Сьюзен Кинг - Пронзенное сердце
Мэйзри порылась в корзинке и, достав оттуда несколько мешочков, отложила их в сторону.
— У вас на голове еще и огромная шишка, моя госпожа. Она, должно быть, страшно болит. Я приготовлю горячий успокаивающий настой. Он снимет боль и уменьшит опухоль. Но прежде — немного мази из трав. — Мэйзри открыла кувшин и опустила в него пальцы. — Я готовлю ее главным образом из листьев и добавляю немного каштанового и миндального масла. Это хлопотно, но очень помогает в подобных случаях. У меня есть и травяной настой для мытья волос, но вам пока не стоит мочить голову. — Она намазала висок Эмилин какой-то ярко-зеленой мазью. Дерк увидел это из своего угла и рассмеялся, Элви засмеялся потому, что засмеялся брат, и Эмилин улыбнулась в ответ.
— Ты замечательный лекарь, Мэйзри, — признала она.
— Бог послал мне этот дар. Ко мне приходят многие, причем приводят не только своих родных, но и скот. — Женщина светло улыбнулась. — Я всегда стараюсь сделать все, что могу, кого бы мне ни пришлось лечить. Бабушка много рассказывала мне о старых обычаях, травах, растениях и всем прочем, а кое-что я узнала и сама. — Она закончила накладывать мазь и тщательно вытерла руки тряпкой.
Заглянув в отобранные мешочки, Мэйзри взяла из каждого по щепотке сухой травы и завернула смесь в чистую тряпочку, а потом опустила сверток в кипящую воду — в меньший из двух стоящих на огне котелков.
— Ты хорошо знакома с Черным Шипом? — после долгого молчания спросила, наконец, Эмилин.
— Да, хотя он часто надолго пропадает, да и вообще не слишком общителен. Он у нас здесь за лесника — помогает монахам, которым принадлежит эта земля.
— И давно ты с ним знакома? Мэйзри кивнула:
— Да, достаточно давно. — Размешав настой, она налила горячую душистую жидкость в чашку и подала больной.
Осторожно отхлебнув, Эмилин ощутила приятный вкус мяты, легкий аромат ромашки и еще каких-то трав, которых не знала. Прислонившись спиной к стене, крепко сжала теплую деревянную кружку.
Мэйзри присела рядом с Эмилин.
— Восемь лет назад Элрик нашел Шипа на болотах почти мертвым, со стрелой в легких. Он был очень, очень плох. — Она покачала головой, вспомнив события тех времен. — Несколько недель мы не знали, выживет он или умрет, хотя я делала все, что могла, и молилась за него день и ночь. Он долго жил у нас — пока не выздоровел — и все время прятался.
— Значит, ты знаешь, кто он такой на самом деле? — осторожно спросила Эмилин. Мэйзри сощурила глаза:
— Знаю. А вы, миледи?
— Мой отец той роковой ночью помог ему. Сначала мы думали, что ему удалось благополучно скрыться, но потом прошел слух, что он погиб. — Эмилин подняла глаза на свою спасительницу.
Женщина кивнула.
— Так вот оно что, — тихо проговорила она. — Он упоминал сегодня, что в долгу перед вами. А слух о его смерти мы распускали специально — он сам просил нас об этом. Юноша оставался у нас до тех пор, пока не окреп, и мы говорили всем, что это мой кузен. Когда же он ушел, то редко давал о себе знать. Хотя в последние два года начал время от времени появляться. — Мэйзри рассмеялась. — Но все это время мы не нуждались ни в чем: он присылал нам деньги и продукты, оказывал всяческие любезности. Он заплатил нам во много раз больше того, что остался должен. Черный Шип — хороший человек, у него благородное сердце. И он понимает, что такое благодарность. Если он считает, что обязан вам, то сделает все, чтобы отдать долг.
— Он спас меня прошлой ночью. Этого вполне достаточно.
— Вполне возможно, что сам он считает иначе. Он ничего не забывает. Но знаете, что говорит древняя мудрость: лучше старые долги, чем старые распри.
Мэйзри отошла, чтобы помешать что-то в котелке, и через несколько минут Эмилин получила миску горячего ароматного супа, толстый ломоть хлеба с сыром и маленькую чашку чего-то крепкого из винной фляги. Она ела с жадностью, макая куски хлеба в суп, чтобы не оставить ни кусочка овощей и ни капли бульона. Сыр был мягким и сочным, а медовая настойка приятно обжигала рот.
Мэйзри накормила детей, а потом и сама немного поела. Когда же с ужином было покончено, она сполоснула посуду и уселась у огня, напевая детям колыбельную. Убаюканная песней, Эмилин совсем расслабилась и снова задремала.
— Элрик! — Громкое восклицание разбудило Эмилин, и она с трудом села на постели. В пещеру вошел мужчина очень высокого роста и плотного сложения. Одет он был в плащ, рубаху и широкие штаны — все коричневого цвета. Огненно-рыжая копна густых и спутанных волос окружала его голову, а такого же цвета борода закрывала почти все лицо.
Мэйзри поспешила к мужу, а Дерк до тех пор терся об его ноги, пока отец не поднял его, посадив к себе на плечо. Мэйзри представила мужа Эмилин, и великан застенчиво кивнул ей через огонь очага. Девушка улыбнулась, но в эту минуту внимание ее привлек другой человек, только что вошедший в пещеру.
Черный Шип тепло улыбнулся Мэйзри и Дерку, пробормотав приветствие небрежно, как старым добрым знакомым. Он посмотрел на Эмилин сразу, как только вошел, но наклонился к Мэйзри, тихо расспрашивая ее о чем-то и внимательно слушая ответы.
Эмилин наблюдала за ним, как зачарованная. Стоящий перед ней мужчина вполне соответствовал тому образу, который ее память сохранила с детства. Он был высок — хотя и не такого гигантского роста, как Элрик. Строен — длинные ноги в коричневых шерстяных штанах лишь подчеркивали силу легкой фигуры. Тело казалось худым, узким в бедрах, а плечи широкими и прямыми. Одет он был в короткую кожаную куртку, украшенную металлическими кольцами. Под курткой — коричневая рубаха, подол которой доставал почти до колен. На ногах — высокие кожаные ботинки со шнурками, тоже кожаными. Зеленый капюшон, откинутый назад, лицо с короткой густой бородой. Темные вьющиеся волосы до плеч.
Поговорив с Мэйзри, молодой человек легкой походкой подошел к Эмилин. Сердце девушки забилось быстрее — подняв голову, она настороженно разглядывала своего спасителя. Огонь окрасил его лицо в красный и золотой цвет, четко обрисовав все черты: орлиный нос, густые темные брови, смело разлетающиеся над зоркими глазами. Наклонившись, Черный Шип в свою очередь внимательно разглядывал ту, которая теперь казалась ему почти незнакомкой.
— Приветствую вас, миледи, — наконец проговорил он и присел на корточки рядом с девушкой.
Уголок его рта приподнялся в полуулыбке, а Эмилин, наконец, удалось заглянуть ему в глаза, обрамленные густыми ресницами. Глаза эти оказались светлыми, но какими — голубыми, зелеными или серыми — девушка не смогла определить, мешал свет очага. Он, несомненно, был хорош собою, почти красив, но особой — необузданной, темной, дикой красотой. Эмилин видела, как в каждом его движении, даже в малейшем изменении выражения лица сквозила мужественная сила, за которой таились нежность и мягкость.
