Хелен Диксон - Завещание Сомервилля
— Понимаю. И когда же?
— Вчера.
— Так что вы собираетесь рассказать мне такого, чего не сказала она сама?
— Вы действительно не догадываетесь, мистер Фицалан, почему она передумала выходить за вас?
— Нет. Полагаю, ее пленил один из дружков Джеральда. Единственное разумное объяснение.
— Вы к ней несправедливы, — взорвалась Эмма, не желая слушать ничего плохого о своей подруге. — После того как три года назад вы злоупотребили ее наивностью, опозорив на весь свет, в ее жизни не было другого мужчины. И, думаю, не будет.
— Я ее опозорил? — Маркус сердито усмехнулся. — О чем это вы, мисс Паркинсон?
— Да о той глупой детской шалости, из-за которой Ева страдает до сих пор. То, что произошло между вами, стало широко известно. Об этом позаботилась Анджела Стефенсон, тогда еще Ламберт. А вы на следующий день преспокойно уехали в Лондон. Не совестно вам было? — упрекнула она его, излив наконец негодование, которое томило ее все эти годы. — Еве тогда было семнадцать лет, и будущее не обещало ей ничего хорошего. Чтобы спасти дочь от позора, родители отправили ее в Камбрию. Но этвудцы не забывают и не прощают промахов такого рода. Как вам известно, Лесли Стефенсон, ухаживавший за Евой, женился в результате на Анджеле. Чего она и добивалась.
— Да-да, припоминаю, Ева говорила, что все это происшествие было подстроено Анджелой. Но я как-то не придал этому значения, о чем сожалею. Никак не думал, что она способна на подобные пакости.
— Простите меня, мистер Фицалан, но, по-моему, вы много чего не знаете об Анджеле, — с сожалением сказала Эмма. — Известно ли вам, что Еве пришлось на несколько месяцев покинуть Этвуд и она больше не видела свою маму? Ее мать умерла от туберкулеза, вы, как друг сэра Джона, естественно, слышали об этом. Так можете вы себе представить, как мучилась угрызениями совести Ева? Ее место было у ложа матери, а та скончалась, так и не увидев единственную дочь.
Эмме трудно было говорить, но гнев придавал ей сил, и она после короткого молчания продолжала:
— Ева никак не могла оправиться от горя и корила себя последними словами. Из-за этой трагедии общество смягчилось к ней, и она смогла возвратиться в Этвуд. Но людей избегала. Изредка посещала тетю Шону в Лондоне и бабушку в Камбрии, но в основном сидела одна в Бернтвуд-Холле, в добровольном заточении.
Маркус был потрясен.
— Ничего этого я не знал.
— Ну естественно. От Неверли до Этвуда пять миль, но это равносильно пятидесяти. Ева рассказывала мне, как вы рассердились, узнав, кто она такая. И решили преподать ей урок. И преподали. Очень жестокий, мистер Фицалан, какого она вовсе не заслужила. И разве справедливо, мистер Фицалан, что вы вышли сухим из воды, даже сэр Джон ни словом вас не упрекнул, а Ева пострадала так тяжело?
Маркус стоял совершенно неподвижно, напоминая мраморную статую. Он и не подозревал, что навлек на голову Евы столько мучений. Сэр Джон ни разу не проронил по этому поводу ни слова, а ему — Маркусу — было не до расспросов при его занятости, да и Ева его не интересовала.
Он ведь никаких нежных чувств к ней не испытывал. Хотя запомнил ее легкое, юное тело, прижимающееся к нему, и горячий, страстный поцелуй.
Да, он вел себя как последний негодяй, и нет ему никакого оправдания. Неудивительно, что, встретив его на похоронах отца, Ева держалась так, словно он ее злейший враг. И он вполне это заслужил.
— Что мне сказать в свое оправдание? Я никак не мог предвидеть, что этот инцидент — он мне показался ничтожным — окажет такое влияние на жизнь Евы… И на мою собственную. О том, что Ева у бабушки в Камбрии, Лесли Стефенсон женился на Анджеле, а мать Евы умерла, я узнал лишь после возвращения из Лондона. Поверьте, я и не подозревал, что Ева не сидела у ее смертного одра. И тем не менее не понимаю, почему она сейчас ушла от меня. Быть может, из мести за то зло, что я ей причинил?
— Ева, мистер Фицалан, не мстительна. Она расхотела выходить за вас после того, как Анджела сообщила ей, что у вас с ней роман. А Джеральд, не теряя времени, поспешил это подтвердить.
— Еще бы! Роман между мной и Анджелой был бы ему на руку! — воскликнул Маркус.
— Возможно, Ева отнеслась бы к этому сообщению спокойнее, если бы не влюбилась в вас сама и если бы речь шла не об Анджеле. Гордость мешает Еве спросить вас напрямую, правду ли говорит Анджела, потому что она опасается, как бы вы не подтвердили ее слова. Особенно после того, как Анджела показала ей подаренный вами веер.
— Веер? Подаренный мною? — в недоумении уставился на девушку Маркус.
— Да.
— Но я никогда ничего не дарил Анджеле.
— А по словам Анджелы, дарили. Об этом говорит и надпись на веере.
Маркус задумался, затем медленно покачал головой.
— За всю свою жизнь я подарил только один веер. Два года назад, моей матери, в день ее рождения. Очень красивая вещица, голубая с серебром, выложена бриллиантами.
— Да-да, именно такой веер Анджела показала Еве.
— Вероятно, мама одолжила свой веер Анджеле или ее матери, когда они были у нас в гостях. И он до сих пор у них. Поверьте, Анджела мне не нравится и не нравилась никогда, я так и сказал Еве на прошлой неделе в ответ на ее вопрос о моих отношениях с Анджелой. Мне казалось, что я убедил ее, но теперь вижу, что заблуждался.
— Она и поверила вам, но Анджела сумела ее разубедить, тем более что размахивала при этом вашим веером. Анджела умеет убеждать.
— А что такого сделала ей Ева, что Анджела ее так ненавидит?
— Да ничего. Анджела завистлива. Еще в детстве она завидовала тому, что у Евы богатые и знатные родители, что она всем нравится, что у нее много друзей, а позднее чуть не умирала от зависти из-за того, что за Евой ухаживает Лесли Стефенсон. И она решила поссорить их в надежде, что тогда он обратит внимание на нее. Я даже не уверена, нравился ли он Анджеле, главным для нее было напакостить Еве.
— И мое появление на ярмарке помогло ей опозорить Еву?
— Да. Анджела убедила ее, что если она пригласит вас на танец, а Лесли увидит вас танцующими, то его охватит ревность и он поспешит к отцу Евы просить ее руки. А когда вы с ней скрылись за деревьями, это превзошло все ожидания Анджелы. Она отыскала Лесли и добилась того, что он вас увидел вдвоем с Евой.
— Остальное мне известно, — вздохнул Маркус.
— Мы с Анджелой дружили давно, на что она способна, я хорошо представляю. Уж как я ее уговаривала отказаться от этой затеи, но она в подобных случаях ничего не желает слышать и видеть… Ну, кроме того, что бы там ни говорила Ева, Джеральд сделал ее пребывание в Бернтвуд-Холле совершенно невыносимым.
Маркус побледнел.
