джека, Стэн неожиданно позавидовал ему. Джек был примерно одних лет с ним, однако, если не считать седеющих волос и обветренного, покрытого морщинами лица, он почти не изменился за те годы, что они не виделись. В его походке все еще чувствовались твердость и целеустремленность. Тело по-прежнему оставалось крепким и мускулистым, глаза светились здоровьем, хотя сейчас в них застыла грусть. Впереди у него было лет двадцать жизни, а то и больше, тогда как он, Стэн, уже стоял одной ногой в могиле. Но будь он проклят, если опять уступит!
Стэн, поджав губы, покачал головой.
— Знаешь, хочу тебе признаться: было время, когда я до такой степени ревновал к тебе из-за того, что все как будто складывалось в твою пользу, что это чуть меня не убило. — Он продолжал, не обращая внимания на хмурую складку, появившуюся на лице Джека: — Я не мог понять, как жизнь может быть такой несправедливой. Сначала Шепчущая Женщина предпочла тебя мне. Потом она подарила тебе сына. Твое ранчо на севере стало с каждым годом процветать, тогда как мои дела шли все хуже и хуже. Меня все время мучил вопрос, почему тебе должно было достаться все, а мне — ничего. Когда мне стало известно, что случилось с твоей женой во время резни в индейском поселке… я подумал, что у тебя по крайней мере остались светлые воспоминания и сын Шепчущей Женщины, чтобы помочь тебе преодолеть скорбь, тогда как все, что досталось мне, — полуразоренное ранчо и горькое сознание того, что все могло бы обернуться по-другому.
Стэн сделал паузу.
— Потом я нашел Пьюрити, и моя жизнь сразу изменилась. — Проворчав что-то чуть слышно себе под нос, Стэн сказал: — Быть может, у тебя нет желания меня слушать, но, думаю, следует внести в наши отношения, прежде чем ты уедешь, полную ясность. — Джек снова уклонился от его взгляда, и Стэн заметил: — Просто у меня создалось впечатление, будто ты хочешь что-то сказать и не решаешься.
Взгляд Джека переметнулся к нему.
— Что ж, пожалуй, ты прав. И моя жизнь тоже была далеко не такой радужной, как тебе казалось. Каждый раз, стоило мне взглянуть в лицо той, кого я любил больше жизни, я вспоминал: всем своим счастьем мы обязаны тебе. И она тоже это знала. Потом, когда я решил, что уже вернул тебе свой долг с лихвой, ты спас мне жизнь, и я опять оказался перед тобой в неоплатном долгу.
