Марша Кэнхем - Ветер и море
– Я польщен, что он потрудился заметить то, что я делаю, – резко заметил Баллантайн. – А теперь, извини-;, те, меня ждут дела внизу.
– О, он все замечает, мистер Баллантайн. Знаете, он следит за вами, как голодный хищник. Ему хочется только одного – прийти в Гибралтар и преподнести морскому министерству вашу голову, разделанную на куски и зажаренную.
– Вы не рассказываете мне ничего такого, чего бы я уже не знал.
– Вы знаете, что он следит за вами? – Тонкие губы растянулись в деланной улыбке, которая совсем не коснулась светло-карих глаз. – Днем и ночью. Думаю, если вы вспугнете несколько теней, то обнаружите одного-двух гардемаринов, мечтающих заработать дополнительные полоски на обшлага.
Адриан смотрел на младшего лейтенанта, человека, которого он никогда не любил и которому никогда не доверял, и размышлял о том, что стоит за неожиданным проявлением дружеских чувств, но, будучи не в настроении глубоко вникать в эти тонкости, он напрямик спросил его об этом.
– Ну, потому, что я на вашей стороне, верите вы в это или нет. – Улыбка Фолуорта стала еще шире. – И потому, что в некотором смысле я восхищаюсь задачей, которую вы намерены решить, и мне не хотелось бы видеть, что вы или группа ваших сторонников потерпит неудачу, когда до успеха останется совсем немного.
– Вы говорите загадками, Фолуорт. Поясните.
– Речь идет, сэр, о вашей небольшой охоте на ведьм, о вашей игре «шпион, поймай шпиона». Было бы стыдно согласиться на компромисс в самом конце игры, не так ли, капитан?
Баллантайн никак не отреагировал, и только глаза у него потемнели, когда Фолуорт особо подчеркнул более высокое звание.
Щелчком закрыв табакерку, Фолуорт продолжал широко улыбаться, пока не заметил блеск в глазах Адриана.
– Пойдемте ко мне в каюту, лейтенант, – невозмутимо произнес Адриан. – Мы можем поговорить, пока я буду переодеваться.
– С удовольствием.
Благополучно добравшись до каюты и скрывшись от любопытных глаз и ушей, Баллантайн набросился на младшего офицера:
– Теперь будьте добры объяснить свои слова, мистер Фолуорт. И лучше, чтобы объяснение было честным.
– Могу я начать с военного суда над вами?
– А при чем тут он? – удивился Адриан.
Подойдя к письменному столу, Фолуорт поводил пальцем по позолоченной окантовке коробки для сигар, а потом открыл крышку, достал тонкую черную сигару, поднес ее к носу, и его ноздри затрепетали от крепкого аромата.
– Я с определенным интересом посещал судебные заседания, как и все мы, вы понимаете? – Он пристально посмотрел на Баллантайна. – Справедливо или нет, но драка с вашим командующим офицером расценена как акт мятежа, а на военном флоте мятеж наказывается повешением.
– Риску подвергались невинные жизни, а Сатклифф был слишком пьян, чтобы хоть что-то соображать.
– Полдюжины офицеров и члены команды, находившиеся в то время на палубе, полностью подтвердили ваши показания.
– Тогда я не понимаю, в чем дело?
– Дело в том, что прежде никогда не видели, чтобы Джеймс Сатклифф пил на борту – даже глоток грога. На берегу – да, и много. Но вы должны были знать об этом, потому что часто пили вместе с ним во время его самых тяжелых запоев.
– И какой смысл во всем этом?
– Смысл есть. – Фолуорт поджал тонкие губы. – Первое, как я сказал, военный суд. Независимо от того, насколько смелой, обоснованной или справедливой была ваша защита, морской суд хотел, чтобы вас, в самом крайнем случае, понизили в звании и отправили в какую-нибудь пыльную дыру, где вы бы до старости считали тухлые яйца. И честно говоря, было похоже, что все идет к этому, пока не появился коммодор Эдвард Пребл. И тут мы переходим ко второму пункту: долгое совещание за закрытыми дверями, а затем вы появляетесь со свободными запястьями и годичным испытательным сроком, во время которого должны «исправиться». Сатклифф без возражений уходит в отставку и... – он поднес свечу к кончику сигары и сквозь облако бело-голубого дыма наблюдал за выражением лица Баллантайна, – и наш огнедышащий лейтенант неожиданно становится кротким и послушным, как побитая собака. Урок усвоен? Возможно. Но думаю, что нет. И это приводит нас к третьему пункту.
Адриан ждал, ему становилось не по себе от этих высказываний.
– Только вопиющие недоработки в обеспечении безопасности на море помешали коммодору Преблу положить конец войне еще в прошлом году.
Адриан смотрел на Фолуорта – пристально смотрел.
– Зашифрованные донесения, – небрежно продолжал Фолуорт, – секретные приказы, стратегические планы – все это попадало не в те руки. Трудно поверить, что среди нас есть предатель. Я хочу сказать, что подобного поведения можно ожидать от этих бандитов – в конце концов, в них это заложено природой, – но от блистательного, честного американского офицера? Едва ли.
– Как вы узнали об этом? – холодно спросил Адриан.
– По взгляду испытавшего предательство на себе. Вы, капитан, достаточно долго служите, чтобы наконец понять, что ничто в этом мире невозможно скрыть. – Фолуорт замолчал и загадочно ухмыльнулся. – Особенно если чей-то кузен оказывается адъютантом одного из старших капитанов при Пребле.
– Как глубоко просочилась эта информация? – поинтересовался Адриан, запомнив источник сведений.
– Вы хотите знать, достигла ли она ушей Старика? Если и да, то он ничего мне не сказал – что, кстати, очень странно, так как он считает бесценной мою помощь при забивании гвоздей в ваш гроб.
Баллантайн заставил себя сделать глубокий вдох, прежде чем предпринять дальнейшие попытки выпутаться из сети, которая – он чувствовал – все плотнее окутывала его. Что же произошло? Как смогли так тщательно разработанные планы быть сорваны этим бездарем в крахмальном воротничке – Отисом Фолуортом?
– Могу я из вашего молчания, капитан, заключить, что в итоге я попал в десятку?
– Могу я из вашей настойчивости, лейтенант, сделать вывод, что этот откровенный разговор вы затеяли с определенной целью? – Баллантайн смотрел на него, возмущаясь хорошо обдуманным употреблением звания, известного лишь нескольким людям.
– Допустим, я надеюсь, что мы можем прийти к некоему выгодному для нас обоих соглашению в обмен на то, что я и впредь буду хранить молчание.
– То есть?
– Когда Дженнингса уберут, после чего вы, безусловно, войдете в круг приближенных Пребла, кто, по-вашему, станет командиром «Орла»? – Фолуорт широко развел руками.
– Дженнингс? Что навело вас на мысль, будто Дженнингс тот человек, за которым я слежу?
– Если не он, то для чего эта тщательно продуманная мистификация? Зачем вас отправили на этот корабль? Почему Сатклифф без разговоров ушел в отставку и почему вы согласились на то, чтобы ваша репутация была очернена, пусть даже на время? Все знатное семейство Баллантайн в Виргинии, должно быть, пришло в ужас, получив такое известие.
