Джоан Смит - Испанская леди
– Но это ведь только танец! Он считается обычным в Испании.
– Но совсем необычным в Англии. Я никогда раньше не видел столь непристойного зрелища.
– Что ты говоришь! Jota прекрасна. Это твои извращенные английские предрассудки приписывают ей аморальность. Я часто исполняла jota на праздниках сбора урожая, устраиваемых на винограднике у моего отца.
– Та степень дозволенности, что была у тебя в Испании, не имеет ничего общего с данным представлением. Сейчас ты находишься в Англии, изображая из себя леди. Пока ты под моей крышей, будешь вести себя прилично. Все двери в городе закроются перед тобой, если хоть малейший слух просочится о сегодняшнем происшествии. Боже милостивый! Можешь, вообще-то, наняться в актрисы. По крайней мере, тебе будут платить за это бесстыдство. Проделать все тайком за моей спиной, постоянно обманывая меня!
– Я не лгала, – резко возразила Хелена. – А если бы ты был более simpatico, мне и не пришлось бы действовать тайно.
Частица правды в ее обвинении лишь усилила его гнев.
– Ты солгала по оплошности. Ты знала, что я не позволил бы тебе отправиться на этот маскарад. Я вызову Мальверна на дуэль.
– Мальверна? – воскликнула Хелена. – А почему ты решил, что он имеет к этому какое-то отношение?
– Я не дурак. Не утруждай себя попытками выгородить его.
– Мальверн не виноват, Эдуарде, – сказала она, схватив его за руку. – Я заставила его отвезти меня. Он говорил, что я поступаю плохо.
– Тогда ему не надо было помогать тебе. Какие же уловки ты применила, заставив выполнить твой каприз?
– Я не использовала никаких уловок. Я просто объяснила, что дело важное, и он, имея сердце, согласился сопровождать меня, так как знал, что в противном случае я поеду одна. И если ты посмеешь вызвать его на дуэль…
Он окинул ее взглядом.
– Ах, вот как? Ты уже готова совершить еще одну непростительную ошибку? Я могу поверить, что ты обвела бедного глупца вокруг пальца. Было бы жестоко застрелить этого мужлана только за его идиотизм, но это не означает, что ему будет дозволено жениться на твоем состоянии.
Хелена откинулась на туго набитые подушки кареты. Она почувствовала себя абсолютно измученной. Прижав пальцы к вискам, она устало произнесла:
– Слава Богу, эта ночь кончилась. Северн был слишком расстроен, чтобы рассуждать здраво, но ее слова вернули ему эту способность. Он собирался возвратиться с ней на прием миссис Стефен, надеясь избежать слухов и сплетен в обществе.
– Она еще не кончилась. Мы возвращаемся на бал миссис Стефен, – сказал он, но карета по-прежнему мчалась по направлению к Белгрейв-скверу.
Северн хотел остановить кучера, и как только он потянулся к шнурку, Хелена взмолилась:
– О, прошу тебя, Эдуардо, я не вынесу этого. Разве мы не можем поехать домой?
Его рука остановилась на полпути.
– Будет лучше, если ты вернешься на прием. Гостей явно удивит твое отсутствие.
– Не мог бы ты вернуться один, сообщив, что отвез меня домой? – тихо спросила Хелена. – Можешь сказать, что у меня мигрень. И это не будет ложью, потому что моя бедная голова действительно раскалывается.
Чувство жалости и сострадания боролись с его гневом:
– Почему ты так поступила? – резко потребовал он объяснений.
Она опустила голову на грудь:
– Я должна была, – сказала она.
– Ты договорилась о выступлении на этом маскараде?
Хелена стремительно выпрямилась:
– Нет! Меня заставили! Мойра объявила, что я в зале и исполню jota. Этот известный старинный танец исполняется на всех праздниках в нашей стране. Вокруг образовалась толпа, и меня не хотели выпускать. Жуан – тот, с кем я танцевала – сказал, что проще будет уступить. А затем я смогу уйти.
– Жуан – это тот парень, которого ты хочешь видеть на своем балу?
– Да, но он будет только играть на гитаре и петь. Я не собираюсь демонстрировать англичанам jota.
Имя Мойры послужило, конечно же, сигналом.
– Эта Мойра, о которой ты говорила, – та дешевая потаскушка за твоим столиком?
– Да, но она подруга папы. Я должна была передать ей письмо. Потому и поехала на маскарад. Сегодня в «Эль Кафето» я узнала, что она будет там. Ведь и в кофейню я пошла только потому, что искала ее. Прости, если считаешь мой поступок ужасным, но что я могла сделать? Я обещала папе, что передам его письмо, Эдуардо, – сказала она вкрадчиво.
Когда Хелена взглянула на него своими большими темными глазами, а губы слегка дрогнули в обольстительной улыбке, у Северна мелькнуло подозрение, что с ним играют. Но ему показалось восхитительным, все исходящее от этой прекрасной, умной девушки. И теперь ее рассказ казался вполне правдоподобным. Все могло произойти именно так, как она изложила. Он с трудом мог представить себе, как еще можно было бы выбраться из такого положения.
– Тебе следовало рассказать мне все раньше, кузина, – сказал он и взял ее маленькие белые руки в свои. – Я вовсе не такое уж чудовище, каким ты меня считаешь, к твоему сведению. Осмелюсь заметить, что если бы я был с тобой, никто не смог бы принудить тебя танцевать против твоей воли.
Она опустила голову ему на плечо.
– Конечно же, нет. Ты бы защитил меня. Ты ведь не станешь заставлять меня вернуться к миссис Стефен? У меня действительно разболелась голова, и ужасный стук в ушах, как будто внутри бьют в барабан.
– Я отвезу тебя домой, – пообещал Северн. Потом поднял руки и медленно провел пальцами по ее вискам.
– Как хорошо, – вздохнула Хелена и закрыла глаза.
Ей с трудом верилось, что она так легко усмирила бешеный гнев Северна. Как он был зол! Разгневан даже больше, чем того требовали обстоятельства – а не примешалось ли немного ревности? Его пальцы по-прежнему скользили по ее вискам, медленно и успокаивающе. Постепенно они продвигались все дальше, пока не запутались в ее шелковистых кудрях.
Она повернула к нему голову и улыбнулась. В полумраке кареты ее лицо выделялось бледным сердечком, на котором мерцали темные глаза и мелькнула белизна зубов.
– Что ты делаешь, Эдуарде?
Он минуту смотрел на нее, как зачарованный, потом наклонился, и его губы коснулись ее глаз.
– Стремлюсь облегчить твою мигрень, – слегка охрипшим голосом ответил Северн.
Она продолжала смотреть на него, а на губах появилась нежная улыбка.
– Это приятное ощущение. Не прекращай.
Северн почувствовал теплое дыхание на своей щеке. На таком близком расстоянии он ощутил какой-то экзотический запах духов, исходящий от ее локонов.
– Хелена, дорогая…
Его губы почувствовали ее теплое дыхание, и они слились в нежном поцелуе.
Безумное, пьянящее возбуждение, исступленное желание вспыхнули в нем. Он обнял Хелену и прижал к груди. Ничто в мире не имело значения, только эта женщина, нежно прижавшаяся к нему. Карета остановилась. Открыв глаза, он увидел, что они уже дома.
