Стефани Лоуренс - Сколько стоит любовь?
– Это, – выдохнула она ему в губы, чуть поерзав, – именно то, чего я хочу.
И нагнулась поцеловать его. Но вместо этого он поцеловал ее. Жадно. Пламенно. Сладострастно.
Разом освободив ее от всех оков и всех запретов. Жесткие руки нашли ее и завладели каждым изгибом, каждым кусочком кожи, каждым чувствительным интимным местечком.
Она пыталась закинуть руки на его плечи, но мешали фрак и рубашка.
Он хрипло выругался, отстранился, быстро сбросил и то и другое и привлек ее к себе, почти раздавив при этом. Горящая кожа обожгла ее ноющие набухшие груди.
Окруженная кольцом стальных объятий, силой, которой невозможно было противиться, дрожа от лихорадочного предвкушения, подстегиваемая сознанием того, что теперь они едины, Прис обхватила его руками и отдалась буйству и безрассудству, страсти и желанию, настойчивой потребности, которая поглотила обоих.
Диллон до сих пор не мог поверить тому, на что она отважилась. Не мог до конца осознать всю степень охватившего его желания, выпущенного на волю этой женщиной.
Ее тело превратилось в горячий, нежный шелк, потаенные мышцы обхватили его плоть тесной перчаткой.
Его губы на ее губах, языки сошлись в поединке… Он очертя голову брал и отдавал все, что мог отдать. Свирепое сладострастие владело им с первого взгляда на нее.
Не сознавая, что делает, он мял ее тело, укладывая его так, как ему хотелось. Потом сжал бедра, приподнял и вонзился, сильнее и глубже, вынуждая принимать каждый свой выпад.
Она застонала, вздрогнула, но ни разу не отступила. Ни разу не попыталась отстраниться.
Он снова приподнял ее и насадил на себя. Она немедленно поймала ритм и пустилась вскачь: вольная всадница, оседлавшая необузданного жеребца. Он продолжал стискивать ее бедра, не только направляя, но делая все, чтобы она поднималась и опускалась с достаточной силой.
Уже через несколько минут у нее закружилась голова, и она прервала поцелуй. Закрыла глаза, откинула голову и попыталась вдохнуть как можно глубже.
Он неотрывно наблюдал за ней из-под полуопущенных век, все то время, пока еще недавно девственное тело принимало его. Пока он вонзался в нее снова и снова, молча, мощно, и она принимала и принимала его.
В какой-то момент ее примитивный танец, стоны и тихие вздохи, слетавшие с ее губ песнью сирены, почти заставили его поверить, что она некое волшебное создание, посланное неведомыми силами, чтобы захватить его в плен. И ей это удалось.
Ее желание обострялось, поражая его острыми стрелами. Ее ногти все сильнее впивались в его плечи, по мере того как страсть росла и уносила их.
Его взгляд упал на ее груди, колышущиеся от резких движений, вздымающиеся от недостатка воздуха, который она отчаянно пыталась втянуть в легкие. Он жарко припал губами к соблазнительным холмикам, нашел тугую вершинку, обвел языком, втянул в рот.
И стал сосать.
Она пронзительно вскрикнула.
Ее тело напряглось: близился последний пик. Все еще продолжая возбуждать ее, уносить все выше, он упивался вкусом ее грудей. И чувствовал, как древняя первобытная сила поднимается в них обоих, забирает с собой, сжимает в когтях, подгоняет и швыряет в водоворот страсти, раскаленное озеро удовлетворенного желания.
Волна подхватила их, подняла наверх, провела через космос ощущений, подкинула выше, еще выше, пока Прис не разлетелась на миллион осколков. Ее крики все еще звенели в ушах, когда она забилась в судорогах экстаза. В его глазах засверкали звезды… Ослепленный, пораженный несказанным блаженством, он присоединился к ней. Глубоко вошел в нее, безжалостно прижимая к себе и изливаясь в жаркие глубины ее лона.
Бессильно обмякшая Присцилла Даллинг, теплая, почти обнаженная, устало прикрыла глаза. Диллон тем временем пытался понять, что теперь будет и чем закончится эта ночь.
Понимает ли Прис, какие последствия будет иметь ее бездумный поступок?
Он был почти уверен, что сам не до конца понимает, к чему это приведет. Но сейчас у него просто не было сил разбираться, размышлять, оценивать глубину тех ощущений, которые она заставила его испытать.
Прис шевельнулась. Он устремил на нее взгляд, но она казалась совершенно измученной, впавшей в бесчувствие. Ее щека лежала у него на груди, роскошная грива волос разметалась по его плечам. Ее волосы были темнее, чем у него, не темно-каштановые, а иссиня-черные и казались настоящим тонким шелком.
Он поднял руку, взял густой локон, намотал на палец… Насколько он полагал, их будущее должно быть совместным. К сожалению, он серьезно сомневался, что она тоже так считает.
Прис ощущала, как он нежно, почти машинально играет с ее волосами, и не могла пошевелиться, не понимала причин теплого чувства, наполнявшего ее.
И это что-то казалось настоящим бальзамом, блаженным нектаром счастья. Неприятности и беды иссушили ее, и она пила, пила и не могла утолить жажду.
Но постепенно реальность вторглась в ее уютный кокон, здравый смысл проснулся и напомнил, что она лежит нагая в его объятиях, что он по-прежнему находится в ней.
Она думала, что смутится, но этого не произошло.
Сначала Прис даже немного растерялась, но вскоре смирилась: не стоит делать вид, будто она не наслаждалась каждым мгновением, каждой секундой, даже той резкой, пронзительной болью. Она все отдала бы, чтобы вновь почувствовать, как стальная плоть вонзается в нее. Он словно поставил на ней несмываемое клеймо, и она была невероятно этому рада.
Все нервы, все чувства до сих пор отзывались на их соитие.
Она хотела, жаждала острых ощущений, и он дал ей это все.
Осуществил все запретные мечты. Знает ли он об этом?
Ее губы чуть дернулись. Она уже хотела поднять голову, но он вцепился в ее волосы и не дал встать.
– Я покажу тебе реестр.
Она даже не сразу поняла, что он имеет в виду. Факт, ясно показывавший, до чего затуманены ее мозги, до чего она растеряна и сбита с толку.
Она постаралась взять себя в руки, попыталась заговорить, но обнаружила, что должна сначала откашляться.
– Я приеду в клуб завтра утром.
– Нет, – вздохнул он, отнимая руку. – Не пойдет. Я не могу показывать реестр любому постороннему человеку, а на этой неделе все тома находятся у клерков. Я возьму один, чтобы показать тебе, и даже если никто не узнает, что ты его видела, начнутся кривотолки.
– А этого нам не нужно, – кивнула она.
– Ты права. Завтра леди Хелмсли устраивает званый вечер: мы оба там будем. Можно незаметно ускользнуть, ты посмотришь реестр, и мы вернемся на вечер. Там будет столько народу, что никто ничего не заметит.
– А как насчет охранников, которые сторожат клуб? – нахмурилась Прис.
