Джоанна Мэйтленд - Мой любимый ангел
Подойдя к ограде, она заметила нежно-желтые цветки первоцвета и, наклонившись, стала осторожно рвать по одному, чтобы собрать в букетик и наслаждаться ими в пути. Они такие красивые.
Эйнджел была так поглощена своим занятием, что ничего не слышала, успела только увидеть, обернувшись в последний момент, одного, нет, двух человек, которые подкрались сзади и накинули ей плащ на голову. Сильные руки так крепко закутали ее, что она не могла двинуть и рукой. Эйнджел закричала, раз, другой, но звук гасился плащом. И все-таки она не собиралась сдаваться, боролась изо всех сил, извивалась, брыкалась.
Один из напавших, которого ей удалось пнуть, негромко вскрикнул и грубо выругался. Выходило, что они простолюдины, по крайней мере один. Сильные руки подняли Эйнджел и понесли. Куда ее несут? Перед мысленным взором Эйнджел промелькнули картины одна страшнее другой. Фредерик недаром предупреждал, что ее могут похитить ради денег. Но ведь Пьер неспособен на такое. Или все-таки способен?
Похитителем мог быть и сам Фредерик. Разве он не старался помешать ей выйти замуж? Такой человек, как Фредерик, способен на все, даже на похищение… или еще хуже. Если это Фредерик, она пропала.
Думая обо всем этом, Эйнджел продолжала извиваться, стараясь высвободить руки. В конце концов тащивший Эйнджел мужчина, чертыхнувшись, перекинул ее через плечо и побежал так быстро, словно его ноша ничего не весила.
– Слава богу, – сказал он. – Давай побыстрее засунем ее в карету, пока она не натворила бед, она и так мне синяков наставила.
Второй мужчина засмеялся. Эйнджел услышала, как открывается дверца.
– Ваша пассажирка, ваша честь, – произнес второй голос. – Только предупреждаю, она лягается, как мул. – Эйнджел бесцеремонно сунули в карету, дверца захлопнулась. Она не успела даже перевести дыхание, как карета тронулась и понеслась со все нараставшей скоростью. Эйнджел увозил куда-то невидимый мужчина, явно имевший свои виды на ее особу. Спящая гостиница осталась позади. Пройдут часы, прежде чем слуги Эйнджел обнаружат ее исчезновение.
– Негодяй! – закричала Эйнджел. – Да вас повесят за это! Это преступление!
– Нет, это просто похищение.
Глава тринадцатая
Голос, глубокий и приятный, раздался из противоположного угла кареты. И этот голос, и произношение были безошибочно знакомы.
Эйнджел наконец сдернула капюшон. Она снова могла видеть. Слух ее не обманул.
– Макс! – воскликнула она. – Ох, Макс! – Такое могучее чувство облегчения нахлынуло на Эйнджел, что захотелось вдруг броситься ему на грудь и разрыдаться.
– Я вас похищаю, – совершенно спокойно сказал он. – Надеюсь, вы не против? К сожалению, я пока ничего больше не могу вам сказать.
Рыдать расхотелось. Ясно ведь, что Макса можно не бояться, он джентльмен, держался по-джентльменски… даже когда соблазнял ее. При воспоминании об этом у нее перехватило дыхание, и не столько от страха, сколько от чего-то другого, непонятного. Эйнджел и не надеялась снова увидеть Макса. Он отец ее будущего ребенка, которого она хочет теперь всем сердцем.
Эйнджел устремила взгляд на Макса. В парике и маске он выглядел забавно и… в полутьме кареты страшновато. В душе Эйнджел снова зашевелилось подозрение. Чего он хочет от нее? И почему прячет лицо? Как он выглядит на самом деле? Так страшен, что боится ей показаться?
– Не бойся, Роза, – произнес он своим обволакивающим голосом. – Отпустить я тебя, конечно, не могу, но даю честное слово – с тобой ничего не случится без твоего на то согласия. Тебе не надо меня бояться.
Эйнджел почему-то поверила ему. Но все это было так странно, что ей захотелось расхохотаться. Что это за похищение такое, если женщине дают слово, что с ней ничего не случится? Хотя все, что могло случиться, уже случилось. Она носит под сердцем его ребенка.
Но ведь он этого не знает! – внезапно осенило Эйнджел, и ей стало страшно при мысли, что он скажет, когда узнает. Глядя на таинственную фигуру в парике и маске, Эйнджел гадала, хватит ли ей смелости сказать.
Нет, это невозможно. Эйнджел знала, как звучит его голос, знала, что от его поцелуя она теряет остатки разума… но ничего больше. Ну как она скажет этому замаскированному незнакомцу, что беременна от него? Это прозвучит смешно и нелепо, словно она думает, что он сейчас же опустится перед ней на колено и предложит руку и сердце. Да он просто избавится от нее как от лишней обузы, узнав об этом.
И вообще, зачем он ее похитил? Хочет позабавиться с ней, чтобы потом, когда ему надоест, прогнать? А сам снова исчезнет, как сделал это на маскараде. Если таков его план, то она ничего не может с этим поделать. Быть в полной власти мужчины… Это должно было бы пугать Эйнджел до смерти, но, как ни странно, не пугало. Ну не боялась она Макса, и все.
– Куда вы меня везете, сэр?
– Не бойся, Роза. С тобой будут обходиться учтиво.
– А я и не боюсь, – сказала Эйнджел, гордо выпрямляясь. – Я просто хочу знать, куда мы едем, вот и все.
Он засмеялся своим глубоким смехом, от которого Эйнджел стало легко на душе.
– А вы молодец, миледи. Другая на вашем месте уже билась бы в истерике, а вы, Роза, держитесь молодцом. Вы храбрее иного мужчины.
Эйнджел почувствовала, что краснеет. Это же надо, смущаться перед похитителем. Нелепость какая-то. Что такое есть в этом человеке?
Ответ она получила почти сразу – он наклонился к ней со своего сиденья и взял за руку, и сладкая волна прокатилась по Эйнджел, а ноги сделались как ватные. Он поднес ее руку к губам, и ей ужасно захотелось, чтобы он ее обнял. В голове воцарился туман, и все чувства Эйнджел сосредоточились на том пятачке кожи на ее руке, к которому он прикасался губами.
Макс пробормотал что-то нечленораздельное, перевернул ее руку и стал медленно целовать ладонь.
Это было уже слишком. Эйнджел со стоном закрыла глаза.
Макс резко отпустил ее руку, словно это был горящий уголек. Что он делает?!
Бормоча извинения, он выпрямился на своем сиденье и дальше сидел не двигаясь, стараясь думать о практической стороне своей затеи. К счастью, ехать оставалось недалеко. Но где была его голова?! Он что, не мог держать свои руки при себе? Ко всему прочему она еще не совсем оправилась после тяжелой болезни и вдобавок беременна. Остается только удивляться тому, что она не потеряла сознание, как только поняла, что происходит.
Надо вести себя с ней как с гостьей… почетной гостьей.
– Вам, наверное, холодно, Роза, – сказал Макс после долгого молчания. – Вот. – Он накрыл ее колени меховым пологом и еле удержался, чтобы не провести рукой по растрепавшимся серебристым волосам. Чертыхнувшись про себя, он отодвинулся в угол кареты и стал смотреть в окошко.
