Виктория Холт - Шестая жена
Обе дочери в алых бархатных платьях, с крестами, украшенными жемчугами и рубинами, вызвали у пего приступ гнева; старшая — потому, что напомнила ему о его первой жене (а он не хотел вспоминать прошлое, наполненное упреками этой испанки), младшая — потому, что была самой здоровой из всех его детей, но не сумела родиться мальчиком.
На портрете будут он сам, его дети и его королева, но никакой Катарины там не будет. Это должен быть семейный портрет, а что она сделала, чтобы увеличить его семью? Ничего.
Он прорычал свои распоряжения:
— Я сяду так, как будто я на троне, а мальчик станет рядом со мной. Подойди ко мне, сын мой. Дочери пусть станут у колонны, а рядом со мной будет моя королева. — Он бросил злобный взгляд на Катарину. — Мне кажется, что здесь должна быть другая королева, та, которая подарила мне сына.
Воцарилась тишина. Ганс Гольбейн почувствовал себя очень неуютно. Катарина приложила все силы, чтобы не выказать страха, который охватывал ее всякий раз, когда король заводил разговор на эту тему.
Генрих уселся, его сын и дочери заняли места, на которые он им указал. Только Эдуард осмелился с сочувствием посмотреть на королеву.
— Художник! — вскричал Генрих. — Ты нарисуешь рядом со мной мать Эдуарда. В нашей семье королевой должна быть Джейн Сеймур. Она мертва, и я скорблю о ее смерти, но она была нашей королевой — она была матерью нашего сына. Так что ты изобразишь ее рядом со мной, сэр художник. Понятно?
— Я всегда покорен вашим велениям, ваше милостивое величество.
— Нарисуй ее бледной, похожей на тень... на призрак... словно она явилась из могилы, чтобы присоединиться к нам. Так что, мадам — он бросил злорадный взгляд на Катарину, — мы не нуждаемся в вашем присутствии.
Катарина поклонилась и удалилась. Такого оскорбления она еще не получала, и ее охватил ужас.
Это могло означать только одно — король жалеет о том, что женился на ней. Раз Генрих VIII начинал жалеть о своем браке, значит, он уже подыскивает себе новую жену.
При дворе уже все знали, какой будет новая картина, все слышали о призраке королевы Джейн.
Гардинер и Райотесли поздравляли друг друга. Пришло время нанести удар.
Кранмер и Хертфорд внимательно следили за Гардинером и Райотесли. Ближайшие друзья Катарины нервничали. Что касается самой королевы, то она безотрывно думала о своих предшественницах, которые поднялись на эшафот в Тауэре и умерли на нем, ибо она чувствовала, что скоро придет и ее черед.
Колокола торжественно вызванивали: сыновей... сыновей... сыновей.
При дворе нарастало напряжение; все ждали, что будет дальше.
* * *
Судьба, явившаяся на этот раз в образе войны, отвлекла внимание Генриха.
В течение последних нескольких месяцев из Шотландии приходили тревожные вести. Заветной мечтой Генриха было женить своего сына на Марии, королеве Шотландии, которая была еще младенцем, и объединить обе страны под одной короной. Этому изо всех сил противился французский король. Франциск хотел забрать девочку к своему двору, чтобы позже выдать ее замуж за своего старшего сына. Он посылал в Шотландию корабли с вооружением, и шотландцы, нарушив обещание, данное Генриху, начали переговоры с Францией.
Генрих мечтал создать Британскую империю; он понимал, что брак французского дофина с шотландской принцессой сделает эти мечты неосуществимыми. Поэтому он решил, что единственный выход в создавшейся ситуации — война с обеими сторонами сразу.
Испанский император Карл хотел заполучить Англию в качестве своего союзника против Франции, и Генрих решил помочь испанцу войсками. Он послал одну армию, которой командовали Томас Сеймур и сэр Джон Уоллоп, на север Франции, а другую, во главе которой стоял его зять, граф Хертфорд, — в Шотландию. Генрих сам решил отправиться во Францию, чтобы разгромить войска Франциска; они с испанским королем планировали взять Париж и с триумфом вступить в него.
Так что Генрих на время оставил мысли о поисках седьмой жены.
Надо было назначить регента для Англии, и, хотя жена не сумела удовлетворить его в постели, король решил, что может доверить ей управление страной его отсутствие. Кранмер и Хертфорд помогут ей, а он спокойно погрузит на корабль свою армию и отправится во Францию.
Июльским днем он отбыл в Дувр и целым и невредимым достиг Кале.
Прекрасно понимая, какая огромная ответственность легла на ее плечи и какая награда ее ждет, если она не справится со своими обязанностями, Катарина, тем не менее, с отъездом короля испытала облегчение. В конце концов, выйдя замуж за человека, велевшего казнить двух жен и терроризировавшего и унижавшего трех других, женщина должна быть готова к тому, что ее жизнь будет полна тревог, и уж если она не могла испытывать презрение к смерти, то должна была научиться хотя бы не впадать в ужас при мысли о ней.
Король уехал, она была свободна, хотя и ненадолго. Катарина радовалась в душе.
Расставаясь, он нежно уверял ее в своей преданности, но перед тем как уйти, дал особое задание, касающееся принца Эдуарда.
— Раз уж мы не можем обзавестись еще одним сыном, — с упреком произнес король, — то должны беречь того, которого имеем.
И когда он нежно поцеловал ее, она прекрасно знала, о чем он думает.
«Целый год и никаких признаков беременности!» — несомненно, что, пересекая Ла-Манш под расшитыми золотом парусами, король убеждал себя, что он очень терпелив и что ждать беременности жены целый год — это очень долго.
Однажды, когда Катарина наблюдала за уроками детей, ей доложили, что при дворе появилась женщина, которая утверждает, что она подруга королевы, и просит дать ей аудиенцию.
Катарина попросила посланца передать этой женщине, что как только она освободится, то примет ее. Вскоре в ее покои ввели молодую даму, высокую и стройную, с бледным лицом, золотистыми волосами и глубокими голубыми глазами, в которых горел какой-то неземной огонь.
— Ваше величество... — Молодая женщина преклонила колени перед королевой.
— Анна Эскью! Неужели это ты? Впрочем, я должна теперь называть тебя госпожой Кайм, ибо ты замужем. Встань, моя дорогая Анна. Расскажи мне о себе.
— Умоляю, зовите меня Анной Эскью, ваше количество, как звали прежде, ибо я хочу носить свою девичью фамилию.
Катарина, заметив следы невзгод на лице своей подруги, отпустила слуг, за исключением маленькой Джейн, которую она отослала в дальний угол комнаты и велела заняться вышивкой.
— Что с тобой случилось? — спросила Катарина.
— Я ушла от мужа. Или, правильнее было бы сказать, он отослал меня.
