Лаура Торн - Веление сердец
Она металась, стонала и вздыхала под ласками его языка, и его ладони крепко обхватили ее груди, потирая нежные соски пальцами.
– О, мой Бог, – застонала Катрин. – Иди ко мне, Кассиан, я прошу тебя, иди ко мне.
Снова она услышала его хриплый смех.
– Еще нет, моя дорогая, еще нет.
Катрин больше не могла ждать. Она совсем потеряла голову. Усталая прачка превратилась в обезумевшую женщину.
Обеими руками она схватила его за волосы и пригнула его голову к себе. Ее поцелуй был полон страсти, ее руки вцепились в его тело, как будто не желая отпустить его ни на секунду. Она тесно прижалась к нему, живот к животу.
– Возьми меня, – шептала она. – Пожалуйста, возьми меня сейчас, я не могу выдержать больше.
– Раздвинь ноги пошире, – приказал Кассиан и на мгновение отодвинулся от Катрин.
Он приподнял ее бедра чуть выше, положил обе ее ноги себе на плечи и вошел в нее сильным движением, наполнив ее всю.
Катрин закричала от желания. Ее бедра подчинялись ритму его глубоких сильных ударов. Оба задыхались от страсти. На лбу Кассиана выступил пот, и волосы Катрин на шее стали мокрыми.
– Быстрее, – выдохнула она, и Кассиан исполнил ее желание.
Вместе они поплыли по морю страсти, вокруг них бились волны вожделения, и они оба издали тихий гортанный стон.
Глава 11
Кассиан пробудился ото сна, похожего на смерть. Во сне он брел по длинному туннелю, в конце которого показался яркий, но очень приятный свет. Его ноги сами собой несли его к этому свету. Легко, как будто не было ни горя, ни забот, веселый и довольный всем миром, несказанно счастливый, он направлялся к этому свету. Ему надо было сделать еще несколько шагов, и он бы добрался до него, но он проснулся. С трудом он открыл глаза и осмотрелся. Он лежал на грязном, дурно пахнувшем, соломенном тюфяке в большой комнате с несколькими маленькими оконцами. Все здесь очень дурно пахло. Запах гнили, крови, мочи, отбросов так сильно ударил ему в нос, что он чуть было не задохнулся.
Перед ним, рядом с ним, сзади него лежало множество людей. Одни на соломенных тюфяках, как он, другие прямо на голом глиняном полу. Многие из них стонали, кашляли, вздыхали и хрипели. Некоторые плакали, другие громко молились.
Тут и там по рядам больных пробегал монах – давал пить, вытирал лоб лежавшим в лихорадке людям.
Кассиан увидел двух мужчин в монашеских капюшонах и с масками на лицах, которые вошли в этот зал, наполненный страданиями. Они подошли к мужчине, который неподвижно лежал на полу. Один из монахов подхватил его за руки, второй за ноги. Мужчина был мертв. Монахи вынесли его из зала, тут же вернулись назад, подошли к другому трупу и вынесли его также.
Когда они в третий раз проходили мимо него, Кассиан схватил одного из них за рясу и спросил хрипло:
– Где я?
Монах устало улыбнулся, присел рядом с ним на корточки и положил руку ему на лоб.
– Вы в Лондонском госпитале для бедных, если вы хотите знать точнее, то в Сохо.
– Как я попал сюда?
Монах пожал плечами.
– Не имею ни малейшего понятия. К нам каждую минуту поступают новые больные. Одних работники госпиталя находят на улице, другие из последних сил добираются сюда сами.
Кассиан кивнул, в то время как его взгляд блуждал по рядам смертельно больных людей.
– Настоящая беда, – продолжил монах. – Больные чумой мрут как мухи, могильщики уже давно не справляются со своей работой.
Кассиан испугался.
– Я болен чумой?
Монах внимательно посмотрел на него, приподнял его грязную рубашку и осмотрел его грудь, а затем руки.
– Нет, я не могу распознать на вас признаков чумы. Вас сюда могла привести любая другая болезнь, но только не чума. – Он задумчиво посмотрел на молодого человека, затем наклонился к нему и прошептал: – Я советую вам исчезнуть отсюда, как только вы будете в состоянии ходить, вы молоды и сильны, слишком молоды, чтобы умереть. Уходите, пока вы не заразились от других.
– Как долго я здесь? – спросил Кассиан.
– Я точно не знаю, неделю, десять дней, может быть, чуть больше, может быть, чуть меньше.
– Кто-нибудь спрашивал обо мне? Может быть, молодая женщина?
Монах покачал головой.
– Нет, ни к кому из лежащих здесь никто не приходит. Никто не спрашивал ни об одном больном.
– Вы уверены? Моя жена должна была сюда прийти. Ее зовут Катрин, и она удивительно красива.
– Многие бежали из города, может быть, ваша жена также или… – монах не закончил фразу, но Кассиан его понял.
– Или она умерла от чумы, – прошептал он с ужасом. Монах кивнул и легко похлопал Кассиана по плечу.
– Идите и найдите ее, но будьте осторожны, город буквально кишит зараженными чумой. Вам лучше было бы отправиться в деревню, может, найдется какая-нибудь добрая душа, которая пустит вас переночевать у себя на сеновале.
– Спасибо, спасибо за все, – сказал Кассиан, но монах только отмахнулся.
– Под матрацем вы найдете свои личные вещи, если только такие у вас были. – С этими словами он встал и снова присоединился к своему коллеге, который занимался тем, что отделял живых от мертвых.
Большим усилием Кассиан заставил себя приподняться. Он похудел, брюки свисали у него с бедер. Он подобрал валявшийся в одном из углов поводок для теленка и обвязал его вокруг себя, как пояс. Затем он приподнял соломенный тюфяк, заглянул под него и обнаружил письмо, которое было адресовано ему.
Он сунул письмо в карман и, даже не бросив последнего взгляда на страдающих, покинул это страшное место.
Перед дверью он глубоко выдохнул, но запах болезни и смерти еще держался в его одежде, не пощадив даже его волосы.
Кассиан на ватных ногах подошел к стоявшему поблизости колодцу, зачерпнул рукой немного воды и выпил, потом подождал, пока поверхность воды снова станет гладкой и ясной, как зеркало, и посмотрел на себя. То, что он увидел, испугало его. Под глазами залегли глубокие тени, волосы, отросшие ниже плеч, свисали сальными прядями, щеки впали, губы казались тонкой линией, всклокоченная борода торчала клоками – и все это вместе придавало ему облик самого убогого из всех нищих.
– Ну и докатился же ты, лорд Кассиан Арден, – сказал он себе с глубокой горечью.
Когда его руки высохли, он вытащил письмо из кармана, сел на край колодца и сломал печать, в которой он с первого взгляда узнал печать сэра Болдуина Гумберта.
– Что этот сукин сын хочет мне сообщить? – пробормотал Кассиан и развернул листок. Он чуть не оцепенел, узнав почерк Катрин, и все его существо обратилось в лед, когда ее слова достигли его сознания.
«Моя любовь к тебе погасла, как свеча на ветру, было ошибкой с моей стороны поехать с тобой в Лондон… бросив глубоко уважаемого и от всего сердца любимого сэра Болдуина Гумберта. Я возвращаюсь с ним домой. Рядом с ним я буду жить как честная уважаемая женщина.
