Хизер Грэм - Желанная и вероломная
— Вес в порядке, — торопливо произнесла Келли.
— Кто это? — спросил Дэниел.
— Всего-навсего Руди Вайс…
— Что значит «всего-навсего Руди Вайс»?
Ох уж этот его менторский тон! За это девушка его убить была готова.
— Мой сосед, — сдержавшись, ответила она. — Баптист, член немецкого братства. Ты наверняка видел их маленькую белую молельню, которая оказалась в самом центре сражения.
— Значит, он может быть как яростным сторонником янки, так и сторонником южан. Ну и кого же он поддерживает?
— Ни тех ни других! — досадливо всплеснула руками девушка. — На их молельне нет даже колокольни, потому что баптисты упростили культовые обряды. Они против войны, не хотят никому причинять вреда. И очень набожны. Я, конечно, не уверена, что Руди одобряет мой образ жизни, но он очень добр и знает, что я живу одна. Видимо, пришел, чтобы узнать, все ли у меня в порядке.
— Фрау Майклсон! — Беспокойство в голосе гостя усилилось.
Келли круто повернулась, не обращая внимания на суровый взгляд Дэниела, и торопливо распахнула дверь.
Руди Вайс, седой, почти столетний старец с окладистой бородой, был тем не менее высок, подвижен и держался с большим достоинством. В его выцветших старческих глазах светилась тревога. Увидев ее живой и здоровой, он сразу же улыбнулся:
— Значит, у вас все в порядке? А я уж начал беспокоиться: в округе солдат полным-полно.
— Да, герр Вайс. Солдат хватает.
— Вы не заболели?
— Нет, нет. Я здорова.
— И никто вас не беспокоил? Если вам страшно, мы позаботимся, чтобы вы не оставались одна.
— Нет, благодарю вас, — торопливо отозвалась Келли и тотчас перевела разговор:
— А ваша жена и все остальные — они не пострадали?
— Нет, с нами все в порядке. — Старик, похоже, и не думал уходить. — У вас, кажется, гостит друг?
Келли замерла. А Вайс, разведя руками, пояснил:
— Карл, мой старший сын, видел какого-то мужчину, что кормил ваших цыплят.
Девушка тяжело вздохнула, не зная, что ответить. Но Дэниел уже спешил ей на помощь — сглаживая неловкость, он протянул Руди руку:
— Дэниел Камерон, мистер Вайс. Друг Келли.
Руди кивнул с серьезным видом, окинув Дэниела оценивающим взглядом.
— В таком случае, мистер Камерон, не задержитесь ли вы еще на минутку? У меня есть новости. На Севере серьезные события.
— Война… — начала было Келли.
— Война, само собой, идет своим чередом, — сказал Руди, доставая из кармана газету и протягивая ее девушке. — Я обычно не вмешиваюсь в чужие дела, — пояснил он Дэниелу, — но моя супруга послала меня сообщить обо всем Келли, поскольку она живет одна.
— Ну, что там? — Девушка заглянула Дэниелу через плечо, поскольку он сразу же отобрал газету и стал читать про себя.
— Президент Линкольн издал манифест об освобождении рабов, — тщательно подбирая слова, произнес Руди Вайс.
— Манифест об освобождении?! — удивилась Келли.
— Черт возьми, он все-таки решился! — воскликнул Дэниел и, невесело рассмеявшись, обернулся к любимой:
— Манифестом освобождаются рабы в мятежных штатах на Юге, а не на Севере и не в приграничных штатах! Какой хитрый ход! Ты понимаешь?
Келли недоумевала, не вполне понимая, о чем идет речь.
Дэниел отдал ей газету и с отсутствующим взглядом уселся в ближайшее кресло.
Девушка вопросительно взглянула на Руди Вайса, который застрял на пороге.
— Ваш друг Дэниел Камерон, он все понимает, — тихо сказал Руди. — Рабов освобождают с третьего января будущего года. Рабов «в штатах, поднявших мятеж».
Герр Камерон понимает, что южане не признают законным манифест какого-то Линкольна на территории своей Конфедерации. А вот рабы захотят освободиться. И начнут убегать.
Большинство двинется на Север в поисках пищи, работы и настоящей свободы. Многие впадут в отчаяние. Именно поэтому моя супруга так беспокоится за вас, Келли. Вам надо поостеречься, когда эти люди будут проходить по нашим местам. Я, в свою очередь, считаю, что вам следует опасаться и солдат. Есть люди хорошие, есть плохие, и это не зависит ни от цвета кожи, ни от цвета их мундиров.
Келли кивнула и нервно облизала пересохшие губы. Дэниел обменялся взглядом с Руди и подошел к двери.
— Вы тоже будьте осторожны, герр Камерон, — многозначительно произнес Вайс.
«А ведь Руди, черт возьми, отлично знает, что Дэниел мятежник, — подумала Келли. — Знает, но не придает этому значения. Для него друг есть друг». Причем Вайс считал нужным этого друга предупредить, поэтому он, уже собираясь уходить, обернулся и бросил через плечо:
— Южнее, на кукурузном поле, все еще стоят лагерем солдаты. Похоже, они следят за всеми дорогами. — Он поглядел на небо, потом перевел взгляд на Келли и Дэниела и печально покачал головой. — В воздухе по-прежнему витает запах смерти, а вода в ручье побурела от крови. Грустная это штука, война!
Очень грустная.
И он двинулся но тропке через поле.
Камерон некоторое время глядел ему вслед, потом скомкал в кулаке газету, — Хитрый ход! Черт побери, очень хитрый! Ваш мистер Линкольн не дурак, Келли. — Он вдруг в ярости швырнул скомканную газету.
— Ты-то ведь уже освободил своих рабов! — воскликнула, широко раскрыв глаза от удивления, Келли. — Если Юг не признает полномочия Линкольна, то какая разница, издан этот манифест или нет?
— Я тебе скажу, какая разница! — сердито отозвался Дэниел. — Рабы побегут десятками, сотнями, а может быть, тысячами! Причем некоторые из них будут опасны. Но и это не самое главное, разве ты не видишь.?
Удивленная и обиженная гневом любимого, Келли возмутилась:
— Да! Да, вижу! Линкольн освободил множество людей, скинув оковы рабства!
— Для победы в Гражданской войне он сделал больше, чем любой из его генералов! — сердито оборвал ее Дэниел. — Неужели не понимаешь? Теперь Европа ни за что не признает Конфедерацию. А Англия?! Англия, которая закупала у нас хлопок тюками, но всегда воротила свой аристократический нос от наших так называемых институтов, — ведь она теперь наверняка будет на стороне Линкольна! Нам больше неоткуда ждать помощи. Черт возьми, я всегда говорил, что этот человек, к сожалению, очень умен.
У Келли, до которой мало-помалу доходил смысл сказанного Дэниелом, тревожно забилось сердце. Конфедерация надеялась на финансовую помощь Европы, на признание. И правительству мятежников, судя по всему, почти удалось его получить.
Но Линкольн расстроил все планы, сыграв на том, что англичане презирают рабовладение. Получается, что президент боролся отнюдь не за сохранение Союза, а преследовал гуманную цель освобождения невольников. Война приобрела другой антураж. И в связи с этим повсюду, несомненно, разгорятся страсти.
