Киран Крамер - Герцоги налево, князья направо
— Развлекайтесь на здоровье, Сергей. — Николас намеренно употребил имя князя, данное ему при крещении. — Только будьте поосторожней в выборе места для этой цели. Вы кого-то опасаетесь?
Словно избалованный ребенок, князь прикинулся, что не слышал вопроса. И посмотрел в окно с самым безразличным видом.
Николас отлично понял, что это деланное безразличие, и его отрицательное впечатление от князя усилилось в результате разговора. Сергей оказался самовлюбленным, не слишком умным, начисто лишенным подлинного благородства.
Николас подивился тому, что Поппи некогда питала к этому человеку нежное чувство. Впрочем, ей было всего пятнадцать лет, когда она познакомилась с князем в Санкт-Петербурге. Князь красив, обаятелен, когда желает таким казаться. Но не более того.
Понятно, что для юной девушки в первом порыве любви этого было достаточно.
Когда они достигли места своего пребывания в Суррее, Поппи обнаружила, что лорд и леди Колдуэлл прямо-таки сама любезность и гостеприимство. После приятнейшего чаепития в гостиной Поппи удалилась в отведенную ей комнату, умылась и позволила горничной привести в порядок свои растрепавшиеся за дорогу волосы. После этого она отпустила девушку, самостоятельно разделась и поставила дорожный баул в ногах кровати.
Настало время заняться тем, что предложила ей тетя Шарлотта.
Осмотреться.
Дом имел в высоту три этажа и был выстроен в елизаветинском стиле, так что Поппи предстояло обойти немало помещений, дабы удовлетворить свое любопытство по отношению к новому для нее местопребыванию.
Немного поболтав с экономкой, Поппи направилась в портретную галерею.
— А вот и я! — прошептал кто-то над ее плечом.
От неожиданности она вздрогнула.
— Драммонд! Вы меня напугали!
Николас рассмеялся — громким, сердечным смехом, которого она до сих пор от него не слыхала.
— Простите. Я не мог удержаться. Вы были так сосредоточенны, словно искали на портретах знакомое лицо. Чье же это?
— Право, даже не знаю, как вам ответить. Экономка сказала мне, что я увижу знакомое лицо на одном из портретов, висящих на левой стене.
— Она, должно быть, имела в виду меня, — сказал он и указал на портрет маленького мальчика с огоньком в глазах и очаровательной улыбкой. Одна из детских ручонок лежала на голове у красивой собаки, а во второй малыш держал пышную розовую розу.
— Так это вы и есть, — сказала Поппи, мгновенно распознав сдерживаемое озорство в осанке и выражении лица мальчугана.
Он был прелестным. И таким милым.
Поппи обратила изучающий взгляд на мужчину, в которого превратился мальчик. А превратился он в высокого, красивого, уверенного в себе взрослого человека, причем выражение озорства исчезло. На смену ему пришло впечатление, что этот человек может стать опасным противником для любого, кто его на это спровоцирует.
— Да, — подтвердил он, — это я. Моя крестная мать настояла, чтобы я согласился позировать для этого портрета, когда я гостил здесь однажды летом.
— Тем самым летом, когда вы оборвали все распустившиеся цветы в ее знаменитом розарии?
— Совершенно верно. Вы уже слышали эту историю?
Поппи ответила со смехом:
— Ваша крестная мать рассказала мне все о вас, как только мы сюда приехали, а вы удалились проследить за делишками Бориса.
— Вы позволите мне сопровождать вас? В конце концов в нас ожидают видеть счастливую чету обрученных. И не только счастливую, но и любящую. Чету, воссоединившуюся после трех тягостных лет, проведенных в разлуке.
Он испустил нарочито глубокий, шумный вздох.
— Хорошо, — согласилась Поппи без особого восторга, немного недовольная тем, что ее планы одной побродить по дому оказались нарушенными. — Собственно говоря, я хотела наведаться в западное крыло, на второй этаж, и заглянуть в комнату, в которой однажды останавливалась королева Елизавета.
Николас взял ее под руку со словами:
— Да, идемте и осмотрим эту комнату первым делом.
Комната королевы оказалась очень большой и богато обставленной, каждая вещь на своем месте, но все покрывал толстый слой пыли.
— Комнатой с тех пор не пользовались, — пояснил Драммонд. — Она нечто вроде священной усыпальницы. Взгляните-ка вон туда. — Он указал на изысканно красивый туалетный стол. — Видите гребень? Королева либо забыла его, либо оставила на память о своем визите.
Поппи подошла ближе к туалетному столу и присмотрелась к гребню.
— Не может быть, что это ее волосы.
— Да, пожалуй, — согласился Драммонд. — Можно ли поверить, что они сохранились до сих пор? Судя по тому, что нам известно, это могут быть волосы горничной, их время от времени заменяют.
Поппи рассмеялась и окинула комнату взглядом.
— Должна признать, комната вполне достойна того, чтобы в ней спала королева.
— И достойна того, чтобы мужчина сорвал поцелуй, — сказал Драммонд. — Особенно на ложе королевы.
— Нет, — твердо возразила Поппи, хотя сердце у нее так и подпрыгнуло от его слов. — Мы этого не можем.
Но он, негодник, уложил-таки ее на кровать. Поппи оказалась распластанной под ним, и как ни велико было ее возмущение, она не могла не смеяться вместе с ним.
И вдруг они оба замерли.
Поппи ощутила внезапное напряжение, увидев прямо перед собой его завораживающие серые глаза. Он наклонил голову и коснулся губами ее губ. Она со вздохом обняла его шею обеими руками. И Николас поцеловал ее долгим и нежным поцелуем, коснулся ее языка своим языком, губы его пылали.
Поппи выгнула спину и приподнялась… Но тут она вспомнила. Ведь он целует ее не ради наслаждения! Для него это всего лишь игра. Способ сделать из нее послушную нареченную, женщину, безумно влюбленную в герцога Драммонда, и в конечном счете стратегия, направленная на то, чтобы она пожертвовала свою девственность человеку, которого не любит. У него в кармане ее чулок, Наилучшее средство для того, чтобы силой подчинить ее своим планам. А планы его несомненно эгоистические.
Ладно, она не из тех женщин, которыми можно легко манипулировать.
Поппи оттолкнула Драммонда.
Глаза его, которые секунду назад горели призывным огнем, превратились в непроницаемые серые озера.
— Ладно, — сухо бросил он и встал. — Тем и должно было кончиться.
Поппи тоже встала и одернула юбку.
Сердце у нее бурно колотилось, однако она держалась со спокойным достоинством королевы Елизаветы и обратилась к Драммонду со словами:
— А теперь, поскольку вы столь любезны, не покажете ли мне остальные покои западного крыла?
И он это сделал. Поппи любовалась великолепными комнатами, бесценными полотнами живописи, статуями, место которым было в музеях, и прекрасными видами окрестностей из массивных окон, обрамленных гардинами из дорогого бархата и дамасских шелков.
