Патриция Поттер - Дама его сердца
Джэнет рассказала дочерям сказку, спела колыбельную Колину и крепко прижала его к себе.
Она может быть довольна тем, что имеет. У нее есть дети, она теперь обладает независимостью, о которой так долго мечтала. Разве этого не достаточно?
Однако мысленно она все время видела Брэмура, держащего на руках ее сына, его нежный и в то же время печальный взгляд. Ей даже показалось тогда, что в глазах мелькнул проблеск подавленного желания… Но, наверное, это просто игра ее воображения, и она видит то, что хочет. Ведь больше ничто не говорит о его интересе к ней.
А может, он сейчас опять бродит где-то по окрестностям? Может, он тоже не спит по ночам, как не спится ей после его приезда?
Колин заснул. Она бережно опустила его в колыбель, которую придвинула к своей кровати. По ночам она любила дотронуться до него, убедиться, что ее сын с ней и с ним все в порядке.
Джэнет подошла к окну. В конюшне светился огонек. Значит, там кто-то есть, а ведь уже за полночь. Надо бы пойти посмотреть, что там… Но Джэнет прекрасно понимала, что это лишь предлог. «Нет, я никуда не пойду», — говорила она себе, а сама уже накидывала на плечи шаль.
Колин раскинулся во сне, и Джэнет снова его укрыла. Господь милосердный, как же она его любит. И девочек своих тоже, они такие прелестные, каждая по-своему. Уж она позаботится, чтобы они вышли замуж по любви, если даже ничего другого не сможет для них сделать.
На глаза Джэнет навернулись жгучие слезы. А разве на свете существует такая вещь, как любовь?
Она вытерла глаза краем шали, вышла и осторожно спустилась по лестнице. У двери она помедлила. Наверное, в конюшне этот новый работник, Тим, и она напрасно встревожилась. Но в любом случае ей нужно подышать свежим воздухом.
Снаружи ее охватил колючий холод, а потом она увидела, как дверь конюшни открылась, и через несколько секунд на пороге показался Брэмур. При виде ее он остановился как вкопанный, а Джэнет показалось, что вместе с ним остановилась земля. Она прижалась спиной к двери, чтобы в любой момент ускользнуть в дом, но, когда он приблизился, ноги ей отказали.
На нем был распахнутый сюртук, волосы взлохмачены, несколько прядей упало на лоб. В лунном свете лицо его показалось ей мрачным, чему способствовала отросшая за день щетина. Вид у него был какой-то отчаявшийся и даже — опасный…
— Миледи?.. Уже поздно, — заметил он.
— Я то же самое могу повторить вам. Я увидела свет в окошке конюшни и решила проверить, все ли в порядке.
— Да, как будто. Я сегодня говорил с Тимом. Он разыскал вашего Кевина, так что теперь они будут здесь работать вдвоем. Кроме того, я пришлю вам на помощь несколько человек.
— Шпионить за мной?
— Нет, миледи. Помогать вам. И вы в любой момент их можете рассчитать. Я, наверное, неясно выразился: вы вправе поступать так, как пожелаете. Только прошу об одном: если у вас возникнут какие-либо трудности — сразу же сообщите об этом мне.
— И вы снова приедете?
— Конечно.
— Но почему?!
— Назовите это капризом, миледи. И мне все равно, как к этому отнесутся ваши родственники.
— Они, между прочим, хранят верность Камберленду.
— Достаточная причина, чтобы внушать подозрения.
Джэнет удивленно взглянула на него:
— А я думала, что вы человек из его окружения.
— Ко мне он относится довольно равнодушно. Он восхищался моим кузеном. И я никогда не понимал причины этого восхищения, так как кузен, как он сам любил повторять, был заинтересован лишь в собственном благополучии. И еще, как вы, наверное, слышали, он был забулдыга и большой волокита.
— И вы этого не одобряли?
— Нет, мэм. Не одобрял. Я считал, Что Брэмур заслуживает лучшего хозяина.
Странное, многозначительное заявление! Джэнет на мгновение задумалась, пытаясь уловить его скрытый смысл. Брэмур заслуживает, да. Но сам Нил Форбс, ныне маркиз Брэмур, тоже не очень подходит для роли владельца. Одежда у него самая простая, и держится он без всяких претензий на величие. Непонятно. Если ему так необходимы были ее приданое, наследство и титул, тогда почему он сейчас не купается в роскоши, раз получил все, что хотел?
Наступило молчание. Джэнет вдруг поняла, что он вовсе не равнодушен к ней. Тогда почему он притворяется равнодушным? Потому что она овдовела еще так недавно?
— Вы ездили верхом? — наконец спросила она.
— Да, мне надо было освежиться после… ужина.
Джэнет невольно улыбнулась. Ей тоже необходимо было выйти подышать свежим воздухом — и она вышла, хотя ей надо присматривать за тремя маленькими девочками и грудным малышом.
— Вы хотите сказать — после разговора с родственниками мужа?
— Нет, конечно. Просто в комнате было… очень душно.
— И свежий воздух помог?
— Да.
— А я бы тоже хотела проехаться верхом ночью. Мне это не удавалось с тех пор…
«С тех пор как мы встретились в Брэмуре», — добавила она про себя.
— Много лет назад я оскорбил ваши чувства, миледи, — неожиданно сказал Нил. — Но я этого не хотел.
— И поэтому вы теперь здесь?
— Из чувства вины? Не думаю, миледи.
— Когда-то вы называли меня Джэнет.
— Это было давным-давно.
— Да, целая вечность прошла. И я многому научилась за это время. Но все же вы не ответили на мой вопрос. Зачем вы причиняете себе столько хлопот из-за моих дел?
— Столько хлопот?.. Но это не так. Я просто не люблю Кэмпбеллов.
— Всех или только эту ветвь?
— Все они одинаковы.
— Значит, вы просто затеяли с ними игру?
— Да. В последние годы я очень преуспел в интригах. Джэнет охватило разочарование. А она-то думала…
— У вас чудесный сын, — сказал он. — И замечательные дочки.
— Вы им тоже понравились. Кстати, этому немало способствовал Самсон, обмочив ваш сапог.
— Да уж, конечно, не мои собственные достоинства, — усмехнулся Нил, иронически вздернув бровь, и ему это так шло, что он ей показался даже красивым.
— Мне надо идти, — сказала Джэнет, почему-то волнуясь.
Нил загородил ей дорогу, но это было лишнее: она все равно не могла сдвинуться с места. Он был так близко… Ей вдруг стало жарко, захотелось до него дотронуться, но она знала, что не может себе этого позволить. Взгляды их встретились. Его глаза были непроницаемы, лицо словно высечено из камня, но внезапно он поднял руку и погладил ее по щеке.
— Милорд?.. — прошептала Джэнет.
Но ее шепот подействовал на него как пощечина. Нил отшатнулся.
— Завтра я еще раз побеседую с вашим деверем и уеду, — сказал он своим холодным тоном, который она уже успела возненавидеть.
— Но ведь вы хотели поездить по Лохэну, увидеть побольше.
Что же это она делает? Она же практически предлагает ему остаться! Джэнет вдруг почувствовала, что, если он уедет, это будет большая потеря, чем даже смерть мужа. Она скорбела об Аласдэре так же, как печалилась бы о безвременной смерти любого человека, но вовсе не как о муже. Из-за этого она чувствовала себя очень виноватой, но правда есть правда.
